Ахилла

Продолжение отрывков из книги «Описание сельского духовенства». Из главы «Сельские иереи».

Отношение сельского иерея:

в) К благочинным

Для ближайшего надзора за духовенством учреждены благочинные. Необходимы в городах, где духовенство все-таки приличнее держит себя, тем более необходимы они в селах.

Но достигается ли в настоящее время цель, с которою учреждены они? И насколько достигается?

Прежде всего эта должность, чрезвычайно важная, если понимается и исполняется как должно, весьма редко поручается иерею отличному между собратами по уму, образованию и жизни. Такие иереи никогда не бывают искательны, никак не захотят жертвовать деньгами, доставаемыми тяжким трудом, на приобретение и сохранение какой бы то ни было должности. А должность благочинного всегда и неизбежно должно купить, иногда и очень дорого. Поэтому она предоставляется большею частию иерею жалкой посредственности во всем, но артисту зашибить копейку. Естественно, что купив эту должность, он хочет выручить потраченные деньги — и с барышом; значит, цель учреждения благочинных извращена в самом основании своем.

Далее — всякий гражданский чиновник, всякий становой, всякий подьячий, не исключая и рассыльных при земском суде, получают жалованье; лишь благочинному нет ничего. А между тем у него немало расходов существенно необходимых: напр., на содержание канцелярии, на наем рассыльного и т. п. Вот и еще повод благочинному обирать вверенных ему.

Еще: благочинный, будь он глуп и безнравственен, как только можно, но если щедро расплачивается с правлением и консисторией, он крепко держится на своем месте; более — его хвалят, награждают, ставят в пример другим. Он не в состоянии соединить двух мыслей, написать толково и понятно двух строк, — нет нужды: в правлении или консистории за него напишут, сделают, всё приведут в порядок. Но горе благочинному умному и ведущему себя примерно. Дела свои он ведет сам исправно и честно, держит он себя так, что не имеет нужды ни в чьем снисхождении, поэтому платит какую-нибудь безделицу. Что ж за это? Гонение самое неутомимое, самое пошлое и мелочное. Придираются ко всему, заваливают его выговорами, двадцать раз заставляют переделывать какую-нибудь ничтожнейшую ведомость, не указывая, чего недостает; словом, употребляют все подьяческие проделки, чтобы заставить такого благочинного отказаться от должности. Оканчивается всегда тем, что он теряет терпение и отказывается, а на его место заступает более угодный правлению или консистории.

Наконец, всякий труд требует вознаграждения. Деятельность благочинного, если он все дела исправляет сам, чрезвычайно трудная. Жалованья нет; и он ищет и требует вознаграждения от вверенных ему.

После этого, что же благочинный в нашем духовенстве?

Мытарь — в самом строгом, точном, буквальном значении этого слова. Единственная цель всех его действий — обирать, на сколько хватит сил и уменья, церкви и духовенство. Да, церкви! Спросите втихомолку любого старосту церковного, сельского или городского, и он вам скажет, чего ему стоит в год благочинный…

Но чтобы позволить себе такие вещи, нужно иметь сожженную совесть. Именно такова она, без малейшего преувеличения, у многих сельских благочинных, за редкими исключениями. Если бы было обыкновение каждую вещь называть своим именем, то по самой строгой справедливости их следовало бы называть зло-чинные, потому что кроме зла от них нет ничего больше. Жажда денег у них ненасытимая; и к каким средствам не прибегают они для удовлетворения этой жажды! Все возможные притеснения, несправедливости, оскорбления тому, кто живет честно; всякое снисхождение тому, кто живет позорно — вот обыкновенный образ их действий. Для чего и почему? — А для того и потому, что честный, или ведущий себя если и не отлично, то по крайней мере настолько осторожно, что прицепиться не к чему, дает благочинному всегда умеренно, к церковной кружке прикасаться не позволяет, а сам назначает старосте — сколько дать благочинному. А ведущий себя дурно — безмолвный и безответный данник благочинного, нередко и плачет, а несет и везет благочинному, чего только не потребует он. При непорядочном иерее — благочинный сам, собственными руками, отсчитывает из церковной кружки, сколько хочет, а нередко и без счету берет, сколько захватилось. Этого мало: благочинный обыкновенно на стороне причта, защищает и поддерживает его всеми силами; для чего? — для того, чтобы причт, вполне надеясь на безнаказанность, чаще бунтовал против священника, и являлся сам и тащил священника на суд к благочинному. А уж дело известное: где судбища — там взятки, и чем грязнее, чем позорнее дело, тем взятка крупнее. Вот почему церковь, служители которой живут мирно между собою, или хоть ссорятся, но прекращают споры домашними средствами, у нередкого благочинного опальная церковь. Вот почему бесчинства и беспорядки сельского духовенства достигли этой ужасающей крайности: каждый знает, уверен, что если он начудит и Бог знает что, но стащит благочинному десятка два-три рублей, то его подетели будут скрыты все, и в годичной отметке о поведении он будет аттестован лучше лучших.

Вся беда беднякам-иереям: пустой, ничтожный случай, ненамеренная ошибка, явная, нелепейшая клевета — все это сей же час выставляется на вид Правительству — с прикрасами и дополнениями, потому что бедным, как и честным, такой благочинный непримиримый враг. И гибнет бедняк совершенно незаслуженно и напрасно, а богатый, двадцать раз заслуживший наказание, спокойно влачит свою соблазнительную жизнь, мало этого — его награждают.

Но почему же не жалуются на таких злочинных? А кому? Правлению? Консистории? Да такой благочинный — золотой родник для них. (…) Такому благочинному все задушевные друзья — от секретаря или члена консистории до последнего правленского сторожа. (…) Архиерею? И тут письмоводители, келейники также стоят горой за него, и вместе с консисторией пользуются каждым случаем — расхвалить его перед архиереем… что и тут жалоба? Она сдается на рассмотрение той же консистории и, предубежденный в пользу благочинного, вполне утвердит решение консистории, и окажется виноватым и накажется принесший жалобу, да еще накажется в пример другим, чтобы другие не осмеливались и помышлять о подобных дерзостях.

Св. Синоду? Ох!

Мы выставили лишь очень обыкновенные, обыденные деяния благочинных, а о том, как они при обозрении своих благочиний — некоторые пьяные, бесчинствуют в домах священников и даже в самих церквах, как они осыпают ругательствами тех, которыми недовольны, и такими ругательствами, какие можно слышать лишь от коноводов, и даже в присутствии женщин и детей, и о прочем тому подобном, мы уже не решаемся говорить, слишком срамно, слишком тяжело и горько.

Как искоренить это зло? Одно средство — уничтожить существующий порядок, по которому благочинные назначаются консисториями. Для блага всего духовенства благочинные должны быть избираемы самим духовенством, и при том на определенный срок. Вот единственное, и при том верное средство злочинных заменить благочинными.

(…) Все это от неумеренной жажды власти наших архипастырей; власти, не терпящей ни малейшего ограничения, ни малейшего послабления, такой деспотической власти, которая никогда не решится допустить не только свободного выбора кого-нибудь или чего-нибудь, но если б только было возможно, не позволяла бы дышать и думать свободно.

(…) И вот где разгадка их жесточайших преследований всякой новой мысли, нового требования, малейшего поползновения выйти из этого невыносимого положения, вот объяснение их несогласия на то, чтобы сельским священникам дали жалованье.

«Доколе оно, — такова их задушевная мысль, выражаемая каждым действием, — белое духовенство, убито нуждами, все погружено в грязь, доведено до такого безвыходного положения, что и думать ни о чем лучшем не в состоянии, дотоле мы можем его унижать, гнать, давить, как только нам угодно, дотоле всякий священник перед нами — негр американских колоний (именно таковы отношения между священником и архиереем, как между негром и плантатором), которого мы можем казнить и миловать, А улучшится его положение, выйдет он из этой отвратительно-черной кожи — он, пожалуй, заговорит о правах своих, как члена одной и той же Церкви, чего доброго, — будет еще требовать, чтобы с ним поступали как с человеком, как с служителем Бога Вышнего, чтобы мы — даже мы! — обходились с ним с уважением! Гибни белое духовенство, лишь бы наше самовластье сохранилось целым и неизменным!»

А между тем, если бы только в назначении и определении благочинных изменили средневековый обычай, сколько последовало бы из одного этого благих последствий! Дайте духовенству право самому выбирать из среды себя благочинных и выбирать на три года, не больше, и исчезнет нечестивое племя злочинных, будут выбраны, по крайней мере, несколько не артисты грабежа и покровители всякой мерзости, а наиболее добросовестные, честные и умные. (…)

Для иллюстрации использован рисунок Вячеслава Полухина

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: