Ахилла

Сидели в пустынном в этот час между поездами заплеванном зале ожидания и были счастливы. И молчали. Вокруг был мусор — обрывки упаковок, билетики на пригородные поезда, пахло нечистой пищей, а они были счастливы. Молчали не оттого, что не о чем было говорить, а потому что и слова уже не были нужны в этом состоянии взаимопогружения. В едином общем невидимом облаке ощутимо передавалось волна за волной радостное тепло. А где-то снаружи над платформами неразборчиво бубнил диктор, обозначая даль пространства.

Что-то удивительное творилось с ним. Ему не скучно было сопровождать ее в походах по магазинам за самыми обыденными вещами — в поисках нужной расцветки обоев, подарочной кружки к дню рождения начальника на ее работе, зонтика сестре, а вчера с особым удовольствием и гордостью он пер до дверей ее квартиры через пол-Москвы белые длинные доски для книжной этажерки.

«Ты знаешь, мне сейчас с тобой даже секс не нужен непременно, в моей любви к тебе его 25 процентов!» Впрочем, это случалось не так уж часто. Им не удавалось встречаться чаще одного раза в неделю. Поэтому он старался придумать нескучный сценарий каждой встречи, чтобы не получилось ни одной напрасно потерянной минуты, чтобы создать у нее радостную привычку к нему. Ему всегда удавалось находить что-то необычное, интересное — выставка ли это спорного направления в живописи, отмеченные красоты парка Покровское-Глебово, его рукастые дубы, тихие зеленые пруды, отороченные по краям пушистым сосновым бором, с дешевой уютной кафешкой на берегу, живописный ландшафтный японский садик в недрах Большого Ботанического сада…

Но одним из первых их совместных посещений был визит в Андроников монастырь. Они стояли напротив досок древней потемневшей иконы Спасителя, будто предавая свои судьбы в его власть. И будто тайное молчаливое венчание свершалось. И эта тишина храма, наполненная запахом воска, свечными огоньками, запахом древности, будто поднимала их отношения на высший регистр. Тогда они показались ему Адамом и Евой на пороге рая, в предчувствии возвращения, уже прощенные Им.

А потом она плакала: «Ну зачем, зачем ты мне встретился, можешь сказать? Жила спокойно, пусть без любви, но так бы всю жизнь и прожила, не зная… И что я сыну скажу?»

«Послушай, — увещевал он ее, — мы так редко видимся, и зачем же нам портить мыслями о будущем минуты настоящего? Надо Бога благодарить, что мы нашли друг друга, что у нас взаимность, ведь это так редко бывает, один случай на тысячу!»

Он знал суть этой тревоги — задолго до него принятое решение ехать в Израиль для лечения сына с хроническим заболеванием повышенной ломкости костей, зубов и жутким смещением почки. Они с нею и с ним вместе ходили в зоопарк и видели до смешного огромного бурого медведя с головой величиной с чемодан.

Ее сын был тонкий и бледный подросток, но с яркими, живыми темными глазами. Несмотря на неизлечимое заболевание, в нем жила великая, неутомимо ежеминутная радость жизни. Мужа ее он тоже видел, раз оказавшись у нее в гостях: совсем не похожий на еврея — белобрысый, вялый, склонный к полноте, утомительно здравомыслящий.

Через год он ехал в метро по Кольцевой, сдавленный отчаяньем потери. В душе зияла пустотой колоссальная пробоина. Он ехал и разыскивал у молодых женщин ее признаки — нужную степень припухлости губ, форму разреза ноздрей, мочки уха… но если находил одно, то не находил другого. Тогда он проехал по Кольцевой не менее трех раз подряд, прежде чем понял, что любовь — это ощущение неповторимости человека.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

ЮMoney: 410013762179717

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: