Ахилла

Мою престарелую маму сбила машина. С раздробленной голенью, сотрясением мозга и многочисленными ушибами и ссадинами доставлена она в отделение травматологии районной больницы. Мы с сестрой по очереди дежурим возле неё, и вот уже теряется счёт дням, суткам, неделям… Незаметно май сменился июнем, а мир сузился для нас до маленькой, тесной и душной больничной палаты, где вместо трёх коек стоят шесть, а при каждом больном ещё и по одному ухаживающему… Мы одурели от бессонных ночей, криков и стонов больных, грубости медперсонала, убогости обстановки и нехватки элементарных, но необходимых для больницы вещей, а главное — человеческого сострадания.

Травматологическое отделение районной больницы — это сгусток человеческой боли, горя, слёз, но и безалаберности, неосторожности и какого-то удивительно легкомысленного отношения многих людей к собственной жизни. Здесь особенно задумываешься о человеческой сущности: о её непостижимости, но в то же время и о примитивности мышления, однотипности ошибок… Почему-то чужой опыт — никому не наука, чужая боль — никому не предостережение.

…Душераздирающие крики, вопли и грубая ругань в соседней палате. Привезли 70-летнюю женщину с черепно-мозговой травмой — напившись до белой горячки, она перепутала окно с дверью и, собравшись за очередной порцией «горючего», вышла из квартиры через окно.

…А к нам в палату положили совсем юную женщину, всю изрезанную ножом. Она ещё почти девчонка, но уже успела побывать замужем, развестись, и вот теперь, когда суд вынес решение о разделе имущества, в борьбу за это самое имущество вступили две семьи — со стороны этой девчонки и со стороны её мужа. Борьба эта закончилась тем, что муж и свёкор решились на радикальные меры: пришли убить покушающуюся на их добро женщину… Свёкор нанёс ей 22 ножевых ранения, порезал лицо, руки, спину, пробил лёгкое, поломал рёбра…

…В детской палате лежат два мальчика 8 и 10 лет. Подрались. Да не просто подрались, а проломили кирпичами друг другу головы. Лёжа в одной палате, они уже давно помирились, играют и весело смеются. А родители их яростно судятся. Посещение ими детей сводится в основном к тому, что в коридоре отделения они постоянно доказывают друг другу свою правоту и отстаивают свои педагогические принципы. Доктор кричит на весь коридор:

— Меня очень настораживает такая родительская «любовь»: судебное разбирательство волнует вас больше, чем здоровье собственных детей!

«А о духовном здоровье вообще никто даже и не задумывается, — размышляю я. — Что происходит с людьми? Впрочем, это „вечный“ вопрос. И ответ на него я знаю, пожалуй, и сама».

Доктор наш верующий, это знают все. Но от постоянного, каждодневного соприкосновения с беспредельным человеческим легкомыслием он стал жёстким, резким, неразговорчивым. Возможно, он чувствует себя Сизифом, вечно толкающим на гору камень, который снова и снова скатывается вниз — он латает человеческие тела, складывает поломанные кости, а люди снова и снова бьются, ломаются и режут друг друга…

Видимо, об этом же думает и молодой человек, который пришёл навестить в нашей палате свою знакомую. Он говорит:

— Если человек — это подобие Божие, то каков же тогда Бог? И как может Он спокойно смотреть на Своё создание?

— Но ведь Бог не таким сотворил человека, — возражаю я, — человек сам становится тем, кем желает быть.

— Но куда же смотрит Бог? Разве Он не отвечает за своё творение? Вот так спокойно наблюдает за тем, что происходит с человеком, человечеством?

— А что же Он должен делать, по-вашему?

— Ну как «что?» Если Он — отец, Он должен воспитывать своих детей, внушать… Ведь вы воспитываете своих детей? Несёте за них ответственность? Почему же Бог так безучастен: создал, бросил в мир — и барахтайтесь сами! Так?

— Но разве Бог не воспитывает нас? Он дал нам заповеди, Церковь. Но мы же не хотим ничего слышать! Мы живём по собственным принципам, а не по Божьему научению.

— Ну хорошо. Но если ребёнок непослушен, то родители его наказывают, применяют различные методы…

— Так ведь то же самое делает и Бог! Уж каких только методов воздействия Он не применял! Вплоть до потопа! А мы? Разве мы становимся лучше?

— Вот-вот, мы становимся всё хуже и хуже. Бог это видит и должен в таком случае реагировать по-другому. Почему Он, например, не может силой оттащить человека от пьянства? Ударить по поднятой руке с ножом?

— Вы забыли, что человек создан свободным! Бог не может насильно заставить человека быть хорошим или плохим…

— Как это не может? Не хочет?

— Да, не хочет. Он уважает свободу человека.

— Свобода? — почти закричал мой собеседник. — Да кому она нужна, такая свобода? Когда один человек убивает другого, то свободен только убийца. А тот, кого убивают, уже не свободен: он хочет жить, а его лишают жизни. И это, по-вашему, свобода? Почему бы не остановить руку убийцы? Ведь Бог может это сделать! Почему Он считается со свободой убийцы, но не со свободой и желанием жить — жертвы? Почему Он не может взять за шиворот эту пьющую женщину и оттащить её от бутылки? Я не признаю такой свободы.

— Ваши мысли не новы. Так же рассуждал и Иван Карамазов: «Я Бога принимаю. Но не принимаю мира, Им созданного». Видимо, вы только что посмотрели сериал «Братья Карамазовы»? Но поймите, что Богу не нужно человечество, ставшее добрым и правильным только под нажимом самого Творца, а не добровольно. Если Бог силой заставит человека быть совершенным, то какова же цена такого совершенства? Это тот же тоталитаризм, пусть даже и со знаком плюс.

— Я не согласен с вами. Лучше насильственное добро, чем свободное зло.

Вот говорят: на Западе люди улыбаются друг другу, но улыбки эти дежурные, неискренние. Так вот я предпочитаю дежурную улыбку нашему искреннему недоброжелательству. А вы?

Я замедлила с ответом, а мой собеседник продолжал:

— Я недавно возвратился из Дании, где полтора года был на стажировке. Меня приятно поразили датчане: добродушием, простотой в общении, доброжелательством, каким-то светлым мировосприятием. Они как бы светятся изнутри. Каким контрастом с этим видится наша русская агрессивность, нелюбовь друг к другу… Говорят: «широта русской души». Я бы слово «широта» заменил на слово «безалаберность» — безалаберность русской души… Посмотрите: здесь, в больнице, весь ассортимент этой безалаберности налицо. Считается: какой народ, такое у него и правительство. Я бы добавил: какой народ, такой у него и Бог.

— А разве у нас с датчанами не один Бог?

— Получается, не один…

В палату зашёл врач, и разговор наш прервался. Но мысленно я продолжаю наш диалог: я чувствую горькую правду в словах молодого человека. Но сердце моё этой правде сопротивляется…

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: