Ахилла

Электронная революция и развитие информационных технологий привели к тому, что любая идея, в том числе и самая нелепая и безграмотная, может стать достоянием широчайших масс. Трагедия 1917 года во многом основана на том, что нереализуемые фальшивые лозунги, упавшие на невежественные, но оскорбленные и униженные сердца, ввергли страну в глубочайшую катастрофу.

По отечественной статистике [1] 1983 года уровень читающих людей в СССР — 1.6% — был в три раза ниже уровня читающих людей в странах, принадлежащих к западной иудео-греко-христианской культуре (4.8%), что полностью опровергает большевистский миф о «самой читающей стране в мире» и показывает уровень невежества в СССР и в его приемнице — в современной России. А так как униженных и оскорбленных сердец в результате построения олигархического капитализма в России более, чем достаточно, нелепые идеи, обещающие быстрое решение всех проблем, могут обернуться очередной страшной катастрофой.

И, помня о катастрофе 1917 года, каждый образованный христианин, выбравший свои убеждения сознательно, а не унаследовавший их в результате «традиции» или из карьерных соображений, обязан разъяснять окружающим нелепость дешевых, но «звучных» лозунгов-идей.

Начнем анализ лозунга «Православная социалистическая монархия» с конца — с монархии.

Критиковать монархию с научной точки зрения очень сложно — идея настолько абсурдна и настолько дискредитирована историей, что критикующий может попасть под пушкинское обличение Чацкого — «Первый признак умного человека — с первого взгляду знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед репетиловыми и ему подобными» [2].

И действительно — с научной точки зрения этот тип государственного устройства некритикуем. Во-первых, совершенно неясно, что может служить научным основанием этой идеи — «монарх» не имеет возможности управлять даже небольшой «системой», единоличное же управление более или менее большой «системой» заведомо обречено на провал. Более того — «монарх» не имеет возможности даже контролировать своих «назначенцев». Поэтому один из самых умных и самых неудачных царей Российской империи — Николай I — говорил, что управляет Россией не он, а губернаторы.

Как показывает трагическая история СССР, «централизованно» управлять государством не в силах даже «коллегиальный орган» — ЦК КПСС, вздумавший из «центра» руководить большой «системой», привел страну к развалу. Любые успешные государства построены на принципе «земства» — на местном самоуправлении, при котором каждый «управленец» связан неразрывной «обратной связью» с областью своей ответственности. И местное самоуправление с выборностью «управленцев» заложено ещё Моисеем (Второзак.,1,13), то есть имеет строгое религиозное обоснование.

Трагедия централизованной, тоталитарной власти — будь то монархия или «социализм» или любые другие типы государственного устройства, построенные на принципе «личной власти» (пусть даже коллегиальной власти «ордена» управленцев, «номенклатуры»), даже в том случае, если сам носитель (носители) «личной власти» безупречен с точки зрения моральных и нравственных норм  — принципиальная ограниченность возможности переработки информации и невозможность определения понятия «хорошо — плохо» в области материальной сферы жизни. С этим, кстати, связано ещё и отсутствие научных критериев при назначении монархом своих доверенных лиц — губернаторов и пр. Более подробно это будет обсуждено при анализе «социализма».

Поэтому в цивилизованных странах все современные монархии носят чисто декоративный традиционный характер и обходятся очень дорого для государственного бюджета. «Монархии» в арабских странах, обеспечивающие своим (очень немногочисленным) гражданам высокий уровень жизни, возможны лишь при огромных запасах углеводородных ресурсов.

В реальной жизни неконтролируемая или слабо контролируемая личная власть оборачивается бедами для управляемых монархами государств — именно «христианнейшие» монархи развязали Первую мировую войну, повлекшую огромные, ничем не оправдываемые человеческие жертвы и убившую христианскую культуру Европы.

Все эти принципиальные недостатки монархии очень хорошо знает каждый более или менее образованный человек.

Однако говорить об этом всё равно нужно, потому что выдвинувшие этот лозунг внушают необразованной публике, в том числе и христианской, что монархия имеет религиозные, более того — христианские обоснования. И потому критиковать монархию следует, в первую очередь, с христианской точки зрения.

Это не так трудно— единственная система государственного устройства, о которой Сам Господь высказался резко негативно — это именно монархия. Когда богоизбранный народ, Израиль, захотел стать, как прочие народы, и потребовал у Самуила царя, Господь сказал (1 Царств, 8:7-18):

«И сказал Господь Самуилу: послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними; как они поступали с того дня, в который Я вывел их из Египта, и до сего дня, оставляли Меня и служили иным богам, так поступают они с тобою; итак послушай голоса их; только представь им и объяви им права царя, который будет царствовать над ними.

И пересказал Самуил все слова Господа народу, просящему у него царя, и сказал: вот какие будут права царя, который будет царствовать над вами: сыновей ваших он возьмет и приставит их к колесницам своим и сделает всадниками своими, и будут они бегать пред колесницами его; и поставит их у себя тысяченачальниками и пятидесятниками, и чтобы они возделывали поля его, и жали хлеб его, и делали ему воинское оружие и колесничный прибор его; и дочерей ваших возьмет, чтоб они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы; и поля ваши и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет, и отдаст слугам своим; и от посевов ваших и из виноградных садов ваших возьмет десятую часть и отдаст евнухам своим и слугам своим; и рабов ваших и рабынь ваших, и юношей ваших лучших, и ослов ваших возьмет и употребит на свои дела; от мелкого скота вашего возьмет десятую часть, и сами вы будете ему рабами; и восстенаете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе; и не будет Господь отвечать вам тогда.»

Не нам, христианам, обсуждать целесообразность государственного устройства в странах нехристианской (не иудео-греко-христианской) культуры. Но несомненно одно — для христиан, богоизбранного народа — а каждый, причащающийся Христу, и, в результате причастия становящимся Телом Христовым, становится, тем самым, сыном Богородицы и, тем самым, сыном Авраама и потомком Давида и полностью наследует все обетования, данные Израилю («Вы род избранный, царственное священство, люди, взятые в удел» 1 Петра, 2, 9-10) — всякий призыв любого царя, кроме Господа — это отречение от Бога.

История показывает абсолютную правоту Господа. Власть, как всем известно, развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. История всех монархий мира — это череда поступков, которые для простого смертного носят одно название — преступление. Но в случае монархии окружающие монарха лизоблюды очень часто объясняют это государственной необходимостью. Однако многие поступки называются преступлением даже у царей.

Второй царь Израиля, Давид, отмеченный особым вниманием Господа, вошел в историю и подлейшим поступком, который каждый христианин вспоминает, читая 50-й псалом. Давид, обладатель многих жен, принудил к прелюбодеянию жену одного из своих воинов и потом, после неудачной попытки скрыть свой поступок, убил его — тоже подло (2 Царств, 11). Его сын, Соломон, получивший от Бога дар мудрости, кончил тем, что преступил строжайший религиозный запрет — начал, в угоду своим многочисленным языческим женам, строительство в Израиле языческих храмов (3 Царств, 11). Да и чего было ждать? — «Не надейтесь на князей, на сына человеческого, в котором нет спасения» (Псалтырь, 145, 3). Человек — всего лишь человек, и ждать от него постоянно лишь безукоризненных поступков бессмысленно, «ибо нет человека, который бы не согрешил» (Паралипоменон, 6, 36).

Отвечать за поступки своих царей — отнюдь не простых смертных, а людей, особо выделенных Богом — был вынужден весь народ. И это справедливо — потребовав царя, весь народ отрекся от Бога и поставил себя в зависимость от воли одного человека. Израиль раскололся на два царства — но и в том, и в другом цари совсем не соответствовали тому идеалу, который был завещан Израилю Моисеем. И для Иудеи и для Израиля это окончилось уничтожением государственности — для Израиля раньше, для Иудеи позже.

Существовавшие в Великой Порте монархические династии ислама, религии Единого Бога, вызывают у современного, вполне секулярного человека, только ужас — долгие годы вступление на престол очередного монарха начиналось с поголовного убийства всех возможных претендентов на престол — то есть и своих братьев любого возраста 1* [3].

Но и величайшая христианская монархия — Римская империя, принявшая христианство — началась тоже с убийства. Ни Константину, ни его наследникам христианство не мешало по малейшему подозрению проливать кровь [4].

Все последующие императоры Римской империи (Византии) имели самые «благочестивейшие» устремления. Ссылка Иоанна Златоуста — лишь самое невинное из этих «благочестивейших» устремлений. Вселенская резня, устроенная канонизированным Юстинианом Великим, обезлюдившая многие области Римской империи — благочестивый император боролся с ересями — во многом способствовала успеху арабо-мусульманских завоеваний — сопротивляться этим завоеваниям было некому и незачем — при мусульманах «еретикам» жилось гораздо спокойнее.

Перечислять «достижения» европейских монархов можно бесконечно. Существуют современные курсы истории, в которых любой желающий найдет необходимую информацию. Но нас, «наследников» Российской империи, больше должна интересовать «наша» монархия — Рюрики и Романовы.

Основной принцип, заложенный в монархии Древней Иудеи — «сын царя должен быть царем» (Паралипоменон 23, 3). Принято считать, что наследника монарху посылает Сам Господь. Источник этого принципа найти очень сложно, но хоть какое-то обоснование на «интуитивном» уровне он имеет. И если наследника нет — значит, Господь отказывает династии в праве на престол.

И вот тут-то у действующего монарха возникает абсолютное неприятие этого принципа — продолжить династию пробуют любыми, в том числе и нехристианскими методами.

Незаконный развод Василия III с Соломонией Сабуровой и женитьба на Елене Глинской закончился для доромановской Руси паталогическим убийцей на троне и страшным «Смутным временем», в котором на кон было поставлено само существование государства. И спасли его простые люди, организовавшие ополчение. Что очередной раз говорит о способности народов России к самоорганизации.

Династия Романовых началась бесчеловечным убийством, прямо запрещенным Богом (Второзаконие, 24, 16) — был жестоко убит невинный трехлетний младенец, сын Марины Мнишек [5]. Стоит ли удивляться, что династия Романовых закончилась таким же кровавым кошмаром?

Трёхсотлетняя история дома Романовых включает череду постоянных убийств и цареубийств — это и царевич Алексий, сын Петра I, и Петр III и Иоанн VI и Павел I. Никакие религиозные соображения убийц не останавливали. И поэтому совершенно непонятно, почему убийствам Александра II и Николая II приписывают какую-то особую, мистическую роль.

На совести династии Романовых величайшая трагедия православной Церкви России — раскол.

На совести династии Романовых — установление государственного контроля над Церковью.

На совести династии Романовых — превращение в рабов собственного народа.

На совести династии Романовых — научно-техническая отсталость России от западных стран. И объясняется это не отсутствием талантливых ученых — достаточно вспомнить Доливо-Добровольского, которому весь мир обязан современной системой электроснабжения, а удушающей системой самовластья 2*, после 1917 года успешно скопированной большевиками — так же, как и Доливо-Добровольский, многие из талантливейших российских ученых — Зворыкин (телевидение), Сикорский (вертолетостроение), Понятов (видеомагнитофоны), Ипатьев (нефтехимическая промышленность) — работали и добились успеха зарубежом.

Наиболее трагична и самоубийственна роль последнего представителя династии Романовых — Николая II.

Ходынка, японская война, Кровавое воскресенье, ленский расстрел, неспособность работать с Думой, авантюризм и легкомыслие во внешней политике, полная неготовность к Первой мировой войне, маразм распутинщины — и полная уверенность в своей богоизбранности! Хочется напомнить отрицательный и безграмотный отзыв о разработке В.Г. Федоровым автоматического оружия, которое могло полностью изменить ход Первой Мировой войны. В этом случае роль монархии была продемонстрированна особенно наглядно — Николай II заявил, что такое оружие не нужно и непосильно для экономики России. [6]

Можно много говорить о научно-техническом росте России после реформ 1905 года, но единственный «фактический» плод, который принесла России монархия — октябрьский переворот и последущая трагедия, растянувшаяся на многие десятилетия.

Да и что значит — монарх? Почему выдвинувшие этот лозунг предпочитают «монарха» выбранному главе государства? Каким преимуществом пользуется монарх? Если он, как и любой гражданин его государства, ответственнен перед законом — то чем он отличается от главы государства в любом демократическом государстве? Но если он не ответственнен перед законом — то это прямой путь к гибели государства, как это и произошло с самым мудрым человеком — с царем Израиля Соломоном. Что же касается несменяемости, то история России двадцатого века под главенством ничтожных верховных руководителей КПСС показывает, что и это — путь к развалу государства, путь в пропасть.

Можно предположить, что консервативные клерикальные круги могут выдвинуть тот же аргумент, который выдвинул один из знакомых Герцена: «Всё это так, но ведь государь — помазаник Божий!» [7]

Однако это основано на той же богословской расхлябанности и безответственности, на которой были основаны и никоновские реформы, которые привели к расколу русской Церкви.

Никакого «таинства» в чине венчания на царство не происходит, — вне зависимости от того, мажут ли венчаемого миром или елеем. Церковь знает лишь семь таинств, причем таинство миропомазания совершается при крещении и второй раз быть произведено не может. Венчанный на царство монарх — всего лишь обычный человек, за которого помолилась поместная Церковь. Не Вселенская, которой обещана несокрушимость и безошибочность, а поместная, которая может ошибаться, как ошибается каждый человек, свидетелем чего русские люди были неоднократно.

Так в чем же преимущество монархии перед другими системами государственного устройства, что её, монархию, так накликивают на Россию?

И здесь следует перейти к анализу социализма — ко второй части безумного лозунга.

Давайте вспомним истоки социализма. Тот самый манифест 1848 года, вызвавший хождение по Европе призраков. [8] Вот его требования:

1. Экспроприация земельной собственности и обращение земельной ренты на покрытие государственных расходов.
2. Высокий прогрессивный налог.
3. Отмена права наследования.
4. Конфискация имущества всех эмигрантов и мятежников.
5. Централизация кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом и с исключительной монополией.
6. Централизация всего транспорта в руках государства.
7. Увеличение числа государственных фабрик, орудий производства, расчистка под пашню и улучшение земель по общему плану.
8. Одинаковая обязательность труда для всех, учреждение промышленных армий, в особенности для земледелия.

Начнём по порядку.

К чему приводит экспроприация земельной собственности, мы все хорошо знаем. Причина этого очень проста — сама по себе земля ничего не стоит. Её нельзя есть и пить, в неё нельзя одеться-обуться, да и зимой она тебя не согреет. Стоит, и дорого, вложенный в землю труд. В этом случае земля становится матерью-кормилицей, основным богатством любой цивилизованной страны.

Вкладывать в землю труд возможно лишь в тех случаях, которые не несут с собой летальных рисков для вложения. Когда ты знаешь, что вложенный труд будет кормить и тебя и твоих детей. А к чему приводит экспроприация вложенного в землю труда, всё мы (то есть люди, более или менее знающие историю России) знаем по результатам военного коммунизма и продразверстки. [9] Так как производительность любого сельского хозяйства зависит, при прочих равных (климат, плодородие земли, погодные условия) от вложенного труда и вложенных средств, конфискация «избытков», как это происходило при продразверстке, разоряет того, кто вложил больше труда и средств. В результате происходит «обратная эволюция» — наиболее трудолюбивые и способные надрываются и в качестве производителей не выживают. Выживают маргиналы — со всеми вытекающими последствиями.

Высокий прогрессивный налог, как и прогрессивный налог на недвижимость, как и очень жесткое антимонопольное законодательство, существует во всех цивилизованных странах. Можно спорить о том, был ли он введен добровольно или под нажимом борьбы трудящихся за свои права или с оглядкой на страны «социалистического лагеря» — но в США, например, существует и прогрессивная шкала налога на добавленную стоимость. Причем, в отличие от России, где этот налог платит покупатель, налог этот платит продавец (покупатель платит налог при покупке товара, но он очень невелик), и именно потому этот налог и играет предназначенную ему роль — быть препятствием спекуляции. В русской Википедии сказано, что НДС в США нет, но это не так (текст англоязычной Википедии сильно отличается от русскоязычной). И если человек купил землю с целью спекуляции ей и через год продал по более высокой цене, то ничего, кроме убытков у него не будет — налог на добавленную стоимость (на разницу между стоимостью покупки и объявленной цены продажи) будет равен 100%, а кроме того, необходимо будет заплатить налог на недвижимость, бывшей в течение года в собственности.

Отмена права на наследство — в цивилизованных странах налог на наследство зависит от величины наследства. Если ты наследуешь скромный дом своих родителей, то налог очень небольшой или отсутствует. Но если собственность, которую ты наследуешь, очень большая, то налог очень велик, и может быть более половины наследства.

В современном мире — в цивилизованных странах — конфискуют преступно нажитые деньги.

Требования, перечисленные в остальных пунктах (5–8), связаны с самим понятием «социализм». И потому говорить об этом нужно, определив это понятие.

Так что же такое «социализм»?

Как следует из Манифеста и самой идеологии марксизма — основные беды «капиталистического» общества — «частная» собственность на средства производства (противоречие между общественным характером процесса производства и частнокапиталистической формой присвоения).

Но если средства производства не могут принадлежать индивидуальному лицу, то кому они могут принадлежать?

Кругу лиц? Насколько велик может быть этот круг? Три человека? Пять человек? Десять? Двадцать пять? Сто пятьдесят? Пять или десять тысяч?

Если средства производства могут принадлежать группе лиц, к тому же имеющей право использовать наемный труд, то это ничуть не отличается от «частной собственности» на средства производства — и, разумеется, идеологи «социализма» могут выставлять ему те же претензии, которые они выставляют к «свободному предпринимательству» (хаотичность производства, ведущая к кризисам, «эксплуатация» и т.д.).

И потому естественно предположить, что при «социализме» средства производства могут принадлежать лишь «всем» — то есть государству. Как это и было при «реальном социализме».

И это — государственная собственность на средства производства и только государственное кредитование — приводит к трем неизлечимым системным порокам «социализма». Эти пороки «триедины» — их нельзя разделить и, потому, нельзя «вылечить» — нельзя создать «социализм с человеческим лицом».

Вот это пороки:

1. Математическая невозможность централизованного планирования больших систем.
2. Невозможность теоретического определения понятий «хорошо-плохо» в сфере материального производства и потому невозможность определить, что нужно делать, а что не нужно.
3. Кадровая проблема.

Рассмотрим их подробно.

Математичекая невозможность централизованного планирования.

Как очень хорошо знают экономисты, симплекс-метод [10] возник на фанерном заводе —при оптимизации производства, которое состояло лишь из небольшого количества станков. Даже в этом случае для оптимизации планирования производства понадобилось создавать серьезный математический метод, за который Канторович вместе со своими западными коллегами впоследствии получил Нобелевскую премию. Каждый экономист знает, что в экономике постоянно возникают задачи, которые не могут быть решены не только современными компьютерами, но даже и квантовыми компьютерами, если их создадут завтра — централизованное планирование больших систем математически невозможно и не будет возможно никогда.

А что такое несбалансированный план, знает каждый человек, выросший при социализме.

В конце восьмидесятых годов я участвовал в создании экологического паспорта г. Ярцево Смоленской области. В 1970 году, в соответствии с государственным планом, в г. Ярцево было запланировано построение филиала ЗИЛ 3*.

В 1988 году я стоял на площадке одного из цехов этого будущего филиала. В начале семидесятых годов здесь были вбиты сваи. С тех пор не было сделано ничего. Таких площадок со вбитыми и уже разрушающимися в результате эрозии сваями было большинство. Некоторые немногие цеха были даже построены — но внутри не было ничего.

Это не было злым умыслом — не враги народа и не вредители отвечали за пустую трату денег — это было результатом несбалансированного плана. Строительство было начато — но на его продолжение не было средств.

И эти результаты окружали нас со всех сторон. Каждый экономист знает, какие потери приносит нереализованный проект. А прерванная реализация проекта требует средств на консервацию или восстановление разрушенного. Но этого мало — нереальный план вносит хаос в логистику, что очень сильно повышает производственные затраты.

Так как ресурсы любого общества не безграничны, эти потери было необходимо компенсировать из реализованных проектов, вводя тем самым «уравниловку» и уничтожая стимулы производительного, «удачного» труда. Большинство живших при «социализме» жили от зарплаты до зарплаты. Такая жизнь была одним из факторов, приводящих к повальному пьянству.

Невозможность теоретического определения понятий «хорошо-плохо» в сфере материального производства.

В середине тридцатых годов при разработке оснований математики чешским математиком Гёделем была доказана «теорема о неполноте». Она имеет разные формулировки. Например: в формальном языке существуют недоказуемые истинные высказывания. Или: если система аксиом непротиворечива, то есть если на основании этих аксиом нельзя одновременно доказать истинность высказывания и истинность его отрицания, то причина непротиворечивости системы аксиом лежит вне этой системы. То есть в формальном языке любая система аксиом (при исчислении предикатов) не полна.

Польский математик Тарский доказал «усиление» этой теоремы — в формальных языках понятие «истины» не может быть формализовано [11, 12, 13].

Несмотря на то, что все эти теоремы относятся к формальным языкам, пытаясь в нашем неформальном языке ввести какие-либо «фундаментальные» понятия (что такое «хорошо» и что такое «плохо», обосновать, почему «то» и почему «это», почему надо поступать «так» и почему нельзя поступать» не так»), то есть пытаясь рассуждать «логически», «формально», мы попадаем в ловушку формальных языков и, тем самым, в ловушку теорем Гёделя и Тарского — обосновать фундаментальные понятия «логически» мы не можем.

При серьезном анализе либеральной идеи об «общечеловеческих ценностях» становится понятно, что никаких «общечеловеческих ценностей» нет. Потому что ценности «воина» [см, например, 14] из какого-либо примитивного племени — в первую очередь «право сильного», «ценность», усвоенная любой криминальной субкультурой — в корне противоречат ценностям современного цивилизованного мира, однако и дикарь, и цивилизованный европеец — люди. Во всех культурах фундаментальные понятия определяются «религиозно».  Во многих традиционных религиях понятия «хорошо» и «плохо», «добро» и «зло» установлены не только в сфере человеческих отношений, но и в сфере материального мира — и определены очень жестко. Однако установления языческих религий в большинстве случаев противоречат современной науке и к современному миру абсолютно неприложимы.

Христианство, несмотря на почти всеобщее убеждение, — не традиционная религия. В отличие от Ветхого Завета, подробно устанавливающего устройство храма, священнические одежды и жертвоприношения, и устанавливающего некоторые запреты, Новый Завет  «жестко» устанавливает лишь одну «норму» — «Заповедь новую даю вам — любите друг друга» (Иоанн, 13, 34).

Во все остальном Господь полагается на свободную волю человека, исповедующего Сына Божьего, пришедшего во плоти. В христианстве сам человек, сама Вселенская Церковь должна устанавливать свои основополагающие понятия, свою «аксиоматику», свои догматы и каноны — с помощью строго научных методов, разработанных в античном мире великими древнегреческим философами и развитыми Отцами Церкви. То есть христианство — «научная религия». И потому в ней, как это ни странно секулярному миру, нет сведений, противоречащих современной науке.

Что же касается материального мира, то тут «аксиома» христианства, полученная от Самого Христа, очень короткая: «Итак, не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец знает, что вы имеете нужду в том; наипаче ищите Царствия Божия, и это всё приложится вам». (Лк. 12, 29-31)

В самом деле — как определить, что такое «хорошо» и что такое «плохо» в сфере материального производства? Какую сферу производства нужно развивать? Какой товар я должен делать, чтобы он был нужен другим людям, чтобы я мог обменять его на пищу, одежду и кров?

По выражению классика — «Вкусы людей совсем несовместны…» [15]. Никому из рационально мыслящих людей не придёт в голову, что в стране с холодным климатом в моду могут войти мини-юбки. Или одежда, открывающая голый живот. Однако суровая реальность говорит, что на этом вполне можно зарабатывать!

К сожалению, это — лишь один из «комичных» примеров. Но появление персонального компьютера, информационных сетей, поисковых систем и многих других удобств современного мира объяснить можно лишь одним — свободной «частной» инициативой, отсутствием навязывания «сверху» приказов — что можно делать, а что нельзя. В том мире, где кто-то «сверху» решил, что нужно делать, а что не нужно, появление принципиально нового невозможно — для этого нужна личная инициатива, необходимо «свободное предпринимательство».

При «социализме» — или при любом другом ограничении на свободную личную инициативу в сфере «материального» производства— научно-технический прогресс общества невозможен. По той простой причине, что всякие «открытия» «случайны» («невыводимы»).

Случайным было открытие Фарадеем электромагнитной индукции, случайным — более того, противоречащим серьезным научным данным — было открытие Америки. (Ученые-современники Колумба знали истинный размер Земли и потому совершенно верно предсказывали, что до Индии доплыть нельзя — помрешь с голоду и жажды. Колумбу просто «повезло» — на полпути оказался целый неведомый материк). Случайны все открытия — и компас и порох в Китае. Но развитие новой идеи в обществе свободного предпринимательства и иудео-греко-христианской культуры неслучайно.

Преимущество общества «свободного предпринимательства» перед «социалистическим» обществом у всех на глазах. Но дело совсем не в том, что общество «свободного предпринимательства» эксплуатирует низменные инстинкты человека, а «социалистическое» общество рассчитано на «идеального» человека.

Дело в динамизме, в методе «проб и ошибок», дело в том, что общество «свободного предпринимательства» воспроизводит работу живого организма, который учитывает обратную реакцию окружающей среды, и потому все недостатки такого общества «несистемны» и могут быть преодолены. В США в год возникают и разоряются многие тысячи фирм. Отбор успешных фирм, то есть того, что нужно людям, происходит «естественным» образом — это определяет «обратная реакция» самого общества. Если общество начинает «потреблять» произведенный продукт — то этот продукт нужен, если нет — нет, и предприятие, этот продукт выпускающий, или разоряется, или переориентируется на выпуск нужного продукта. Но сделать это — переориентироваться на выпуск нужного обществу продукта — предприятие может лишь в том случае, если оно решает это само, если у него есть право на инициативу.

При «социализме» и запрете личной инициативы, поддержанной решившими рискнуть банками, успех тоже может возникнуть — достаточно вспомнить вакцинацию от полиомиелита — созданная в СССР вакцина была лучшей в мире. Однако финансирование государством идей, пришедших «кому-то» в голову, было в принципе невозможным — «государство» не видело ни малейшей нужды рисковать при реализации непонятных идей — тем более на фоне постоянного дефицита бюджета, обусловленного во многих случаях несбалансированной в результате централизованного «планирования» экономикой. Но неудачные идеи, пришедшие в тупые головы «верховных руководителей», закладывались в государственные планы, обязательные к исполнению, в результате чего страна получала или ненужные товары, или очередной серьезный государственный провал. Люди моего поколения помнят, как кукурузу пробовали сажать на севере, и другие удивительные идеи, осенявшие головы безграмотных мастеров аппаратных интриг (среди них и передача МТС колхозам, обрушившая хилую экономику колхозов, начавших медленно поднимать производство сельскохозяйственных продуктов после отмены безумных сталинских законов, и бездумное освоение целинных земель Казахстана, которое привело к пыльному котлу, и «без травополья в изобилье», и потеря Арала, и поворот рек, и лысенковщина, и многое другое).

В результате «социализм» жил всегда на «заимствовании» успешных идей «свободного мира» (как живет сейчас Китай). Каждый, кто зарабатывал на жизнь наукой, знал, что на советских приборах – спектрофотометрах, хроматографах работать было или совсем невозможно, или работающий превращался в каторжника, проводившего долгие часы за ремонтом оборудования.

Отечественный квадрупольный масс-спектрометр, долгие годы разрабатывавшийся в МИФИ, так и не был создан. И это в те времена, когда на Западе этот прибор стоял уже в студенческих лабораториях.

О «произведениях» советской промышленности лучше не говорить — они всегда были несравнимо хуже произведенной в странах «свободного предпринимательства».

Можно сказать, что при любых обстоятельствах существуют «предсказуемые» сферы материального производства — сферы, где «спрос», а, следовательно, и вложение средств, можно будет прогнозировать на многие годы. Это, например, сельское хозяйство, добыча полезных ископаемых, транспорт, образование, медицина. Эти сферы можно «формализовать», и потому передача их «частному собственнику» кажется совершенно необязательной — кажется, что при возможности формализации государство может взять риски на себя. Даже погодные условия, не позволяющие полностью формализовать (планировать) сельское хозяйство, можно статистически учесть и компенсировать возможные потери.

Однако в этом случае возникает другая проблема.

При полной формализации какой-либо государственной отрасли промышленности «форма» (документация, описание необходимых операций и т.д.) начинает превалировать над «содержанием». При «частной собственности» право решения принадлежит собственнику, который решает, чем из «формы» можно пренебречь. При государственной форме собственности таким правом не обладает никто — «форма» должна быть безупречна!

Но ничего безупречного на свете не существует! В любой системе неизбежны «шумы» — неизбежны сбои и ошибки. Иногда это просто опечатки или другие неточности в документе. Иногда — космическая частица, вызвавшая сбой компьютерной программы. Иногда — погодные условия, вызвавшие прекращение электроснабжения. Статистика — это суровая реальность! — на Западе много лет назад отказались от производства эмалированных кастрюль — статистика доказала, что срок службы таких кастрюль (скол эмали в результате случайного удара) — полтора года. И точно так же, как никто не хотел уронить эмалированную кастрюлю, случайные сбои и ошибки в бюрократической системе неизбежны. Причем эта проблема «безошибочной формы» усугубляется тем, что требования к «форме» осуществляются на неформальном языке, что приводит к многозначности её понимания теми, кто участвует в этом процессе (людьми и/или различными организациями) 4*.

В результате государственная система управления становится очень медленной — исправление ошибок — бесконечные согласования —занимает очень много времени.

И виноваты в этом не «бюрократы», отвечающие за точность «формы», что является их служебной обязанностью — виновата сама система государственного управления. И поэтому класс «бюрократов», неизбежно возникающей при государственном управлении и, в конечном итоге, переформатирущий производство «под себя», так же неизбежно замедляет научно-технический прогресс и ставит в проигрышное положение его наиболее активных деятелей.

И на эти неизбежные проблемы «социализма» накладывается третья проблема — кадровая.

Кадровая проблема социализма.

Так как собственность на средства производства при «социализме» принадлежат государству, наиболее остро стоит проблема той «верхушки», которая от лица государства руководит этими средствами производства.

В обществе «свободного предпринимательства» руководитель производства появляется «естественным» образом — неудачник отсеивается в результате «обратной реакции» общества, которому ненужно то, что делает плохой руководитель.

При «социализме» это невозможно.

Так как работающие на производстве не являются его хозяевами, руководитель производства «назначается» «сверху». Причины такого назначения не столь уж и важны — это может быть чистый «волюнтаризм» или выбор квалифицированного работника.

Но так как несбалансированный план — это обязательно нереальный план и так как руководителю предприятия указано, что нужно делать, «сверху», отвечать за результаты своего труда в полной мере он не может. Однако и не отвечать за результаты он тоже не может — в этом случае непонятно, зачем он нужен. Но и само понятие — «результаты труда» становятся при этом совершенно расплывчатым. Если в обществе «свободного предпринимательства» результат труда — это реализованный «товар», то при «социализме» «товар» не может быть результатом труда — неудачи могут быть вызваны «объективными причинами» — непоставленным предприятию сырьем, отсутствием финансирования и т.д — то есть издержками централизованного планирования. Результат труда при социализме —это запланированный «показатель».

Что такое «показатель» очень хорошо описано в последних романах Ю. Нагибина, посвященных, кроме всего прочего, московскому автозаводу (см., например, «Моя золотая теща»).

У меня с этим автозаводом связано начало «трудовой деятельности». В 1962 году нас, школьников, только что сдавших сначала экзамены на аттестат зрелости, а потом выматывающие вступительные экзамены в МГУ (в тот год на школьников отводили 20%, то есть экзамены по специальности нужно было сдать только на пятерки), отправили на месяц работать на автозавод. Кого в кузнечный цех, кого — в штамповочный.

Делать этого было ненужно — по вышеуказанным причинам. Половину времени в кузнечном цеху работы не было — по причине несбалансированного плана, отсутствия научной организации труда и прочих прелестей советского производства. В штамповочном цеху работа была — мы честно штамповали детали, половина которых шла в брак. По очень простой причине — мастеру нужно было «освоить» завезенные в цех заготовки, а как они были «освоены», ему было полностью безразлично, как мне зло объяснила контролер ОТК.

Вероятно, мастера «спрашивали» за брак, но за «неосвоение» заготовок, за «показатель», спрашивали, вероятно, гораздо строже. Что и приводило к понятным результатам — к «обратной эволюции» — «неосвоившего» убирали, так как и руководители завода отчитывались за «освоение», за «показатель».

Обратная эволюция господствовала на всех этапах власти — по той же причине. Потому что труд человека при «социализме» оценивался по «показателю».

И потому первое, что делал человек, сделавший, по какой-либо причине, карьерный скачок — это формирование послушного «аппарата», умеющего формировать «показатели».

Формировать «аппарат» можно было лишь по одному принципу — подчиненные должны быть послушны и, «по определению», менее квалифицированны, чем начальство (я начальство — ты дурак, ты начальство — я дурак). Иначе они могли — при непонятных результатах труда – занять его место. Если в странах «свободного предпринимательства» способного человека тянут за уши вверх с самого раннего возраста, то в странах «плановой» экономики его сознательно давят — продемонстрировавший свои способности человек может занять место начальника, а уйти и организовать собственный бизнес человек не может — «частная инициатива» запрещена законом и никакие банки её кредитовать не будут.

И через три поколения — к 1990 году, к тому времени, когда в стране полностью сменилась культурная парадигма, когда умерли деды, расказывающие своим внукам, что такое хорошо и что такое плохо, после того, как умерли специалисты, учившиеся до октябрьского переворота, и специалисты, учившиеся у этих специалистов, квалификационный уровень «управленцев» в СССР понизился до критического уровня.

В результате чего магазины СССР были забиты никому не нужными промышленными товарами очень низкого качества — при страшнейшем дефиците наиболее важных продовольственных товаров — деревня к этому времени полностью обезлюдела.

Промышленность стала неуправляемой.

Естественно, долго это продолжаться не могло.

Однако у трех системных пороков «социализма» существует страшная «надстройка».

В результате низкой культуры труда — любого труда — производственного, инженерного, научно-исследовательского — страна «социализма» оказывается в окружении стран с гораздо большим научно-техническим и культурным уровнем жизни. То есть в потенциально враждебном окружении — враждебном не столько извне (хотя и это тоже совсем не мифическая опасность), но и изнутри. «Социализм» может обеспечить, да и то, как показывает история, не всегда, своим гражданам лишь серое существование — синию «дабу», галоши и чашку риса. При любых связях с обществом «свободного предпринимательства», при любой информации об уровне зарубежной жизни — идеи о том, что «социализм (коммунизм)» — «светлое будущее всего человечества» могут вызывать, у более или менее образованного человека, лишь смех. И потому существовать достаточно долго «социализм» может лишь в том случае, если этой опасности, как внешней, так и внутренней, не будет, если «социализм» будет распространен на весь мир. Что неизбежно влечет перестройку промышленности на военные рельсы — и, тем самым, ещё больший дефицит необходимых товаров, подавление любого инакомыслия, с обвинением инакомыслящих в провалах «социалистической» экономики, и подрывную работу в странах с другой экономической системой.

И потому никакого «социализма с человеческим лицом» быть не может — государственная собственность на средства приизводства неизбежно приводят к одному и тому же результату — к падению уровня жизни и к её обесцениванию.

То есть и вторая часть лозунга полностью бессмысленна — если не преступна.

Однако, как это не прискорбно, этот лозунг родился в клерикальной среде. И при всём нежелании говорить о православии вместе с «социализмом» и «монархией» говорить об этом необходимо.

С 1917 года на одной шестой земли людям внушали — с помощью лжи и насилия — что греха нет. Результат всем известен. Брошеные дети, брошеные родители, безумное количество абортов, безумный уровень бытовых убийств, первое место в Европе по числу самоубийств среди малолетних, алкоголизм и наркомания, уровень коррупции, препятствующий развитию экономики — никакой уголовный кодекс не может справиться с этим. Справиться с этим может лишь совесть. А совесть — это по христианской части.

Но христианство отвечает не только за совесть.

Никакое общество «свободного предпринимательства» не было бы способно обеспечить современный уровень жизни, если бы не научно-техническая революция 5* [16]. Для того, чтобы развивать науку, для того, чтобы познавать «законы природы», нужно верить в то, что эти законы существуют, нужно верить в то, что мир «логистичен». Для того, чтобы верить в то, что человек может постичь законы природы, нужно верить в то, что между «идеями» в твоей голове и реальным миром существует взаимно-однозначное соответствие. Нужно верить в то, что мир «описуем». Эта вера есть только в ойкумене иудео-греко-христианской культуры. Вера в «описуемость» мира — всего лишь 6* «преддогмат» догмата об иконопочитании, принятом на Седьмом Вселенском соборе.

Даже за развитие математического анализа мы должны благодарить церковную христианскую культуру — если бы не тринитарный догмат, европейская наука не смогла бы «перепрыгнуть» апории Зенона, как не смогли это сделать гениальные античные математики 7* [17]. Лишь благодаря «освоению» тринитарного догмата Европа смогла сохранить понятия «непрерывность» и «единое» — и научиться с ними оперировать. Не нужно забывать, что основания математики до сих пор «мистичны» — не случайно в этой области существует несколько школ. Судьбу Европы решила одна буква в догмате — «омоусиос» (единосущный) и «омиусиос» (подобосущный) — будь принят тезис Ария, мы до сих пор жили бы в античном мире — с отсутствием высшей математики и с очень низкой производительностью труда.

И сегодня христианство не исчерпало свой культурный и научный потенциал. Так, например, проблема, над которой в последние годы жизни работал великий физхимик Илья Пригожин, проблема отсутствия детерминизма в нашем мире 8*[18], может быть решена на основании догмата о двух волях во Христе, принятом на Шестом Вселенском соборе, на основании того, что отсутствие детерминизма, свобода — природное, а не ипостасное свойство тварного мира.

Мы, христиане, знаем, что никакого будущего у мира без Христа нет.

Но именно поэтому нам необходимо осмыслить, почему христианство, когда-то победившее всю мощь Римской империи, сегодня пасует перед секулярным миром.

Церковь, как знают все христиане — Тело Христово.

Но Церковь, кроме того, ещё и «организация». Организация богочеловеческая, но, тем самым, и человеческая. Со всеми присущими человеческим организациям недостаткам.

Кроме вероучительных трудов Иоанн Златоуст оставил нам очень горькое свидетельство. В одном из своих писем Олимпиаде [19] из ссылки он говорит: «В конце концов, я никого так не боюсь, как епископов, исключая немногих».

К несчастью, это вполне обоснованный страх.

Мы, церковные христиане, исповедуем веру во Вселенскую Церковь. Мы веруем в то, что истина, по обетованию Христову, имманентна Вселенской Церкви. Но поместная Церковь — всего лишь поместная Церковь. И когда поместная Церковь в лице своих первоиерархов присваивает себе то, что принадлежит лишь Вселенской Церкви, — кончается это очень плохо.

При установлении царской власти в древней Иудее цари благославлялись («помазывались») на царство пророками, то есть были вполне «легитимны» — власть исходила от Самого Бога. Но даже в этом случае история монархий в Иудее и Израиле — это история богоотступления и преступлений.

А «легитимность» царя, благословленного на царство поместной Церковью, которой, как показывает нам история, истина не имманентна по определению, основана, учитывая 1 Царств, 8, на вполне земных устремлениях, в какие высокие слова это бы не облекалось.

Использование государственной власти, использование силы в духовной сфере, то есть там, где использование силы абсолютно бессмысленно — общая черта любой религиозной системы, в том числе, к несчастью, и христианской. Но инквизиция и религиозные войны имели лишь негативные последствия для христианского мира.

Однако христианской Европе, ассимилировавшей и развившей греческую и римскую культуры, и традиционно высоко ценившей интеллектуальное образование и юриспруденцию, было что противопоставить силе государственной власти.

В Московской Руси этого багажа не было.

И когда перед властями Московской Руси встал выбор, который мог изменить историю России — когда возник спор между «иосифлянами», настаивавшими на необходимости монастырских владений, и «нестяжателями», говорившими о необходимости, в первую очередь, духовной и просветительской деятельности монастырей — клерикальная Москва выбрала простой и понятный для невежественного человека идеал материального мира 9*. Тем самым окончательно попав под власть государственной власти — так как собственность необходимо защищать.

Непосредственно за этим начались преследования людей с европейским образованием — в 1525 году в Иосифо-Волоцкий монастырь заточили Максима Грека, в 1531 году — его сподвижника, Вассиана Патрикеева.

Логическим завершением политики опоры на силу стало правление Иоанна Грозного. В результате идеологического оправдания абсолютной царской власти Русь пережила ужас опричнины и Смутное время 10*.

А через несколько десятилетий та же идеология привела к катастрофе раскола, к отмене патриаршества, и, в конечном результате, к потере авторитета Церкви и у образованных и у необразованных слоев населения Российской империи. Результатом опоры на силу стала не только отсталость России от западных стран, но и полная богословская беспомощность российского православия — ничего противопоставить марксизму Православная Российская Церковь, к несчастью, не смогла.

Как известно, после отмена закона об обязательном причащении на исповедь стали ходить лишь 10% от «списочного состава».

И, основываясь на этой статистике, вряд ли можно утверждать, что крушение Российской империи произошло в результате международного заговора.

Российская империя развалилась почти так же, как развалился СССР — в два-три дня (Бунин. «Окаянные дни»). О причине этого ещё в 1968 году замечательно сказал Б. Окуджава: 

Вселенский опыт говорит,

что погибают царства

не оттого, что тяжек быт

или страшны мытарства.

А погибают оттого

(и тем больней, чем дольше),

что люди царства своего

не уважают больше.

(Б. Окуджава, 1968) 

1917 год стал страшным уроком для всей России — и, в первую очередь, для тех, кого нельзя было купить на дешевую демагогию марксизма, для верующих в Бога.

Забвение этого урока и повторение ошибок церковных властей Московской Руси и Российской империи приведет лишь к одному — к появлению абсолютно религиозно индифферентого «электората».

Которым, до поры, до времени, очень легко управлять.

И который, при перемене ветра, будет распинать на царских вратах своих вчерашних господ.

И потому лучше обходиться и без «электората» и без господ.

Что вполне согласуется со словами Спасителя:

А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель — Христос, все же вы — братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник — Христос. Больший из вас да будет вам слуга: ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится (Матфей, 23, 8).

Примечания

1* Свод законов Мехмеда II о государственной организации: «Если кто-нибудь из моих детей станет во главе султаната, то для обеспечения общественного порядка ему надлежит убить своих братьев. Большинство улемов  одобряет это. Пусть это правило соблюдается».

Мехмед Завоеватель был не первым правителем, введшим в практику братоубийство. Он лишь узаконил сложившуюся гораздо раньше практику. И делая это, он исходил прежде всего из опыта периода междуцарствия (1402-1413).

2* Иногда удивляет мелочность людей, стоящих «на страже устоев» Российской империи — священник И.М. Первушин, член-корреспондент С-Петербургской, Французской и Неаполитанской академий наук, член Московского и Казанского математических обществ, был вынужден с 1856 г. служить в сельском храме. Причина — независимый характер. В. Успенский. Предисловие к математике. С-Петербург, Амфора, 2015г

3* Интернет забит ложными сведениями о Ярцевском заводе. Говорят и о том, что филиал ЗИЛ был запланирован в 1980 г, и о том, что производство моторов началось в 1986. Но существует сайт архива Ярцева, на котором можно узнать правдивую информацию.

4* Проблема «бюрократии» осложнена ещё и тем, что при формализации, то есть при разработке документации и описании операций мы пользуемся неформальным языком. Что во многих случаях ставит вопрос о истинности разработанных «форм» — у каждого ведомства они свои. Проблема бюрократии — общая проблема «государственного сектора» при любом социальном устройстве общества. Беда «социализма» в том, что «негосударственного сектора» у него нет. Возможно, проблема бюрократии хоть частично может быть решена с помощью теории информации Шеннона.

5* Альберт Швейцер, родившийся в 1875 году, рассказывая о своем детстве, упоминает о том, что его сверстники, деревенские дети, мясо ели очень редко. И в результате были слабее его, сына пастора, евшего мясной суп два раза в неделю. И это последнее двадцатилетие девятнадцатого века, Западная Европа.

6* В Ветхом Завете иконы нет — Бог неописуем. Но после боговоплощения, после того, как Бог воплотился и вочеловечивался, икона стала возможна — Бог стал описуем. Но «описуемость» воплощенного и вочеловечившегося Бога возможна только в том случае, если описуем мир. Благодарить за разработку догмата об иконопочитании мы должны Иоанна Дамаскина — «Точное изложение православной веры», глава 13.

7* Проблема апорий Зенона до сих пор не решена – см., например, Д. Гильберт и П. Бернайс «Основания математики   Логические исчисления и формализация арифметики», Москва, Наука, 1982, стр. 38 [17].

8* Законы механики инвариантны по отношению к направлению времени, но в микромире обратимости нет. Илья Пригожин работал над этой проблемой последние годы своей жизни.

9* На Соборе 1503 г. московское правительство пыталось опереться на партию нестяжателей и мирно разрешить вопрос о монастырских владениях. Точку зрения противников монастырских владений на Соборе представляли Нил Сорский и Паисий Ярославов. Нил Сорский уже в своих сочинениях не раз решительно высказывался против монастырских владений и личной собственности монашествующих. Но когда на Соборе епископы и другие духовные лица должны были принять решение по этому вопросу, и Нил Сорский выразил свое пожелание, «чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням, а кормили бы ся рукоделием», то, хотя Нила и поддержал старец Паисий Ярославов, это предложение не нашло сочувствия у большинства присутствовавших на Соборе, и всего менее у игумена Волоколамского монастыря Иосифа Волоцкого.

10* Дж. Флетчер указывал на усиление бесправности простолюдинов, что негативно сказывалось на их мотивации к труду:

Я нередко видел, как они, разложа товар свой (как то: меха и т. п.), все оглядывались и смотрели на двери, как люди, которые боятся, чтоб их не настиг и не захватил какой-нибудь неприятель. Когда я спросил их, для чего они это делали, то узнал, что они сомневались, не было ли в числе посетителей кого-нибудь из царских дворян или какого сына боярского, и чтоб они не пришли со своими сообщниками и не взяли у них насильно весь товар. Вот почему народ (хотя вообще способный переносить всякие труды) предается лени и пьянству, не заботясь ни о чём более, кроме дневного пропитания. От того же происходит, что произведения, свойственные России (как было сказано выше, как то: воск, сало, кожи, лен, конопля и проч.), добываются и вывозятся за границу в количестве, гораздо меньшем против прежнего, ибо народ, будучи стеснен и лишаем всего, что приобретает, теряет всякую охоту к работе.

Литература

1. «Литературная газета (12 октября 1983 г.).
2. А.С. Пушкин. Письмо А.А. Бестужеву (№ 109). Конец января 1825 г. Собрание сочинений в 10 т. Т.9. Москва, 1962.
3. Норман Стоун. Краткая история Турции. АСТ, Neoclassic, 2014.
4. Д. Норвич. История Византии. Москва, АСТ, 2015
5. С.М. Соловьев. История государства Российского с древнейших времён. Часть 1, гл. 53. Москва, 2015.
6. Е. Анисимов. Императорская Россия. «Питер», 2008. http://www.e-reading.club/book.php?book=1006037
7. А.И. Герцен. Былое и думы. Часть 1, глава 4.
8. К. Маркс, Ф. Энгельс. Манифест коммунистической партии 1848 г. https://www.marxists.org/russkij/marx/1848/manifesto.htm
9. История России 20 век. под ред. А.Б. Зубова. Москва, 2015.
10. Л.В. Канторович. Математико-экономические работы / Л. В. Канторович. — Новосибирск: Наука, 2011. (Избранные труды).
11. С. Клини. Математическая логика. Москва, «Мир», 1973.
12. Д. Гильберт, П. Бернайс. Основания математики. Теория доказательств. Москва, Наука, 1982.
13. В.А. Успенский. Теорема Геделя о неполноте. Популярные лекции по математике. Москва, Наука, 1982.
14. Миклухо-Маклай Н.Н. Собрание сочинений в 6 томах. М, Наука, 1992.
15. Н.В. Гоголь. Нос.
16. Альберт Швейцер. Благоговение перед жизнью. М, Прогресс, 1992.
17. Д. Гильберт, П. Бернайс. «Основания математики. Логические исчисления и формализация арифметики», Москва, Наука, 1982, стр. 38.
18. Илья Пригожин. Конец определенности. Ижевск, 1999.
19. Иоанн Златоуст. Письма к Олимпиаде.