Ахилла

Из цикла «Теория бытия». Продолжение, предыдущие части тут.

Любовь к ближнему — качество нестабильное. Иной раз и человек добрый может несправедливо или даже жестоко попрать интересы и чувства ближнего своего, иногда сгоряча, а иногда соблазнившись предпочтительностью личных интересов. Но после чуть менее страстной оценки ситуации у обидчика, бывает, возникают чувства стыда, вины, неправоты. Такова обычная ситуация проявления совести.

Посочувствовать пострадавшим от чужого зла — дело нехитрое, тут даже доброта не требуется, достаточно и гордыни собственной праведности. Но посочувствовать тому, кто пострадал от твоего же собственного зла, возможно только с признанием своей неправоты, с пренебрежением к личным интересам и чувствам, а это уже нравственный подвиг. Совесть — это та же любовь к ближнему, то же сочувствие, сопереживание, но отягощенное чувством своей собственной вины перед ним. А так называемое нравственное чувство — это, по всей видимости, обычная эмпатия.

Нравственное (евангельское) возрастание человека — это процесс абсолютной значимости, потому что человек евангельского нрава сообразен гармонии мира, и не только в Царствии небесном, но и в семье, и на работе, и в магазине, и в общественном транспорте… Положительные нравственные перемены в характере человека обусловлены действием его совести, но происходят эти перемены очень медленно и незаметно. Если, конечно, они вообще происходят. И если кому-то кажется, что богоугодность может достигаться так же и усердным исполнением богослужебных обычаев, традиций и обрядов, то он просто не знает Бога.

Всякое человеческое взаимодействие нравственно окрашено. Даже мимолетное обращение к ближнему окрашено или скрытой неприязнью к нему, или стремлением эту неприязнь преодолеть, или равнодушием, участием, благожелательностью, раздражением, деликатностью, пренебрежением, лукавством, великодушием… Любой человеческий контакт сам по себе предполагает нравственные проявления. Из великого множества таких, зачастую незаметных даже самому человеку нравственных проявлений и формируется вектор нравственного роста человека, или же вектор его нравственной деградации. А выбор в такого рода ситуациях делает такое человеческое качество как совесть.

В православной традиции, помимо грехов против ближнего, за которые, собственно, и ответственна совесть, выделены также и грехи против себя, против Церкви и против Бога, но эти заповеди человеческие имеют обычно узко-конфессиональный и обрядово-поведенческий характер, они как правило формальны, а зачастую даже не упоминаются в Евангелии.

Совесть сохраняет не только чувства окружающих, совесть сохраняет гармонию мира. К сожалению, общество, идеология, традиции примешивают к понятиям совести, вины и стыда множество ложных смыслов, причин и значений, связанных с социальными приличиями, обычаями и условностями. Никакого отношения к нравственности эти требования не имеют, но плохо то, что они подменяют совесть и нравственное чувство.

Вот и Церковь за 2000 лет обросла огромным количеством заповедей человеческих, которые не имеют никакого отношения к заповедям нравственным, евангельским, Божьим. Нарушения этих правил, учрежденных людьми, объявлены грехами, и за их нарушения человеку должно стыдиться и каяться.

Взять к примеру, хотя бы постный регламент Церкви… Человечество и так во все века жило скудно, а порой и голодно, не подло ли при этом еще добавлять людям дополнительных страданий? Допустим, грекам еще можно как-то поститься, но как поститься, например, эскимосам, у которых и травинки-то нет? Если у тебя полная трапезная челяди, которая только и следит за постной круговертью и твоими гастрономическими предпочтениями, то чего ж не поститься. А как поститься, если у тебя дети голодные? Утешаться их постнической «праведностью»?

«Тогда приходят к Нему ученики Иоанновы и говорят: почему мы и фарисеи постимся много, а Твои ученики не постятся? И сказал им Иисус: могут ли печалиться сыны чертога брачного, пока с ними жених? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься» (Мф.9:14,15).

Буквальное следование этим словам — это или вечный, тотальный пост, или возвращение к постным традициям иудаизма, но закон иудейский «исполнен», и апостолы нам никакого поста не заповедовали. Но нашлись новые законники, и теперь у нас 200 постных дней в году, теперь православные по жизни только тем и озабочены, чего им сегодня можно, а чего нельзя, как будто у нас других забот и тягот нет. Эти придуманные человеками «бремена» не просто порождают в христианине чувства вины и стыда за ненадлежащее их ношение, страшно то, что они вытесняют нравственное чувство, подменяют совесть гастрономическими обязательствами.

Невозможно соблюдать заповеди Божьи и заповеди человеческие, хотя бы потому, что они имеют принципиально разную природу. Как это ни странно, но там, где люди истово пристрастны к соблюдению заповедей человеческих, там выше градус гордыни и ненависти, там царит настоящий сатанизм под маской богоугодности. Например, православная готовность убивать и умирать за двуперстие — это уже такое зверство и беснование, какого не знало и самое дикое язычество. Совесть человеческая вырождается и погибает, когда заповеди человеческие занимают ее место. Ты послужи ближнему своему до последней рубашки, до последнего вздоха, вот это и будут твои вериги, твой обряд, твои бремена, твой подвиг, твой пост и твое двуперстие.

И все же… а почему Иисус с апостолами не постились? Да потому, что нет никакой добродетели в кулинарных регламентах. Тем более если ты питаешься подаянием, а не роскошествуешь как первосвященник. Иисус вообще ничего не говорил о чревоугодии. Церковь же не просто объявила вкусную еду грехом, но более того — грехом смертным. Такой грех, конечно, можно было бы вменить так называемому «золотому миллиарду», но люди, его составляющие, не глупы, они и не глядя на попов прекрасно понимают, к чему приводит привычка неумеренно жрать.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: