Ахилла

Начало — Часть 1 и Часть 2.

***

Переходим к запретам, прописанным в документе.

«…Не признается возможным венчание браков, зарегистрированных в соответствии с государственным законодательством, но не соответствующих каноническим нормам (например, при превышении допустимого церковными правилами количества предшествующих браков одним из желающих венчаться или при наличии между лицами, желающими венчаться, недопустимых степеней родства)…»

Одно из возможных логических развитий постулата о том, что церковь отделена от государства — статья 14 Конституции России: «Российская Федерация — светское государство <…> Религиозные объединения отделены от государства». Соответственно, государство регистрирует брак так, как считает нужным со светской точки зрения, а церковь венчает брак тоже так, как считает нужным с религиозной точки зрения. Подобная самостоятельность не может не порождать несовпадений, когда по определению более либеральное светское законодательство входит в конфликт с консервативным церковным правом. Казалось бы, очевидные вещи, но давайте не будем забывать, что ещё некоторые наши бабушки и дедушки застали время, когда всё было по-другому. Право, и церковное в том числе, нужно ценить и изучать не только в статике, но и в динамике его развития.

«..Церковь категорически не признаёт и не признает союзы лиц одного пола в качестве брака вне зависимости от признания или непризнания таковых гражданским законодательством, а также другие формы сожительства, не соответствующие ранее данному определению брака как союза между мужчиной и женщиной…»

Поначалу внимание отвлекается на упоминание союза лиц одного пола. Хотя стоит отвлечься от извечной темы отношения церкви к гомосексуалистам и лесбиянкам, обратив внимание на оборот «категорически не признаёт и не признáет». Сказано красиво. В духе современных медиаспикеров в сане. Однако по существу… С «не признаёт» в настоящем всё понятно. Но кто знает, что будет в будущем? Один раз уже предавали «анафеме и проклятию как еретиков и непокорных»^[1] огромную, как бы сейчас сказали, социальную группу населения. Правда, через 300 с небольшим лет пришлось если не извиняться (ибо не перед кем уже было), то по меньшей мере «упразднить наложенные клятвы и считать эти клятвы яко небывшие»^[2]. Безусловно, было бы ошибочно сравнивать старообрядцев с лицами, стремящимися к союзу одного пола. В данном случае смысл в другом: в конце XVII века многие тоже свято верили, что вот эти — правы, а вот те — ну совсем не правы, скажем мягко. До такой степени неправы, что им стоит отказать в вечном спасении (гипотетически), а также вырвать язык, уши и даже сжечь (практически). Во славу Господа, разумеется. Триста лет потребовалось понять, что не всё так просто… Поэтому что будет через следующие условные 300 лет, никто не знает, и надо ли сейчас категорически зарекаться на веки вечные — большой вопрос. И вообще зачем в данном документе предсказывать будущее? Не стоит ли ограничиться констатацией настоящей позиции? Ну, не будут признаны церковью однополые браки (с чем автор, между прочим, вполне согласен), так достаточно будет ничего не менять в тексте — вот оно постоянно и будет, сформулированное настоящее. Никаких гаданий о будущем, строгий регламентирующий документ, без лишних эмоций. А то вдруг кому-то вспомнится известная ворона, которая тоже там в чём-то зарекалась, — греха не оберёшься, солидный всё-таки документ задумывался.

Солидности обсуждаемому документу не прибавляет и упоминание «других форм сожительства». Другие — в смысле и не традиционные, и не однополые союзы. Признаться, автор раньше и не задумывался над тем, что могут быть какие-то ещё союзы, кроме традиционных между мужчиной и женщиной и нетрадиционных между мужчиной и мужчиной или женщиной и женщиной. Оказалось, что ещё как могут. Поскольку документ стыдливо умолчал о том, что это конкретно за браки, пришлось обратиться к иным источникам. Итак, Церковь не признаёт:

• многожёнство или полигиния (не следует путать с полигамия — многобрачие); наверное, будет проще произнести знакомое слово «гарем», и станет всё ясно (хотя настоящий гарем означает несколько иное); в римском праве одна из форм многожёнства даже получила правовое регулирование под названием конкубинат;
• полиандрия или многомужие (да, оказалось, бывает и такое!);
• коммунальный или групповой брак (с различным количеством и соотношением участников); некоторые принято называть полиаморными браками (отношениями), проблема уже давно обсуждается и в зарубежных BBC, и в отечественной Ленте.ру — так что здесь официальная церковь по-своему идёт в ногу со временем.

В рассматриваемой части документа есть ещё один аспект, малозаметный при поверхностном прочтении, но очень важный. Если вчитаться в текст, то становится ясно, что проводится чёткая грань между теми браками, которые официальная церковь не венчает, но, тем не менее, за брак признаёт, и между теми «браками», которые и за брак не признаются и браком не называются, а обозначаются как «союзы лиц одного пола и другие формы сожительства» (другие — в смысле не один мужчина с одной женщиной). Если с последними всё ясно: с точки зрения церковного права они — ничто, то вот браки, не подлежащие венчанию, но признаваемые за брак, есть категория интересная. С точки зрения церковного права интересная. Иными словами, церковь относится к таким бракам именно как к бракам, но не благословляет их через венчание. То есть эдакие недобраки получаются. Об этом мало кто задумывается, но в реальной жизни они встречаются довольно часто. И, в отличие, например, от полумифических для России групповых браков, представляют определённую сложность в пастырском попечении. Допустим, обращается к священнику прихожанка: любим с мужем друг друга, оба крещёные, в храм ходим, дети есть, вместе много лет, в ЗАГСе давно расписаны, хотели бы повенчаться, но… до этого у мужа было три неудачных брака. То есть вот этот — четвёртый. И что ей ответить? Формально, опираясь на документ «О канонических аспектах…» — что брак венчать нельзя. Тут если не очень гуманно, то, во всяком случае, определённо. Но следующий вопрос «А что же мне делать, у меня то брак первый? Или это и не брак вовсе?» порождает тупик. «Нет-нет-нет, это брак, церковь его признаёт, ни в коем случае не думайте иначе! Просто… это такой брак… который… ну… венчать нельзя…» Как-то так получается, видимо.

«…Церковь благословляет браки тех лиц, которые осознанно приступают к этому Таинству…»

Относительно необходимости осознанного отношения к венчанию двух мнений быть не может, тут абсолютно правильно написано. Ситуацию усложняет слово «благословляет». Принято считать, что церковь благословляет те браки, которые венчает. Собственно, в известном смысле венчание и есть форма такого благословения. Однако в тексте читаем несколько иное: «благословляет браки тех лиц, которые осознанно приступают». Можно вопрос к автору вот именно этой части документа: правильно ли следует понимать, что если брак повенчан, но венчавшиеся приступили к нему ну совсем неосознанно, то такой брак церковью не благословляется? Далее каждый в меру своего воображения нарисует много различных последствий такой (по сути, конечно, неверной) трактовки. Например, прийти лет в 30, после развода, и утверждать, что «я там повенчался в 20 лет, но абсолютно неосознанно — что я в 20 лет понимал! — поэтому мой брак церковью не благословлён и давайте его не считать». Понятно, что это вывернутая наизнанку позиция о необходимости осознанно приступать к таинству, но слова-то написаны… Без сомнения, имелось в виду принципиально другое. Тогда все вопросы сводятся к одному: что мешало по-русски сформулировать именно то, что имелось в виду, а не относить такие важные вопросы на «это само собой разумеется»?

Далее не вызывающие никаких вопросов положения про необходимость понимания венчающимися значения и последствий вступления в брак, необходимости священнослужителя это разъяснять, а также про важность исповеди и причастия перед венчанием (причём именно в рекомендательном характере и «в преддверии», а не в обязательном и в день венчания).

Тем контрастнее выглядит следующий постулат, на котором следует остановиться подробнее:

«…Таинство Брака не может быть совершено над человеком, отрицающим основополагающие истины христианской веры и нравственности…»

Во-первых, определённое затруднение сразу вызывает понятие «христианской нравственности» как критерия для допуска человека к венчанию. С христианской верой очевидно: человек, отрицающий сущность христианства как веры, не может считаться христианином, и, как следствие, не может участвовать в христианских таинствах, и венчаться в том числе. Тут всё ясно. Тем более истины христианской веры за 2000 лет христианства сформулированы предельно чётко и понятно, в упрощённом виде (если не вдаваться в глубины богословия) они есть «Символ веры», который каждому православному пристало знать наизусть. С основополагающими истинами христианской нравственности (словосочетание «истины нравственности» само по себе необычно) несколько сложнее. В отличие от положений собственно веры постулаты нравственности так же чётко и окончательно не сформулированы. Кроме того, представляется, что христианская нравственность является категорией производной от христианской веры и более широкой, к тому же подлежащей дискуссии. Что никак не умаляет её значимости, но не позволяет использовать соответствие христианской нравственности как критерий для разрешения человеку принять участие в каком-либо таинстве.

Во-вторых, введение в оборот термина «основополагающие истины» есть путь скользкий и непредсказуемый. Ибо исчерпывающего списка этих самых «основополагающих истин» нет.

Снова напрашивается аналогия со светским процессуальным законодательством, на этот раз с Арбитражным процессуальным кодексом, статья 239: если третейское решение нарушает основополагающие принципы российского права, то арбитражный суд отказывает в приведении такого решения в принудительное исполнение и исполнительный лист заявителю не выдаёт. Очень похожая ситуация, не так ли? Заявитель предоставляет в арбитражный суд некие документы, суд оценивает их на соответствие основополагающим принципам российского права, после чего совершает таинство (зачёркнуто) процессуальное действие по выдаче исполнительного листа. Или не совершает. В одном формуляре — основополагающие истины христианской веры и нравственности, в другом — основополагающие принципы российского права. Кстати, перечня основополагающих принципов российского права также не существует, и за многолетнюю практику применения данной процессуальной нормы судьи что только не указывали в качестве таких принципов… И каждый раз выбранный принцип права был именно основополагающим. Справедливости ради нужно отметить, что год назад текст кодекса поменяли, нарушение основополагающих принципов российского права заменили противоречием публичному порядку Российской Федерации (что есть почти одно и то же).

Да и неясно, как следует проверять, отрицают молодожёны эти истины или не отрицают. При этом, видимо, нужно не просто проверять, а отделять основополагающие истины от истин простых, не основополагающих. Понятно, что если человек будет считать, что Христос есть не Бог, а человек, такой какой-то особый, хороший и мудрый, то в данном случае истина будет основополагающая. Совсем недавно на «Ахилле» обсуждали, за что Святейший Синод отлучил графа Льва Николаевича Толстого от церкви — так вот как раз за отрицание упомянутой основополагающей истины. Однако существует множество менее очевидных случаев.

Вот интересно себе представить, если человек открыто предупредит священника перед венчанием о некоторых своих взглядах, то каковы должны быть последствия. Например (как в крайности не будем погружаться в глубины богословия или в суеверия про «посмотреть в зеркало, если вернулся», возьмём несколько распространённых среди, так сказать, обывателей религиозных и околорелигиозных утверждений):

• спастись могут не только православные, но, скажем, и католики — главное любить Бога и следовать Его заповедям,
• умершие без крещения младенцы так же попадают в рай, ибо у них нет грехов, а Бог всемилостив и всеблаг,
• кошки после смерти не умирают безвозвратно, у Бога есть и для их душ место, Бог не творит впустую ни одной живой души, даже кошачьей,
• и так далее, и тому подобное…

Вот подобные, скажем осторожно, не разделяемые Православной Церковью умозаключения — являются отрицанием основополагающих истин христианской веры и нравственности? Или это отрицание истин, но не основополагающих? Или вообще не истины, а — так, бытовые заблуждения и пустые фантазии (особенно про котиков!), не влияющие пагубно на веру человека и не мешающие совершать таинство венчания?

Кроме того, основополагающие истины веры и нравственности у православных, католиков и протестантов, следует признать, будут несколько отличаться. Но все они будут основополагающими истинами именно христианской [веры и нравственности], ибо и католики, и протестанты — христиане. Можно ли сделать вывод о том, что в данном случае конфессиональные различия не так важны, остаётся без ответа… А браки с инославными — не такая редкая вещь, вот хотя бы здесь недавно было интересное обсуждение.

И, в заключение, впору задаться вопросом: насколько в принципе уместно создавать ещё одно «квалификационное» препятствие на пути человека к таинству венчания? Речь идёт не о канонических препятствиях (о которых в документе ниже), а именно о некоем барьере, который иначе как светским словом квалификационный назвать сложно. Вопрос не такой простой, как кажется. Давайте рассуждать: человек принял таинство крещения. Он стал православным христианином. Презюмируется, что, принимая святое крещение, он тем самым как раз и подтвердил своё согласие (или готовность присоединиться, как угодно) с истинами, принципами, существом и всем, какое бы слово мы ни употребили, что составляет суть православия. Иначе человека крестить просто нельзя, если он не разделяет ценности той религии, которую принимает. Тем более есть ещё катехизация, которая, пусть и не везде, но существует, и катехизация как раз и призвана обеспечивать осознанное принятие таинства крещения. Осознанное — то есть такое, когда новообращённый понимает, и, понимая, сознательно принимает «основополагающие принципы христианской веры и нравственности». Иными словами, лучшим подтверждением неотрицания (в «Канонических аспектах…» речь идёт именно об отрицании) основополагающих основ христианской веры и нравственности является принятие человеком таинства крещения.

Полагаю, всё это вещи очевидные и ни к какому открытию мы в своих рассуждениях не пришли. Однако что происходит дальше: от уже крещёного человека требуется фактически повторно подтвердить то, что он и так подтвердил своим крещением и дальнейшим нахождением в лоне православной церкви (предполагаем, что раз он имеет намерение повенчаться, то он в этом лоно и находится). Добавление к уже совершившемуся факту крещения каких-либо условий, по своей сути не количественного, а качественного свойства, будет ли оправдано? И не приведёт ли такая формализация к искусственному созданию некоего недохристианина (по аналогии с печально известным унтерменш — «недочеловек»), который крещён, но к венчанию не допускается?

Справедливости ради стоит отметить, что создание всяческих повторных испытаний не есть авторское изобретение Архиерейского Собора РПЦ. Так, адвокатское сообщество славится тем же самым: для того чтобы получить статус адвоката, нужно вначале получить высшее юридическое образование, а потом сдать квалификационный экзамен в адвокатской палате региона. При этом адвокатский экзамен по сути есть повторение того, чему учат (во всяком случае, считается, что учат) в юридическом вузе.

Допускаю в качестве возражения упоминание тех православных, которые были крещены в младенчестве или в детстве, когда у них не могло быть осознанного выбора. Но сама по себе возможность разделения внутри крещёных людей на условно достойных (не отрицающих) и условно недостойных вызывает большие сомнения. Единственной допустимой границей может быть крещён / не крещён как явная принадлежность к исповедуемой вере. Всё прочее есть путь каждого человека к Богу, который продолжается до последних минут жизни.

Правда, мы всё обсуждаем теорию, а будет ещё практика применения документа «О канонических аспектах церковного брака». И вот насколько практика будет следовать этому пункту про необходимость проверки неотрицания основополагающих истин христианской веры и нравственности — вопрос отдельный… Как критически отозвался один знакомый батюшка: «Я что — молодожёнам экзамен по катехизису должен устраивать?!!!» Подобный подход в целом расставляет всё на свои места, оставляя лишь один вопрос к авторам документа: насколько было необходимо включать в документ заведомо мертворождённые положения? Как мог заметить читатель, этот вопрос встаёт уже не в первый раз.

^[1] Имеется в виду Большой Московский Собор 1666-1667 годов (близкая к тексту цитата), поставивший под официальный церковный запрет так называемый «старый обряд».

^[2] Имеется в виду Поместный собор Русской православной церкви 1971 года (близкая к тексту цитата), отменивший все запрещения относительно старого обряда.

Иллюстрация: Adriaen Collaert «Две рыбы на берегу»

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: