«Они что — ваши родные?» — «Да, братья»: о деле «Сети»
12 февраля 2020 Елена Моргунова
В праздник новомучеников и исповедников решила встать с пикетом у ворот Сретенского монастыря.
«Господи, помилуй», — перекрестилась женщина. Я была готова к разным реакциям, но все идет мирно, может быть потому, что большинство просто проходят мимо. Кто подходят? В основном женщины лет за 40, один мужчина лет 30 и очень был впечатлен ребенок. Дети почему-то всегда так реагируют на плакаты. Чистые сердца. Я написала: «помолитесь за ребят по делу „Сети“*, их пытали током, чтобы они оговорили себя». «Кто пытал?» — спросила одна женщина. «ФСБ». — «Вы хотите сказать — государство?» Она очень удивилась.
Каждую службу мы молимся о властях и воинстве, и чтобы делать это искренне я говорю про себя: Господи, кажется, они там совсем потеряли разум, наставь их на праведный путь. Я не понимаю, что должно произойти с человеком, что он берет в руки электрод и ломает другому человеку жизнь ради новых погонов. Какая адская смесь должна быть в голове, чтобы говорить: «мы умрем как мученики, а они просто сдохнут». Несчастные.
Но вы не услышите об этом проповеди с амвона и вряд ли об этом будут говорить за приходским чаем. Я смотрю на ребят по «Сети», и мне кажется, что мы лишь теоретики с кучей цитат из Евангелия, а они осмелились применить эти истины в жизни. Вот последнее слово Ильи Шакурского, ему 23 года, учился на физмате, приговорен к 16 годам колонии строгого режима: «…с самого раннего детства нас учат истине религиозных учений — возлюби ближнего своего. А здесь почему-то в голову мне всегда приходит то, что происходило со мной, и о тех обстоятельствах, которые я неоднократно описывал здесь на заседаниях. Знаете, я не могу еще найти в себе силы даже не то чтобы возлюбить, просто нормально относиться к людям, которые применяли ко мне насилие. То есть они не просто побили меня, не просто наказали меня — это издевательство, садизм. И я пока что не знаю, и, опять же повторюсь, не могу найти в себе сил понять этих людей».
Далее, после слов благодарности близким, он продолжает: «Что касается тех, кто совершал в отношении меня насилие и кто здесь нагло меня оговаривал, я с большим трудом, но все-таки скажу, что я прощаю их за то, что они сделали со мной. Потому что мне не хочется, опять же, жить с постоянной ненавистью к этим людям, мне хочется все это поскорее забыть, и, как можно выразиться, отпустить. Я продолжаю верить в любовь, дружбу, в те самые светлые чувства. И самое главное, в справедливость».
Аксиос, достоин! — поет хор ангелов Илье и его товарищам на небе.
Ну а мы на нашей многострадальной? Так и будем молчать, видя этот произвол? Нет, господа, это зашло слишком далеко.
Для меня пикет, митинг — это форма, язык, если угодно, чтобы выразить свою позицию. И так ты становишься чем-то вроде городского сумасшедшего с плакатом в руках. Люди спрашивают: «Они что — ваши родные?» — «Да, братья». — «Вам не страшно?» — «Мне не страшно, просто очень больно». И эта боль-любовь тебя несет.
Дмитрий Пчелинцев, 27 лет, приговорен к 18 годам колонии строго режима:
«Но, однако, посидев два с лишним года в одиночной камере, я анализировал, как я вообще здесь оказался и что меня сюда привело. И, естественно, я мог сделать только один вывод, который, я думаю, очевиден всем, — мы действительно делали что-то не так всей страной. И чего-то не делали, хотя должны были, даже обязаны».
Да, недоработали. Были равнодушны и безучастны. Но я вижу что-то меняется, люди просыпаются.
«Это пройдет» звучит гимном.
Какой же черный нам выпал век,
А мне мерещится вдалеке
Живой надежды забытый свет.
Так верь же мне: это пройдет.
Фото автора
*Признана террористической организацией, запрещенной в РФ
Читайте также:
Если вам нравится наша работа — поддержите нас:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
