Опубликован текст ходатайства протодиакона Андрея Кураева о пересмотре его дела о лишении сана
12 января 2021 Ахилла
Протодиакон Андрей Кураев на своей странице в Живом Журнале опубликовал текст своего ходатайства о пересмотре его дела о лишении сана, которое он адресовал патриарху Кириллу:
«Епархиальное управление Московской городской епархии
119034, Москва, Чистый пер., д. 5
ЕГО СВЯТЕЙШЕСТВУ
СВЯТЕЙШЕМУ ПАТРИАРХУ МОСКОВСКОМУ И ВСЕЯ РУСИ
К И Р И Л Л У
протодиакона Андрея Кураева
заштатного клирика г. Москвы
Ходатайство о пересмотре дела № 50-54-2020
В соответствии с п. 2 ст.48 «Положения о церковном суде» предоставляю «надлежаще мотивированное письменное ходатайство стороны о пересмотре дела» епархиальным судом города Москвы. И направляю его ВАШЕМУ СВЯТЕЙШЕСТВУ как правящему епархиальному архиерею города Москвы.
В соответствии с п.3 ст.48 «Положения» на подачу ходатайства о пересмотре дела отводится 5 рабочих дней. Решение суда состоялось 29 декабря 2020 года. Нерабочими днями в 2021 г. считаются дни с 1 по 10 января. Таким образом, сроки обжалования я не пропустил.
Пункт 5 ст.48 «Положения» допускает подачу обжалования в случае «несоблюдения епархиальным судом установленного настоящим Положением порядка церковного судопроизводства».
Основания для пересмотра решения суда я вижу в следующем:
1. Решение епархиального суда по делу должно быть принято не позднее одного месяца со дня вынесения епархиальным архиереем распоряжения о передаче дела в епархиальный суд (Положение ст. 33,1). Когда именно Патриарх вынес такое решение? Если таковым днем считать издание им указа о моем запрета в служении (29 апреля 2020 года), то суд должен был завершить свою работу 29 мая. Но меня в течение последующих шести месяцев (вплоть до вызова на суд 18 ноября) не уведомляли о продолжении работы суда. Как можно судить о соблюдении или несоблюдении процессуальных сроков при отсутствии такого документа в распоряжении стороны по делу?
2. «Положение о суде» различает «заявления о церковном правонарушении» от «сообщения» о нем же (ст. 33,1). Статья 10,2 «Положения о суде» определяет, что «в качестве сторон по делам о церковных правонарушениях выступают заявитель (при наличии заявления о церковном правонарушении)». Решение суда говорит, что им «были выявлены следующие цитаты, носящие характер церковного правонарушения».
Однако, ни одного заявителя на суде не было, и ни о ком из них не упомянуто в Решении суда. Единственный упомянутый в Решении человек, обратившийся к Патриарху (а не к суду) — это епископ Валуйский Савва. Решение суда говорит не о заявлении, а о «сообщении» епископа Саввы, и не относит этот случай к рубрике церковного правонарушения. Соответственно, в остальном суд опирался на некие анонимные «заявления», и я так и не узнал, кто же именно является истцом и «заявителем» в процессе против меня. Непредставление заявления на обозрение стороне по делу лишает ее возможности апеллировать к соблюдению процесса.
Заявления не могут быть анонимны (ст. 35,1 Положения); однако из Решения (и лишь из него) я узнал имя только одного из «сообщителей» (не «заявителя») — еп. Саввы, но и с его сообщением меня не ознакомили.
3. Суд не дал мне времени ознакомиться с обвинением, поступив тем самым вопреки Первому каноническому посланию св. Кирилла Александрийского, которое настаивает на предоставлении подсудимому времени для ознакомления с обвинением: «Он глаголет, что может оправдать себя, но ему не дано времени на оправдание и не предложено рассмотреть дело по правилам. Если это было бы учинено, то самое делопроизводство или обличило бы в нем преступника, доказанного и признанного, и потому не могущего сказать, что обижен, или представило бы его решительно невинным, и возвратило бы ему начальство над Церковью, которая была ему поручена. Поскольку же ничего такового не сделано, то он и вопиет против сего, и глаголет, что потерпел несносную обиду и что неправедно извержен».
Аналогичны были требования св. Иоанна Златоуста:
Он ответил отказом на четырехкратные приглашения явиться на собор.
Первое послание собора Златоусту было очень похоже на Ваш вызов, обращенный ко мне: «мы приняли против тебя жалобы, содержащие множество преступлений. Итак, явись» (Палладий. Диалог, 8). Св. Златоуст требовал: «пусть они покажут свои обвинения, чтобы я знал, каким образом мне готовиться к борьбе против противников или против судей, и я, без сомнения, приду не только к вашей любви, но и на вселенский собор. Так что знайте, если вы и тысячу раз будете обращаться ко мне, больше ничего от меня не услышите» (там же).
И как св. Иоанну судьи не назвали имена жалобщиков на него и состав их жалоб, так и меня суд до начала заседания не ознакомил с заявлениями и сообщениями о моих церковных правонарушениях.
4. Суд не принял во внимание и даже не упомянул мои предыдущие извинения перед семьей прот. Агейкина и митрополитом Тихоном (Емельяновым).
5. Суд запретил мне пользование телефоном, компьютером, интернетом во время заседания. Чтобы такой запрет был законным и правомочным, он должен быть прописан в процедуре церковного суда. Такого запрета нет в «Положении о суде», и, значит, судьи вышли за рамки своих полномочий. При этом ряд обвинений был скрыт за интернет-адресами, и на суде без компьютера и интернета я бы не смог раскрыть эти ссылки и увидеть, о чем и ком именно в них говорится. Этим суд резко ограничил мое право на защиту. Необоснованный «Положением» запрет суда на ведение аудиозаписи судебного заседания подсудимым также сильно ограничивает возможности для составления апелляции.
6. Статья 6,2 «Положения о церковном суде» гласит: «При наложении канонического прещения (наказания) следует учитывать причины совершения церковного правонарушения, образ жизни виновного лица, мотивы совершения им церковного правонарушения». Однако, суд не принял во внимание мотивы тех или иных моих резких слов и оценок, несмотря на то, что они были изложены в тех же моих записях, в которых суд нашел материалы для обвинения.
7. Согласно ст. 45,1 «Положения о суде», суду надлежит совершить «установление факта совершения церковного правонарушения обвиняемым лицом». Однако, суд приписал мне деяния, совершенные не мною: слова, сказанные журналистом, бравшим у меня интервью, а также слова из пришедших ко мне писем, причем суд не учел мое задекларированное несогласие с этими письмами.
8. Вопреки ст. 39,4 «Положения о суде», суд отказался рассмотреть известные ему свидетельства о гомосексуальном поведении архиеп. Гомельского Стефана, зато меня обвинил в клевете на основании той самой моей записи, в которой я привожу эти свидетельства. Это письма вовсе не анонимных пострадавших молодых людей, чьи имена я сообщил минскому митрополиту Павлу.
9. Суд обвиняет меня в том, что я допустил «Неоднократные утверждения, не подкрепленные неопровержимыми фактами, о принадлежности живых или почивших архиереев к числу мужеложников».
Чтобы представить «неопровержимые факты», надо провести следствие. Меня такими полномочиями никто не наделял. В суде я не обвинитель, а обвиняемый. Значит, на моей стороне «презумпция невиновности», а бремя доказательств лежит на обвинении, то есть на церковном суде. Суд должен доказать, что представленные мною свидетельства «опровержимы». Для этого он должен был бы провести свое следствие с вызовом и допросом потерпевших. Но за все 8 месяцев своей работы суд даже не пробовал узнать у меня их имена и контакты. Так провел ли сам суд такое расследование? Об этом он ничего не сообщил, и потому именно его обвинение в мой адрес является голословным. Опубликованные мною письма пострадавших от архиеп. Стефана были вполне достаточны, чтобы суд начал свое следствие. Но суд уклонился от исполнения этой своей обязанности.
10. Суд трижды нарушил 25-е апостольское правило «не отмстиши дважды за едино».
Первый раз — приговорив меня к лишению сана за оскорбление покойного прот. Агейкина при том, что за это деяние я уже был наказан 8-месячным запетом в служении (ст. 24 «Положения о суде» рассматривает временный запрет в служении как наказание; см. также «Положение о практике запрещения клириков в служении и почисления клириков за штат»).
Второй раз — приговорив меня к лишению сана за оскорбление покойного митрополита Никодима (Ротова) при том, что за это я был наказан в 2013 году увольнением из профессоров Московской Духовной Академии.
Третий раз — не учтя понесенную мною в мае-июне 2017 года епитимью, которую я исполнил служением в Новоспасском монастыре. Мне никогда не предъявлялись никакие иные обвинения, кроме моих «высказываний в блогосфере». Это означает, что за мои высказывания до июля 2017 года я уже был наказан, и определенное мне наказание отбыл. Тем не менее в Решении суда присутствуют ссылки на мои записи от 20.12.2015, 22.12.2013, 08.09.2015, 24.10.2014.
11. Суд систематически непозволительным образом применял слово «клевета», наделяя это слово смыслом по своему произволу (клевета = то, что суду кажется неверным). Употребление в тексте Решения епархиального суда терминов, относящихся исключительно к сфере уголовно-правового регулирования, делает этот документ недействительным, как противоречащий законам Российской Федерации. Только суд Российской Федерации может признать того или иного человека виновным в нарушении закона. Ни одна другая организация или человек не может объявлять человека преступником. Епархиальный суд в своем Решении неоднократно допускает по отношению ко мне обвинения в «клевете», «клеветнических высказываниях», т. е. обвиняет меня в преступлении, предусмотренном ст. 128.1 УК РФ. Документ, содержащий положения, противоречащие закону РФ, не может быть признан действительным.
12. Второй (из двух) пунктов Решения квалифицирует мои слова как «хулу на Церковь». При этом Решение не дает определения этого термина. В светском праве такой квалификации нет. Церковные каноны тоже ее не предлагают.
Зонара в толковании на 45-е правило св. Василия Великого говорит, что «если кто называется христианином, но преступает заповеди Божии, оскорбляет Христа». Это означает, что слова ὕβρις (ένυβρίζη τόν Χριστόν в правиле Василия Великого) или βλασφημία могут пониматься крайне широко и относиться просто ко всем христианам. В частности, 88-е правило Василия Великого хулой считает пребывание женщин в доме священника: «удали ее из дома своего, и определи в монастырь, да будет она с девами: а ты имей служителей мужескаго пола, да не хулится вами имя Божие». 4-е правило 4 Вселенского собора говорит, что имя Бога хулится тем, кто принимает в монастырь раба без согласия его господина.
Вывод: каноны не знают такого состава церковного правонарушения как «хула на Церковь». И, значит, выводы суда о моей якобы «хуле на Церковь» носят вкусовой субъективный характер, но не имеют характера церковно-юридического. При этом суд совершает недопустимую подмену богословских терминов — «церковь» и «Церковь» (с маленькой и большой букв).
13. Текст Решения оканчивается абзацем о том, что данное решение может быть обжаловано в Общецерковном суде второй инстанции в порядке ст. ст. 51,53 «Положения». При этом суд не разъяснил мне право на подачу Ходатайства о пересмотре дела в тот же самый Епархиальный суд. В свою очередь, «Положение о суде» (ст.48) предусматривает, что в ряде случаев подача жалобы в Общецерковный суд возможна только при наличии повторного решения епархиального суда по тому же делу. Таким образом Епархиальный суд, намеренно или нет, вопреки требованию ст. 45,3 «Положения», не разъяснил мне порядок и сроки обжалования своего решения, тем самым ограничив мои возможности на свою полноценную защиту и на подачу апелляционной жалобы в Общецерковный суд второй инстанции.
14. В Приложении я излагаю свои возражения по существу предъявленных обвинений. Этот разбор я считаю обстоятельством, которое упомянуто в ст. 48, 2 «Положения»: «обнаружение существенных обстоятельств дела, неизвестных епархиальному суду в момент рассмотрения дела и являющихся основанием для его пересмотра».
Посему прошу благословения ВАШЕГО СВЯТЕЙШЕСТВА на повторное слушание моего дела в моем присутствии («Пересмотр дела осуществляется епархиальным судом в порядке, установленном разделами 2-3 настоящей главы» — Положение ст. 48,4) с правом пользования электронными носителями информации и средствами интернет-связи.
11.01.2021 г.»
Читайте также:
