Ахилла

Священник Георгий Лазарев, тексты которого мы не раз перепубликовывали с его страницы в фейсбуке, вновь привлек внимание православной общественности своими откровенными текстами на тему любви, секса, семьи, измены и покаяния/непокаяния.

Тексты Лазарева увидели две известные православные дамы и вместе со своими подписчиками устроили образцово-показательный комсомольско-нетоварищеский суд над ним.

Супруга протоиерея Владимира Вигилянского, известная православная писательница Олеся Николаева написала у себя в фейсбуке прямо истеричный пост:

«Какой-то ужасный ужас!

Только что прочитала пост некого священника, который с великой радостью и вожделением пишет о том, как бросил свою семью с детьми и ушел к „прекрасной девушке“, с которой прожил полтора года (целых полтора!) в чувственных удовольствиях, но в конце у них начался „ад“, и он вернулся в семью.

И он настаивает, что в том счастье, которое он испытал в начале своей эротической эпопеи, он не собирается каяться и даже сожалеть о содеянном. Ибо сие — Любовь! Напротив! Он всех призывает скинуть цепи нудного, навязанного Церковью брака и предаться „сексуальной любви“.

Друзья мои, это что?

И там, под его признаниями, множество комментариев с поддержкой: мол, давай, батя, давай, жги дальше! Благодарим за „новую искренность“! Долой фарисеев!

И никто даже не пожалел ту молодую женщину (очаровательную, судя по фотографии, похожую на мою внучку Лизу, что, конечно, особенно меня затронуло лично), которую он соблазнил, развратил и фактически погубил.

Самое поразительное, что он до сих пор после этого своими прелюбодейными ручонками совершает Божественную литургию и другие Таинства, а своими блудными устами смеет произносить богохульные речи.

Кажется, этот волк в овечьей шкуре — священник УПЦ. Возможно, Крымской епархии.

Гнать его надо взашеи поганой метлой из Церкви».

Николаева в своем стиле: не разобравшись ни в чем, сразу пулеметом выдала приговор, хотя Лазарев сам давно не служит, а девушка на фотографии не является участником истории.

Мракобесно-консервативная тусовка в комментариях Николаевой не разочаровала: в своем православно-партийном стиле призвала заклеймить, выяснить, не в ПЦУ ли он (ах, какое разочарование было, что не у «раскольников» такое происходило! а уже готовы были гневные доводы, что, мол, до чего раскол и предательство православия доводят! но потом возрадовались, что Лазарев к харизматам уходил, успокоились, что все-таки «раскольник» и «сектант»), сделать скрины и отправить во все инстанции: в патриархию, в епархию, в церковный суд, на «Спас» и т.д., чтобы развратника поскорее изгнали, лишили, уничтожили, расстреляли кропилом и забили кадилом.

Православно-стукаческий чекизм — это яркая иллюстрация как самой писательницы, так и ее друзей.

Другой пост написала пресс-секретарь Якутской епархии монахиня Елизавета (Сеньчукова), журналист, кандидат философских наук:

«(Без ссылок и имен.)

Мне кажется, с этой новой искренностью все просто с ума посходили. Либеральный священник с умилением, нежностью хорошим художественным слогом рассказывает о том, как совершил супружескую измену и какая это была красивая любовь. А потом он вернулся к жене.

Тут дело даже не в том, что священник. Важно, что человек довольно публичный, а еще, что семья у него живая, не игрушечная, и ради своей вот этой искренности и честности он ее по сути публично унижает.

Честных мало, как назло, мне всегда на них везло ©.

Это, замечаю, именно какая-то либерально-православная фишка, — я у себя такой ценный, полюбуйтесь на меня! Со всех сторон смотрите! Какой-то безостановочный душевный стриптиз».

В комментариях у Сеньчуковой собрались сливки либерально-интеллигентской тусовки: священники, монашествующие, журналисты, православные общественники и т.п.

Основной комментарий среди многих сотен: «имя, сестра, имя!» — потом со сладострастием бегут к Лазареву, читают и возвращаются, чтобы выразить свое фэ, буэ, «гадость», «мерзость» и т.п.

И знаете, лично для меня вторая тусовка гораздо омерзительнее первой. Потому что с первой все понятно: мракобесам только упомяни о сексе — у них как триггер срабатывает: встать строем и хмуро чеканить шаг, выдавая шаблонные осуждения, ненависть и требование призвать жандармов для наведения «морально-нравственной чистоты» в православной казарме.

Но вторая тусовка вполне успешно изображает из себя «православие с человеческим лицом». И вроде как знают про «не осуждай», «покрой грех брата твоего», смотри на себя и будет с тебя и т.д. И вроде как любовью все побеждай… И вроде как все любят Александра Меня, Антония Сурожского, Георгия Чистякова (представьте себе последних, улюлюкающих вслед кому-то…).

Но нет: якутско-московской монахине прямо невмоготу, когда кто-то где-то сексом занимается — надо хоть поговорить о чужом сексе, вклиниться в чужое греховное удовольствие. Остальным же надо толкаться плечами в комментах, чтобы наперебой блевать в общую миску презрения…

Нет, я вовсе не призываю к обратному — бежать наперегонки к Лазареву и скандировать: да, да, жги еще, давай, классно! Лично мне совсем не близок такой публичный, извините, эксгибиционизм. Но что делает нормальный человек в такой ситуации? Не близко, не приятно? — Ну, человек пожимает плечами и проходит мимо, своих дел, что ли, нету. Нормальный человек подумает: какое мне дело до Лазарева, его сана, его секса, его женщин, его постов — пусть сами разбираются между собой и Богом. Почему я должен присоединяться к общей тусовке евангельских персонажей, размахивающих камнями?

В тусовке, несомненно, обидятся на мои слова и скажут: Лазарев, мол, сам свои грязные трусы развесил, теперь пускай ловит ответочку. Простите, а вы часто на улице подбираете и нюхаете чьи-то грязные трусы или использованные тампоны/презервативы? Зачем лично вам это?

А еще Лазарева упрекают, что он увлекся блогерством. Отец Георгий как раз тут действует как грамотный блогер: вбрасывает острые откровенные темы на грани и снимает сливки популярности, вполне объяснимое явление, а зачем быть скучным блогером? А вы легко на это покупаетесь, видимо, потому, что он задевает важные, глубоко спрятанные внутри проблемы, которые есть у многих. Но люди неправославные обычно свои сексуально-семейные проблемы решают чуть проще, православным куда как хуже: им надо найти оправдание не только в своих глазах, глазах Бога и своих близких, но и в «глазах догматов» и, что самое непростое, в глазах православной тусовки. А последняя не прощает главного: откровенности.

Но лично для меня тусовка эта, простите, за прямоту, куда как противнее, чем чей-то эксгибиционизм, чьи-то трусы или чей-то секс.

А в дополнение перепостим один из последних ответов Лазарева своим судьям (еще два можно почитать тут и тут):

«ЖИЗНЬ НЕ ПО ЛЖИ или О ТРУСАХ ИИСУСА ХРИСТА

(ответ на вопрос, зачем я пишу о своем «прелюбодеянии»)

Православие — это религия, живущая без Радостной Вести о Любви Бога. О Любви Бога безграничной, безусловной, тотальной, абсолютной.

Человек, не знающий этой Любви, живущий с редуцированным образом Божества в голове, вынужден фальшивить в своей религиозной жизни.

Ему всегда нужно стилизоваться под более или менее святой образ того лжечеловека, которым он на самом деле никогда не был, не является и не будет являться.

Нельзя быть таким, какой ты есть, потому что такого тебя Бог, якобы, не примет. Ты ему такой, какой ты есть, не угоден.

И потому, хотя все православные и талдычат непрестанно в молитвах, на исповедях и в разговорах о своей великой греховности, все равно вынуждены казаться, подделываться, лицемерить. «Да, я грешный, но имею хотя бы вид благочестия».

Понятно, что то, о чем я сейчас говорю, происходит не на уровне решений, даже не на уровне мыслей.

Лицемерное и поддельное «хоть чуть-чуть» благочестие внедряется глубоко в подсознание.

В подсознании, непросвещенном испепеляющим Солнцем безмерной Любви, живет образ Судии, строгого, карающего, требующего, взыскательного. Страшно впасть в руки такого неживого, неживущего Бога.

Лицемерие — это попытка защититься от экзистенциального страха, потому что жить с ним невозможно.

И, конечно, лицедейство это — прежде всего лицедейство перед самим собой.

То, что выходит на поверхность, это уже следствие неискренности с самим собой.

Но Бог не может действовать изнутри лжи. Он есть Жизнь, сама Жизнь. Жизнь вырастает изнутри жизни и живет только внутри жизни.

Если ты не живешь собой, таким, какой ты есть, ты вообще не живешь. Тебя нет. Есть святая статуя, ходячая икона, но нет реального человека. Есть попытка скопировать святых, благочестивых, праведных.

Бог — сама Подлинность. Если живого человека нет, то нет у Него и живого Бога. Есть только созданный сознанием идол под названием «Бог» или мертвая идея Божества.

Православный верующий, даже образованный, даже умный, даже добрый и хороший человек, — это всегда трус.

Он боится себя, боится жизни, боится Бога.

Он вынужден прятаться от Бога, от жизни и от себя за придуманным его религией муляжом — неким более хорошим, не очень плохим, допустимым собой, которого нет нигде, кроме сознания верующего и слащавой проповеди священнослужителя.

Мои посты о «прелюбодеянии» взрывают трусливое сознание православного, боящегося настоящего себя.

Монахиня мечтает о мужчине, об обычной, сексуальной любви. Она женщина, а не монахиня, она естественным образом горит банальной женской сексуальностью.

Православный священник давно бы бросил свою жену и женился на другой — той, что ему действительно нравится, той, что ему близка по духу, той, которую он хочет.

Мирянин со сладостью вспоминает свои прежние, доцерковные увлечения. Вся его человеческая природа волнуется, когда он видит соблазнительную девушку. И вообще, ему нравится многое из того, что нравиться ни в коем случае не должно.

Но признать себя такими, какие есть в реальности, страшно всем.

И тут врывается моя искренность. Мои трусы́, в нечистых представлениях верующих о самих себе нечистые.

Не-а, мои трусы самые чистые в мире. Всегда абсолютно чистые. Это трусы Бога. Иисус Христос ходил в них, так написано в Евангелии. А вы и не знали?

Нечистое око все видит нечистым. Око моего Бога не таково. Мой Бог видит меня как Себя. Для Него нет разницы между мной, Самим Собой и Его Сыном Иисусом.

И потому мне не страшно принять себя со всем, что во мне есть: со всеми моими ощущениями, мыслями и делами. Принять всю мою жизнь.

Когда человек принимает себя в безусловной честности и искренности перед самим собой, он принимает себя перед лицом Бога.

(Даже принятие себя, о котором говорят нецерковные психологи, это всегда принятие, происходящее перед лицом Бога. Хотя те, кто считает себя неверующими, могут этого и не понимать. Но невозможно по-настоящему принять себя вне Абсолюта Божьей Любви.)

Тот, кто принимает себя, одновременно принимает и Бога в себе. И вот тогда изнутри, из глубины твоего собственного сердца начинают течь родники Духа Святого Божьего — неудержимые, очищающие и преображающие потоки Любви.

Принятие себя — а не лжехристианская борьба с грехом.

Принятие себя — а не бессмысленная и истощающая борьба со страстями.

Принятие себя — а не комплекс вины и вечного страха оказаться неугодным.

В моих откровенных постах важна откровенность. Только откровенность этих постов имеет значение, а не то, что описано в них.

Чуткое сердце верующего, измученного освященным церковным нарзаном, сердце, истомившееся по Жизни, слышит, видит моего Бога в моих постах — Бога, единого для всех.

Бог моих постов почивает в их искренности, а не в содержании.

И потому тот, кто стремится к Жизни, кто еще не окостенел в религии до конца, пробуждается. Пробуждается к себе самому. Его Бог пробуждается в нем как его предельная подлинность.

Ходячая запуганная позолоченная статуя начинает защищаться всеми возможными способами, столкнувшись с моей правдой. Церковная статуя изо всех своих каменных сил обороняется от подлинного человека, пытающегося поднять голову глубоко в подсознании.

После откровений, подобных моим, реальный человек в реальном нижнем белье начинает вылазить. Показываются вдруг его «грязные» трусы. Подделка начинает их всеми силами запихивать обратно. Но я-то вижу: твои трусы показались. И они такие же, как у меня. Если бы у тебя были другие трусы, ты бы не реагировал на мои так агрессивно. Нет негативной реакции у тех, кто принял свои трусы и себя вместе с ними. Всякая негативная реакция на меня в данном случае — это реакция на твою собственную, страшную для тебя подлинность. Тот, кто боится ее принять, ужаснувшись моему-своему посту, начинает бороться со мной.

Борьба со своими «грехами и страстями» становится борьбой с грешником — со мной в данном случае.

Мои тексты пахнут одним запахом — для одних это запах к Жизни, для других — к еще большей смерти.

Пробуждение к Жизни страшно только в первый момент. Это Нео, впервые очутившийся в реальности. Да, в первый момент можно и блевануть. Но рвота — процесс очистительный. Крест — это катарсис и спасение, как и любой кризис.

Если признать и принять себя со всеми своими так называемыми грехами, страстями, пороками, недостатками, полюбить их, перестать с ними бороться, перестать в них каяться, от них не останется ничего. Только Свет, только Любовь, только Жизнь. Только Бог.

Но познается это только лично, только опытно, только по Вере, а по религиозным убеждениям. Доказать здесь ничего невозможно. И поэтому я умолкаю…»

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: