Ответственность
20 октября 2019 Андрей Зумышев
Продолжение, начало тут.
***
Часть 1
С тех пор, как Арсений и Сима поженились и уехали на родину, прошло уже несколько лет. Радости и скорби сменяли друг друга, и хотя жизнь шла своим чередом, выбиться из нужды никак не удавалось. Конечно, на комбинате, где работал Арсений, платили неплохо — но полсотни километров дороги туда и обратно безжалостно съедали время, силы и деньги, а устроиться поближе на нормальную зарплату было невозможно. Все каждодневные работы по дому и огороду теперь легли на Симу, хотя здоровье той уже подорвали заботы о детях и прежние монастырские послушания. История с Македонием, как ни странно, никак не отразилась на ее ревности к духовным подвигам — одной рукой мешая суп на плите, а другой открывая дверцу шкафа, она одновременно пробегала глазами заляпанную детским питанием страничку «Добротолюбия» или очередных поучений о последних временах. Будущее внушало ей страх, но она не знала, с какой стороны грозит опасность — и, сжавшись, вся жила в напряженном ожидании надвигающегося несчастья…
***
…Очередное утро началось как обычно. Встав еще затемно, Арсений вышел во двор и принялся таскать дрова из сарая домой. Над поселком затихала вьюга, и сквозь ее редеющую пелену далеко на востоке начинали пробиваться солнечные лучи.
Внезапно он уловил шум мотора и прислушался. Кому это понадобилось отправляться в такую рань, да еще в выходные? Звук приближался, по стене сарая метнулся свет от фар, и мотор смолк перед самым домом. Хлопнула дверца, заскрипел снег — и тут же в ворота раздался стук — негромкий, но уверенный. Кто же это? Арсению стало тревожно, но, глянув в щель, он тут же торопливо отворил калитку.
— Сергей, как я рад тебя видеть! Где же ты пропадал! Я звонил тебе еще полгода назад — а ты словно исчез куда-то! Проходи же в дом! Эй, Сима, встречай гостей!..
Стряхнув снег с сапог, гость поднялся на крыльцо и вошел в сени. Пока он снимал куртку и разувался, поспешно вышедшая Сима смогла хорошо рассмотреть его. Среднего роста, коренастый, с небольшими усами — в его облике, казалось, не было ничего необычного, если бы не глаза — умные и спокойные, они, однако, словно бритвой резали каждого, кто встречался с ним взглядом.
— Это Сергей, мой институтский товарищ! Я рассказывал тебе о нем, ведь ты помнишь? Накрывай же на стол, мы отметим встречу!
***
…За окном по-прежнему шумела вьюга, стуча в ворота и окна дома. Сергей отодвинул стакан и взглянул на Арсения.
— Теперь ты знаешь все. Выбор за тобой.
— Да… Конечно… Но я должен подумать. Ведь ты же понимаешь — семья, дети…
— Конечно, понимаю. Не ты первый. Но ты подумай.
Он поднялся из-за стола.
— Мне пора.
— Куда ты сейчас?
— Обратно на базу, к Николаю.
— Ясно! Удачи тебе!
Сергей сжал его руку знакомым стальным пожатием и шагнул за порог. Метель охватила его фигуру тысячами белых снежинок, а Арсений все стоял и смотрел ему вслед, словно не решаясь затворить за ним ворота…
***
…Сима в отчаянии смотрела на мужа.
— Ты… ты хочешь сделать это?!.
— Но это мой долг!
— Твой долг? А… как же мы?
— Бог не оставит!
— Бог не оставит, а ты оставишь?! А если… если тебя убьют?..
— А зачем тебе нужен муж-трус?!
— Зачем?! Затем, что мы… мы не сможем жить без тебя!! — она уронила голову на локти и зарыдала. Арсений неуверенно дотронулся до ее плеча.
— Не реви… Я ведь пока еще ничего не решил. Что-нибудь придумаем…
Плечи Симы вздрагивали. Ничего не отвечая, она сидела, уткнувшись в сложенные перед собою руки. Испуганные дети, сопя, осторожно выглядывали из-за двери. Арсений то сжимал, то разжимал кулаки, не решаясь снова завести разговор, и только вой пурги за окнами нарушал повисшую в доме тревожную тишину.
Часть 2
…Всю ночь Арсений провел без сна. Мысли путались и никак не могли собраться. Что же делать? Согласиться? Но что же будет с семьей — ведь у них нет никого, кроме него — и даже если он сможет отправлять им какие-то деньги, это все равно не заменит им мужа и отца? А работа — уволиться легко, а где потом найти ее? Отказаться? Но это значит, что он трус, а зачем тогда жить, если ты — трус?! От этой мысли он едва не подпрыгнул на постели, так что Сима тревожно вздрогнула во сне и повернулась на другой бок, а Арсений продолжал разговаривать сам с собою. Так что же теперь? Может быть, посоветоваться с кем-то? Нет и еще раз нет! Это должно быть его решение, и никто не сможет принять его за него! С другой стороны, нужно хотя бы просто выговориться кому-то — но кому? Родственники далеко, отец Виктор сейчас в Москве и неизвестно, когда вернется. Что же делать?..
***
Так пришло утро. Невыспавшийся и хмурый, он вышел на кухню, где Сима уже давно хлопотала у плиты. Прося и Тима дружно стучали ложками, но при виде отца сразу затихли и молча уставились на его небритое и осунувшееся лицо. Внезапно на столе зазвенел мобильник.
— Арси, ме дзиръя дорын, восьт! — услышал Арсений знакомый мелодичный говор и с изумлением повернулся к жене.
— Лиза приехала! Вот не ожидал!
Накинув куртку, он бросился открывать ворота. Через две минуты сестра уже стояла пороге, стряхивая снег с пальто, а дети радостно прыгали вокруг с криками: «Ура! Тетя Лиза приехала!»
— Меня вчера срочно вызвали в город, на обратном пути решила к вам заехать — ничего, что я не предупредила? — улыбаясь, говорила та, снимая сапоги. — Как вы здесь? Сима, ты что такая грустная? Что-то произошло?
— Потом расскажем! — проговорил Арсений, цепляя ее одежду на вешалку. — Проходи в дом, мы сейчас на стол накроем!..
***
…Арсений и Лиза сидели вдвоем на кухне и молчали. Собственно, это молчание тоже было разговором своего рода — он привык к этому. С детства неразлучный с сестрой, Арсений всегда доверял ей такие тайны, которые не мог высказать никому — даже после того, как та вышла замуж, а он женился на Симе. Как бы редко им ни приходилось теперь видеться, никто не понимал его лучше, чем она — как и наоборот. Оттого ее приезд и оказался неожиданным подарком и возможностью хотя бы просто высказать все, что скопилось у него на душе. Тем более что только с сестрой и можно было поговорить на родном языке — Сима его давно и прочно забыла и не собиралась вспоминать, а из детей его обожала лишь шестилетняя Прося, с которой не много и поразговариваешь.
Но пока Лиза молчала и смотрела на Арсения. Во взгляде ее серых глаз нельзя было прочесть ничего — ни одобрения, ни осуждения, ни любопытства. Она просто сидела и внимательно смотрела на него, а тот терпеливо ждал. Наконец, сестра вздохнула и спокойно произнесла:
— Какое тебе дело до этих русских? Пусть они решают свои проблемы сами, ты не имеешь к этому никакого отношения.
— Но причем здесь русские?
— А кто же?
— Все равно, кто! Мне нет дела до «русского мира» или чего-то подобного, но мой долг — помочь тем, кто…
Из-за двери высунулась растрепанная голова Проси.
— Мам шуэ — ми водам узьны!
— Бур вой! — Арсений отмахнулся от нее и замолчал.
— Ты не читал Золя? — внезапно спросила Лиза.
— Эмиля Золя?! Да… читал когда-то… как будто…
Сестра встала, спокойно подошла к шкафу и, безошибочно выдернув с полки нужный том, отлистала несколько страниц.
— Вот, прочти еще раз.
Арсений впился взглядом в книгу.
«…Она увидела мужа у стены перед взводом немецких солдат, заряжавших винтовки.
Генриетта бросилась мужу на шею.
— Боже мой! Что это? Они тебя не убьют!
Вейс тупо смотрел на нее. Она! Его жена! Обожаемая жена, которой он так долго добивался, поклонялся ей, словно кумиру! Он вздрогнул в отчаянии, будто очнулся от сна. Что он наделал? Зачем он остался здесь и стрелял, вместо того чтобы сдержать обещание и вернуться к ней? Словно ослепленный, он представил себе свое потерянное счастье, насильственную вечную разлуку. Вдруг он с ужасом увидел кровь на лбу Генриетты и, бессознательно, заикаясь, спросил…»
Арсений вытер пот со лба.
— Ты считаешь, что это то же самое?
— Конечно. Он не был солдатом, никто не заставлял его брать в руки оружие и стрелять. А вот о своей семье он должен был подумать. Но он не подумал.
Арсений ничего не ответил и молча смотрел в окно, где вьюга снова начала свою песню.
— Хорошо, — глухо произнес он, наконец. — А если все станут рассуждать так же? Или идти должны только те, у кого нет жены и детей? Не смешно ли это?
— Не смешно. У каждого своя жизнь и своя совесть, каждый решает сам и отвечает сам за себя. А ты не обязан никуда отправляться, а вот защищать свою семью — обязан. Впрочем, постой… — она порылась в сумочке и протянула Арсению сложенный вчетверо лист бумаги. Тот пробежал его глазами и сжал губы.
— Это… это правда?
— Правда.
— Неужели… Сергей не знает?
— Вполне может не знать.
— Но его нужно предупредить!
— Не смей. Он наверняка не поверит. А если и поверит, то все равно поступит по-своему.
— Да… вероятно, ты права…
Он обхватил голову руками и неподвижно уставился в невидимую точку на столе.
— Уже поздно, тебе завтра рано вставать, — спокойно сказала сестра. — Сима с детьми уже спят, иди и ты.
Утром Лиза уехала, а Арсений, как обычно, отправился на работу. Стучали колеса. За окнами поезда среди непроглядной темени изредка мелькали огни, и он провожал их взглядом, пока те не терялись где-то позади…
Часть 3
…Тяжелый говор заполнял большую комнату, посередине которой стоял длинный стол, уставленный нехитрой поминальной трапезой. Арсений был давно пьян, но в отчаянии пил и пил стакан за стаканом, почти машинально чокаясь с соседом с майорскими погонами на камуфляже. С другого конца стола доносились обрывки разговора, прерываемые шумом и звоном:
— …По ним танк отработал… двое «двухсотых»… «сапога» в борт словил… вывезли с промки…
Перед глазами плыли кресты на «горизонталке», опухшие от слез лица двух женщин возле высокого седого старика. Ему хотелось напиться до потери создания — просто для того, чтобы ничего не видеть и не слышать. Мысли путались, сознание куда-то уходило. «Нет, так нельзя, — мелькнуло где-то в голове, — ведь тебе еще возвращаться». Арсений встал и, пошатываясь, направился в уборную. Без колебаний сунул голову под кран с ледяной водой, а потом стоял пару минут, приходя в себя. Это немного подействовало, и он решил выйти подышать на свежий воздух.
На улице было темно и знобко. Асфальт был забросан окурками и шелухой от семечек, кругом валялись бумажные стаканчики и какие-то пакеты. Перед рестораном, прислонившись к одному из летних столиков, пили пиво два здоровенных бритоголовых парня в «косухах». При виде Арсения один из них осклабился и ткнул рукой приятеля:
— Гля, из этих! Зассал с фашистами сражаться, теперь решил водяру завалить!..
Они разразились дружным ржанием. Арсений молча подошел и уставился полупьяными глазами на сказавшего.
— А ну извинись!
— Ты чё, оборзел вконец? Иди проспись, мамкин герой!..
Вместо ответа Арсений бросился на него с кулаками, но в следующую же секунду полетел на асфальт от жестокого удара в скулу. С грохотом упал столик, зазвенели стекла, где-то завизжала женщина. Из дверей уже выскакивали и бежали к нему ребята в камуфляже, послышался вой полицейской сирены. Вопли и шум слились в ушах воедино, из носа хлынула кровь, и он провалился куда-то в глухую темноту…
***
…Грязный, с кровоподтеками на лице, он сидел на скамейке в отделении, а капитан за столиком оформлял протокол задержания.
— Ничего, щас тебе мозги прочистят, ряженый герой. Ну-ка, что у него там изъяли? — обратился он к стоящему за спиной высокому сержанту. — Опять материалы экстремистского содержания?
Тот не успел ответить. Скрипнула дверь, капитан повернулся — и тут же вскочил, вытянувшись в струнку.
На пороге стояла Лиза. И ее ослепительная красота, и безукоризненно пригнанная форма с двумя рядами наградных планок, и вычищенные до сияющего блеска сапоги так контрастировали с унылым интерьером отделения, что она казалась пришельцем из иного мира, ангелом, спустившимся в преисподнюю.
Выслушав рапорт, она бросила пару слов на местном диалекте сопровождавшему ее скуластому лейтенанту и подошла к Арсению. Тот молча смотрел на нее снизу вверх, но не мог прочесть в лице сестры ничего — ни упрека, ни сочувствия.
— Мун татысь, Арси, — спокойно произнесла она. — Пойдем.
Арсений поднялся и, не оборачиваясь, направился к двери.
— Ваши вещи и документы! — услышал он за спиной голос капитана.
Вернувшись к столу, Арсений молча рассовал по карманам паспорт, мобильник, пустой кошелек и ключи. Стояла тишина, и только где-то далеко-далеко за окном слышались свистки поезда.
***
…Домой он вернулся уже под утро. Сима, с красными от бессонницы глазами, обнимала его и плакала.
— Господи, что я пережила… Ты ничего не написал, телефон не отвечает…
Тот только молча гладил ее плечи. Она смахнула слезы и, внезапно улыбнувшись, тихо сказала:
— Арси… а у нас… будет ребенок…
Иллюстрация: картина Рене Магритта «Влюбленные»
Читайте также:
Если вам нравится наша работа — поддержите нас:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
