Ахилла

Из книги отца Вячеслава «Я поверил от рожденья в Богородицын Покров…». Глава «Семинария».

***

1956 год

Стою на коленочках у мощей Преподобного Сергия перед вступительными экзаменами в семинарию. Усердно прошу принять меня в число его учеников. А мама моя молится тем временем дома. И вот чудо — я принят. Видно, наши молитвы сошлись и дошли до Преподобного. Мама акафист Преподобному знала наизусть и очень часто ездила поклониться его святым мощам.

***

Многие знакомые, друзья и соседи были против моего решения поступить в семинарию. Вся жизнь тогда была пропитана неверием. В храм, правда, немногие ходили (тетя Лина, семья Сазоновых и другие), но поступать в Семинарию? Это у них в голове не укладывалось. Люди не понимали, как я мог идти против власти. У многих на памяти были аресты и расстрелы священников, разрушения храмов, знали, что начнись очередная антицерковная кампания, попам несдобровать. И вдруг Славка — будущий поп?! Может быть, некоторые от бедности думали, что я за деньгами туда пошел, но у меня в голове мыслей таких не было. Я понимал, куда и на что я иду, решил для себя, что если и к стенке будут ставить, то не отрекусь от Бога и Церкви. Много было трудностей и искушений на моём пути. Но я выстоял по молитвам моей мамы, которая вымолила мне и семинарию, и священство, и поныне молится обо мне.

***

Преподаватель церковно-славянского языка Анатолий Васильевич Ушков: «Аще кто хощет состязатися со мной во словесех словенских, да грядет семо и вопиет». Называет фамилию. Отвечаешь: «Зван был и приидох».

По его рассказам, в старой семинарии провинившихся сажали в карцер, который находился в глубоком подвале. Однажды проходит двором мимо карцера инспектор и слышит из подвала голос: «Изведи из темницы душу мою». Инспектор, проходя мимо, отвечает: «Мене ждут праведницы».

***

Рассказ Владыки Венедикта

«Приехал я как-то в Лавру, одетый в плащ поверх рясы, подошел к проходной, а внутри сидит молодой послушник и резко меня спрашивает:

— Чего тебе?

— Пропусти меня в сторожку, объясню.

Пропустил он меня и опять очень грубо:

— Чего тебе надо? Что пришел?

А я распахиваю плащ, а там панагия блестит… Послушник так и упал мне в ноги:

— Владыко, простите и благословите.

На ошибках учатся…»

***

Чудесный старичок, небольшого роста, всеми любимый профессор-протоиерей, преподаватель сектоведения отец Иоанн Козлов встречает меня в коридоре: «А ну-ка подойди сюда». И тихонько говорит мне на ушко: «Я тебе поставил пятерку». А я ему: «Спасибо». «Подожди, — опять же на ушко. — Ты на пятерку не знаешь. Когда умру — помолись обо мне».

«Поминайте наставников ваших…»

***

В семинарии был у меня товарищ Миша П., который очень любил читать о святых подвижниках и их поучения. С утра всегда бежал на братский молебен и допоздна играл на фисгармонии. У него была невеста, но он никак не мог решить, что ему делать: жениться или постричься в монахи. Довольно часто он обсуждал этот вопрос с моей мамой, он её очень любил и к советам её прислушивался. Последнее слово было, конечно, не за мамой, а за старцем, — и Миша стал монахом. Невеста дала согласие на постриг и сказала, что не будет приезжать в Лавру. Любили они друг друга, но любовь к Богу оказалась сильнее. Вскоре Миша стал управлять правым хором в Трапезном храме Лавры. Мама часто ездила молиться в Лавру и с радостью слушала его пение. Так ежедневными занятиями на фисгармонии он преумножил свой талант и принес его в дар Самому Богу.

***

1959 год

Лежу в больнице, и все знают, что я воспитанник Московской Духовной Семинарии. Мой сосед по палате, мужчина с польской фамилией, доверительно делится со мной воспоминаниями: «Я мальчишкой прислуживал в костеле, на меня надевали красивую одежду, я ходил со свечой. Только не говори об этом никому».

Сижу в больничном садике с молодым вьетнамцем, и он мне вдруг говорит: «Ты знаешь, я ведь закончил Католическую Духовную Семинарию». Смотрит на меня, улыбается и тоже просит никому об этом не рассказывать.

Иногда, в разговоре один на один, люди вспоминают с затаенной грустью, что они когда-то пели в церковном хоре. И все это выплескивается в беседе наружу, как самое светлое и значительное, что было в их жизни… И рады они, что представился случай, когда можно поделиться дорогим воспоминанием.

***

Елоховский собор, 1961 год

Я, иподьякон, подхожу под благословение к Святейшему Патриарху Алексию (Симанскому). Он благословляет и задерживает мою руку в своих ладонях, держит и не отпускает: спрашивает, как меня зовут, где я учусь, кто мои родители… Я стою ни жив ни мертв: столь долго Патриарх никогда со мной не беседовал. Как только Патриарх меня отпустил, ко мне подошел мой товарищ, тоже иподьякон, и сказал:

«Слушай, Данила Андреевич не любит тех, кто долго со Святейшим разговаривает… Смотри, как бы это на тебе не отразилось».

«Да я-то здесь при чем? — отвечаю я. — Ведь Патриарх держит мою руку и не отпускает, не я же его держу».

Секретаря Патриарха в Церкви называли всесильным Данилой Андреевичем, но на этот раз всё обошлось благополучно.

В 1970 году, когда я подходил к почившему Святейшему, целовал крест и его руку, покрытую конопушками, я вспомнил, как он меня этой рукой удерживал и не давал отойти, беседуя со мной.

***

Особое влияние на меня оказало «Открытое письмо», написанное в 1965 году двумя священниками — о. Глебом Якунином и о. Николаем Эшлиманом. Тогда оно прозвучало как крик гонимой Церкви о помощи, как героический, бесстрашный поступок защитников Христа. Я тайком распространял это письмо, видел, как радовались люди, читая строки правды о тяжком положении в Церкви, слышал, как священники называли авторов письма героями. Большинство людей в Церкви тогда жили в страхе и старались даже не упоминать о беззакониях, творившихся вокруг. Когда же Святейший своей резолюцией запретил авторов Письма в служении, то многие в Церкви испугались и отвернулись от своих защитников. Моё же уважение к отцу Глебу было столь велико, что к нему я поехал за советом и благословением перед принятием священства. После запрещения он с трудом устроился в церковь Нечаянной Радости в Марьиной роще, где пел и читал на левом клиросе. Отец Глеб сказал мне: «Рукополагайся», — и я подал прошение.

Всё, что позднее произошло с отцом Глебом, организовавшим комитет по защите прав верующих и получившим за это пять лет лагерей и пять лет ссылки, лишь подтверждает его искреннюю бесстрашную веру в Спасителя и готовность до конца защищать своё представление об истинной Церкви, служащей Богу, а не властям и мамоне. Священноначалие не пыталось его защитить, напротив, совершенно необоснованно сняло с него сан и отлучило от Церкви. Последовав за Христом, отец Глеб был преследуем, гоним и оклеветан, но не побежден. Верю, что в третьем тысячелетии все встанет на свои места и будет названо своими именами. Блажени есте, егда поносят вам, и изженут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще Мене ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех!

Иллюстрация: отец Вячеслав на Якунинских чтениях

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: