Ахилла

Новый текст анонимного автора в нашем проекте «Исповедь ухожанина».

Я родилась в небольшом городе, в исконно православной семье, не слишком воцерковленной, но и про Бога в ней не забывали. Отец мой к вере относился практически нейтрально, мама с детства считала себя верующей и ходила в храм, и даже в советские времена, будучи пионеркой, тайно в кармане носила крестик. Как положено, меня крестили в младенчестве. С детства рассказывали о Боге, о святых, иногда, хоть и не очень часто, водили в храм. Это зажгло во мне искру и меня стало тянуть к вере, я захотела стать ближе к Богу. С семи лет я начала осознанно молиться перед сном. А в десять лет началось уже серьезное систематическое увлечение православием.

Каждое лето я уезжала в поселок к родственникам по матери и проводила в нем все каникулы. Там жила моя двоюродная сестра, мы с ней хорошо ладили, ее тоже интересовала религия. Однажды мы нашли книгу, которая называлась «Закон Божий». Мы прочитали ее, старались каждый день вместе молиться и выполнять все заповеди и правила. Как-то раз, проснувшись утром, мы услышали колокольный звон и решили по воскресеньям ходить в храм. Он находился недалеко от дома, и взрослые отпускали нас одних. И вот мы, дети, каждое воскресенье были на службе, исповедовались и причащались. Это совершенно не тяготило, а, наоборот, увлекало и приносило радость. Мы с сестрой часто говорили о Боге, вместе думали, как поступить в той или иной ситуации, чтобы это было по-христиански, делились своими успехами на этом поприще. Наша вера была детской, искренней и светлой. Хотя, естественно, в том возрасте духовные поиски совсем не были глубокими и не затрагивали никакие философские темы, а скорее были направлены на усвоение православного мировоззрения и соблюдение обрядов. Все, что мне говорили, я запоминала, ничего не анализируя и ни в чем не сомневаясь.

Текст читает Ксения Волянская:

Потом наступала осень, я возвращалась в город и продолжала свой духовный путь уже одна. В городе мне было гораздо тяжелее, родители поддерживали мои духовные поиски, но сами особо в них не участвовали. Ходила я в обычную светскую школу, и среди моих знакомых не было практически никого, с кем бы можно было поговорить о православии и поделиться духовными переживаниями.

Но мое сердце искало Бога. Я старалась жить по-христиански, ежедневно молиться, читать духовную литературу, которую могла найти. Доступной мне православной литературой, разумеется, были не серьезные труды святых отцов, а книги, купленные в церковной лавке, из серии «как правильно жить». Во время молитвы я испытывала радость, и мне казалось, что я была на небесах. Вера вдохновляла меня. Я стала пытаться по мере возможности соблюдать все заповеди, следила за своими поступками и мыслями.

Но примерно лет в 12 мои отношения с Богом стали ухудшаться. Случилось одно очень странное событие, которое сильно на меня повлияло. Однажды во время молитвы ко мне стали приходить очень плохие, оскорбляющие Бога мысли. Нет, я не хотела сказать Ему ничего дурного, я очень любила Его, но почему-то все равно так подумала. Меня охватил леденящий ужас и стыд. Как я могла подумать настолько оскорбительные и неприемлемые вещи о Самом Господе! Это же богохульство, тяжкий грех, который не простится ни в этом веке, ни в следующем. Я, конечно же, сразу начала каяться. Но потом такие мысли пришли ко мне еще раз. А потом еще раз. А потом стали постоянно крутиться в моей голове. Я пыталась от них избавиться, но чем больше прилагала усилий, тем чаще они приходили.

Все! Я самая страшная грешница, я попаду в ад, и нет надежды, нет спасения. От осознания этого мне стало физически плохо. У меня дрожали руки, поднималось давление, тошнило, мне сложно было сосредоточиться на чем-то постороннем, я боялась оставаться в тишине и спать одна.

Потом, конечно, я немного успокоилась и у меня появилась надежда, что Господь все-таки помилует меня и избавит от этих грехов. И я продолжила с ними неравный бой. Я изо всех сил старалась держать разум в чистоте, но ничего не получалось. Тогда я старалась заменять «плохие» мысли «хорошими». И чтобы избежать греха, я старалась постоянно произносить про себя «хорошие» фразы. Это все сильно мешало мне, я стала хуже учиться и меньше общаться со сверстниками.

Обычно объяснением такого состояния служило влияние бесов. И мне становилось невероятно жутко от того, что нематериальные злобные существа, желающие моей погибели, захватили мой разум и управляют им. В христианской литературе описываются случаи искушения святых бесами. Они в таких случаях вставали на камень и молились непрерывно в течение 40 дней, после чего бес покидал их. Для двенадцатилетней школьницы, живущей в городе, такой способ явно не подходил.

В таком состоянии страха и отчаяния я прожила почти год, со временем мое состояние все-таки немного улучшилось, богохульные мысли стали приходить реже, хотя полностью от них избавиться я смогла только через пять лет.

Все ухудшалось еще и тем, что я не могла ни с кем поделиться своими переживаниями. Моя мать, конечно, замечала, что со мной что-то не так. Я попыталась ей рассказать о том, какие у меня грехи, но она, видимо, плохо поняла и отнеслась к этому несерьезно, сказала попросить у Бога прощения и больше не думать об этом. Но для меня это было слишком страшно и болезненно. Еще один раз я попыталась исповедаться, но батюшка также не понял моей проблемы. И больше я никому ничего не рассказывала, так как очень стыдилась.

Тем не менее эта ситуация сподвигла меня еще глубже погрузиться в религию. Я испытывала большое чувство вины, пыталась искупить свой тайный страшный грех. Обретение прощения стало смыслом моей жизни в последующие годы. Я начала ходить в храм каждую неделю, стала еще больше молиться, еще больше читать религиозную литературу, и еще усерднее стараться исполнять все заповеди. Под их соблюдением я понимала отсутствие грехов. А их у меня было много: ложь, осуждение, зависть, гордыня, уныние, праздность. И вот, если я обманывала в каких-нибудь мелочах, не слушалась родителей, думала что-то негативное о людях, пропускала молитвы, я старалась сразу осуждать себя за это, пыталась пробудить чувство вины, вспоминала об уготованных грешникам адских страданиях. Вроде именно так советовали бороться с грехом в книжках, которые я читала. Из-за этого я постоянно находилась в напряжении.

Иногда на меня внезапно и почти без причины нападала тоска. Глубокое бездонное чувство тоски, страха и отчаянья. И я не могла с этим чувством справиться, и ничего не помогало. Тогда я шла к иконам, падала на колени, вспоминала свои многочисленные грехи и просила у Господа за них прощения, начинала рыдать, потом вставала, успокаивалась. После этого я чувствовала невероятное умиротворение и радость. Мне даже казалось, что я становлюсь ближе к Богу, и в этот момент я любила весь мир. Правда, через какое-то время эта тоска снова возвращалась и так по кругу.

Время от времени я исповедовалась и причащалась, но это не приносило мне облегчения. Обычно на исповедь выстраивалась большая очередь, все старались быстро перечислить свои грехи и пойти на причастие. Такой формат не располагал к душевному откровенному разговору, и мне совсем не нравился, я хотела поговорить с батюшкой, спросить пастырского совета, но этого всего не было. Поэтому я подходила, в двадцатый раз перечисляла грехи вроде лжи, осуждения и непослушания, а о том, что меня действительно беспокоило, всегда молчала.

Так прошло еще несколько лет. Религия постепенно заполнила практически все. Если в церкви говорили, что какой-либо поступок или действие является грехом, то для меня это становилось законом, и я ни в коем случае в этом не сомневалась. Да и кто я такая, чтобы сомневаться в воле Творца! Я вообще старалась как можно меньше думать своей головой, чтобы не надумать всяких ересей и не погубить душу. Церковь определяла почти все — выбор круга общения, музыкальные предпочтения, любимые книги, политические взгляды. Там не было понятий вкуса или мнения, а были понятия «правило» и «грех».

С одной стороны, я ощущала себя невероятно порочной, грязной и неправильной. С другой, было чувство причастности к чему-то огромному и запредельному, недоступному большинству людей. У меня была иллюзия, что я знаю дорогу к истине. Что мне нужно просто выбрать Христа, проявить силу воли и перестать грешить, и тогда жизнь полностью преобразится, станет радостной и светлой, и я уже не буду так мучиться из-за своих грехов. Надо просто приложить побольше усилий. Мне было тяжело, но я знала, что иду той узкой дорожкой, которая ведет к спасению, и это помогало мне справляться с трудностями.

В то же время я была подростком, и мне хотелось общаться со сверстниками. Я всегда была очень застенчивой, друзей у меня было мало и мне приходилось прилагать большие усилия, чтобы влиться в социум. Большинство моих друзей также были православными, но в их обществе радикальная религиозность не принималась и даже высмеивалась. Например, рядом с ними я стеснялась читать молитвы перед едой. Но я считала, что этим я предаю Христа. Ведь если я буду стесняться своей веры в Него сейчас, то когда попаду на Страшный Суд, Господь постесняется меня взять в Свое Царство.

Еще мы иногда сплетничали, слушали «неправильные» песни, играли в карты, гадали. Я участвовала во всем этом, но потом меня сильно мучила совесть, что я такая слабая, сама не могла противостоять греху и своих друзей не смогла спасти. Самых близких я, конечно, пыталась «просвещать», рассказывала о вере, звала в церковь, но они почему-то не горели желанием окунуться в религию. Мне оставалось только молиться, чтобы Господь не лишил их Царства Небесного, ибо они не ведают, что творят.

Из-за этого противоречия между православным идеалом и обычной жизнью у меня стало появляться ощущение раздвоения личности на повседневную и религиозную части. «Обычная я» ходила в школу, гуляла, смотрела фильмы, в общем, жила жизнью простого подростка. «Религиозная я» была праведной и скромной, вела войну с пороками, ходила в храмы и бесконечно просила прощения за грехи обычной себя. И эти две личности постоянно боролись друг с другом.

В будущем я очень хотела уйти в монастырь, ведь служение Богу — это самое главное в жизни, ее цель, ее смысл, так зачем оставаться и тратить время на всю эту мирскую шелуху? Там бы мне не пришлось подстраиваться под внешний мир, и я смогла бы посвятить всю себя Богу. На худой конец, хотела уехать в деревню, жить в деревянном доме, желательно без электричества, завести большую семью, заниматься сельским хозяйством. В общем, примерно так, как было в прекрасные дореволюционные времена, когда все были праведными и жили по закону Божьему. Но оставаться в городе точно было нельзя, тут на каждом шагу были грехи и искушения.

Позже, на пике моей религиозности, к навязчивым мыслям добавились еще и навязчивые действия. Я боялась, что если дотронусь до иконы или молитвослова грязными руками, то оскверню их, поэтому перед тем как их взять, несколько раз мыла руки. Боялась, что согрешу невнимательной молитвой, поэтому перечитывала каждую по несколько раз, пока мне не покажется достаточно внимательным. Крестила все вокруг, чтобы защититься от нечистых сил.

А как-то раз меня благословили каждый день перед сном читать молитвы. Я и так старалась это делать, но все-таки иногда пропускала. Но потом я решила, что теперь пропускать нельзя несмотря ни на что. И даже если я болела, мне приходилось ложиться на час позже, но отменить свое правило я никак не могла. И эта необходимость, и неизбежность молитвы, даже когда она совсем не радует, начали тяготить меня. В православных источниках я, разумеется, нашла, что нежелание молиться — это бесовское искушение, грех и неуважение к Богу. И вообще молитва, которая дается с трудом, гораздо более ценная, чем легкая молитва. И я продолжала читать, через силу, через «не хочу». Но потом для меня это стало совсем невыносимо, я уже не справлялась. И когда приходило время вечерней молитвы, у меня наступали приступы истерики. Я становилась очень нервной, я плакала, злилась, но все равно шла и читала эти ненавистные молитвы, так как не могла нарушить благословения. Я была уверена, что Господь может меня наказать за непослушание. Потом мне каким-то чудесным образом удалось испросить разрешение иногда не молиться и прекратить эти мучения.

Чтобы отвлечься, перед сном я стала читать. Как-то раз мне попалась книга по психологии, в которой один известный врач рассказывал о своем опыте работы с пациентами. И в одной главе он описывал пациентов с обсессивно-компульсивным расстройством. Мне стало интересно, что это за заболевание. Тогда у меня уже появился интернет, я залезла в него, открыла первую статью на википедии и стала читать.

Там сообщалось, что при ОКР у больного непроизвольно появляются навязчивые, мешающие или пугающие мысли (обсессии). Они не поддаются контролю, и пациент не может избавиться от них волевым усилием. Для облегчения тревожности создается ритуал или даже система причудливых, странных ритуалов, называемых компульсиями. Индивиды, страдающие ОКР, полностью осознают болезненность своих переживаний, их состояние их угнетает.

Дочитав эту статью, я с удивлением обнаружила, что в ней детально описана вся моя ситуация. Я стала искать дальше, оказалось, что существуют и различные религиозные формы ОКР. Людей с этой проблемой мучили скверные мысли о Боге или святых, навязчивая необходимость молиться, слишком частое перечитывание священных текстов, навязчивый страх согрешить. Я поняла, что все эти истории невероятно похожи на мою. Получается, что это не я такая грешница, и даже не дьявольское наваждение, а психическое расстройство? Я думала, что совершила самый страшный грех, который только возможно, что я проклята, иду в ад, а оказалось, это обычное психическое расстройство, которым страдают тысячи людей? Для меня это стало большим открытием. Впоследствии этот диагноз подтвердился. После этого мое рвение к духовности немного ослабло, но я продолжала оставаться православной.

Потом я окончила школу. На удивление, я хорошо сдала экзамены и поступила в университет в другом городе на биологический факультет. Там стала жить в общежитии, в комнате с еще двумя девочками. Конечно, из-за этого образ жизни сильно поменялся. Привычная мне духовная жизнь со всеми религиозными практиками прекратилась. Необходимость приспосабливаться к жизни в одиночку в другом городе, трудная учеба и постоянное общение отвлекли от зацикленности на своих мыслях и концентрации на мелких грехах. Я немного чувствовала вину за то, что не удается так же тщательно следовать религиозным предписаниям, но по-другому не получалось.

Учиться мне очень нравилось. У нас были талантливые преподаватели, которые очень многое в нас вложили. Это сильно расширило кругозор и изменило мышление. Я наконец-то позволила себе думать и анализировать информацию. И это столкновение рационального мышления с моей слепой наивной верой оказалось фатальным.

У меня начали появляться сомнения по поводу своих религиозных взглядов. Мне стало казаться, что для Бога уже совсем не остается места. Я пыталась бороться, искать ответы, но те ответы, которые я получала, меня не удовлетворяли. И в один момент я просто осознала, что это все неправда, что я больше не верю, и материалистическая картина мира мне более близка и понятна.

Когда я поняла, что больше не верю, я испытала двоякие чувства. Сначала я ощутила себя невероятно свободной. Было чувство, как будто я долго находилась под водой и вдруг вынырнула на поверхность и вдохнула глоток свежего воздуха. Теперь я могу свободно мыслить, придерживаться той точки зрения, которую сама считаю правильной, а не той, которой обязана. Я могу свободно познавать мир без поправки на древние тексты, и больше не должна избегать того, что им противоречит. Я даже решила пуститься во все тяжкие и углубленно изучить теорию эволюции, к чему раньше советовали относиться с крайней настороженностью. В своей повседневной жизни я не обязана втискивать себя в узкие православные рамки с их странными запретами. А еще я наконец обрела целостность, моя искусственная религиозная часть умерла и осталась только я настоящая. На удивление утихли и мои навязчивые мысли.

В то же время, потеря веры стала для меня личной трагедией. Было чувство, что мир вокруг рухнул. Она была единственным смыслом моей жизни многие годы, и я просто не знала, как жить дальше. Я испытывала буквально сильное горе, как будто умер кто-то очень мне близкий. Я плакала и ненавидела себя и всех, кто подтолкнул меня к изменению моих взглядов. Но вернуться назад к религиозному мировоззрению я уже не могла.

Хочу сказать, что я утратила именно веру в существование Бога. В церкви я никогда не разочаровывалась и ни с каким негативным отношением к себе я там не сталкивалась. Для меня она до последнего оставалась святой. И, конечно же, мне было грустно оттого, что придется ее покинуть.

Я попыталась компенсировать свою внутреннюю пустоту внешними ритуалами. Я приходила в храмы, стояла на службах, целовала иконы, молилась в никуда. Я хваталась за них как за последнюю соломинку, которая соединяла меня с утерянной верой. Я стала поститься, читать Библию, стала посещать православный волонтерский клуб. Это все немного успокаивало, но назад к вере не вернуло.

Кроме того, в моей семье все были верующими, религия занимала в ней большую роль, сплачивая нас. И теперь, отказавшись от религиозных взглядов, у меня возникало чувство, что я всех предала. Я ощущала себя неправильной, сломанной, чужой. И долгое время я притворялась, что ничего не изменилось. Мы продолжали все вместе ходить на богослужения, участвовали в таинствах, поздравляли друг друга с религиозными праздниками, я крестила своего племянника. Но это все было притворством, и мне было морально тяжело в этом участвовать. При этом я долго не могла никому признаться, мне казалось, что меня не поймут и не примут.

Через какое-то время я все-таки рассказала о своих взглядах маме. Для меня было очень важно, чтобы кто-то о них узнал, чтобы я могла открыто о них говорить. Конечно же, для нее это были плохие новости, мы с ней много спорили. Она до сих пор считает это подростковой глупостью и надеется, что скоро все пройдет и я вернусь обратно. Но это все равно лучше, чем притворяться.

А мне все же пришлось смириться с тем, что как раньше уже не будет. Деваться некуда и приходится жить дальше. Я стала учиться жить без веры и принимать себя. Стала пытаться искать смыслы в простых повседневных вещах — приятной работе, общении с близкими людьми, природе, изучении нового. Я обнаружила, что среди моих знакомых оказалось много неверующих и большинство из них приятные адекватные люди, которые живут, радуются жизни и совершенно не страдают без Бога. Это очень успокаивало меня. А ведь раньше я почти всерьез думала, что атеисты — это такие демоны во плоти, которые ненавидят все хорошее, а религия — это единственное, что защищает нас от того, чтобы пойти зарезать друг друга.

Со временем, после того как мне перестало угрожать жестокое вечное наказание за неправильные мысли, я стала постепенно переосмысливать свой духовный опыт. Если сначала я считала, что была жутко порочной, постоянно грешила, а потом предала веру, то со временем я стала понимать, что недостатки были не во мне, а в той концепции, которой я пыталась следовать. Я обнаружила в православии столько бессмысленных, ложных или даже опасных вещей, которые раньше старалась либо в упор не замечать, либо оправдывать всеми силами. По сути, вся моя духовная жизнь сводилась к тому, что я пыталась переделать себя, сломать свою личность, чтобы стать идеальным шаблонным христианином, а если быть точнее — идеальным рабом. И я была уверена, что обязана им стать, иначе Бог не примет меня и не будет любить. А такая, какая я есть, я никому не нужна, и будет справедливо отправить меня на вечные муки. При этом я не стала ни добрее, ни счастливее, ни лучше, а только стала слишком невротичной. Я не встретила там ни свободы, ни любви. Для меня христианская свобода воспринималась так же, как свобода человека, встретившего в темном переулке банду вооруженных грабителей, добровольно отдать им все свои деньги под дулом пистолета. Да, ты можешь поступить не так, как тебе говорят, но это будет стоить тебе жизни (в данном случае, вечной).

Также я поняла, что основную роль в становлении моей религиозности сыграла моя болезнь, мое ОКР. Именно она запустила во мне чувство вины, от которого я пыталась избавиться многие годы. И потребовались большие усилия, чтобы признать, что те мои страшные богохульные помыслы не были моими, а являлись частью болезни. Она сильнее меня, я не могу полностью контролировать свои мысли, и я не несу за них ответственность, и поэтому совершенно не обязана просить за них прощения. Да это касается и здоровых людей, наши мысли, как волны, приходят и уходят, и не в нашей власти полностью ими управлять. А в Церкви большое количество правил связаны с чистотой помыслов, нас призывают опасаться их и каяться как за совершенные действия. По сути, от человека требуют невозможного, а когда он не сможет выполнить, вменяют ему это в вину. Конечно же, мое ОКР появилось не из-за религии, это особенность моей психики, которая начала проявляться еще в детстве. Но только в обычной жизни оно проявляется незаметно, вроде проверок закрытой двери, выключенного газа и будильника, а на благодатной религиозной почве из-за всех этих правил оно разрослось до колоссальных масштабов, принося огромные моральные страдания.

Ну и отдельная тема — подозрительное отношение многих верующих к психологической помощи как к чему-то негативному и чужеродному. Священнику без образования гораздо больше доверия, чем врачу, так как на первом «благодать». Люди считают более правильным объяснить свои проблемы влиянием сверхъестественных сущностей и лечиться молитвой, поклонами и святой водой (чем занималась и я), вместо того чтобы пойти к специалисту и использовать доказанные медицинские практики. Это является откровенным мракобесием, но в церкви широко культивируется.

С тех прошло уже несколько лет. Я закончила учиться, работаю в науке. Наверно, сейчас я воспринимаю Бога как безличную совокупность всех процессов, происходящих в мире и влияющих на нас. И верю только в законы природы и гармонию этого мира. Тем не менее религия продолжает меня интересовать, но больше уже, скорее, в образовательных целях. Какое-то время я даже посещала евангельский кружок от нашего волонтерского клуба. Там была теплая дружеская обстановка и приятные люди. Мы обсуждали глубокие темы, делились жизненным опытом, там допускались разные точки зрения. Организатор был очень вежлив, выслушивал всех и старался поддержать. Там я поняла, каким может быть настоящее христианство, основанное на любви, а не на бездумных правилах и суевериях. Я очень благодарна этим людям за интересный опыт общения.

Но все же я часто вспоминаю годы своей воцерковленности и пытаюсь понять, почему все было именно так? Я искренне хотела стать лучше, правильно поступать, быть ближе к Богу, а в итоге превратилась в неадекватную фанатичку с поврежденной психикой, низкой самооценкой и неумением общаться с людьми. Конечно же, кроме меня в этом никто не виноват. Никто не заставлял меня с такой страстью погружаться в духовность: ни родители, ни духовник. Все это я делала по своей инициативе и с радостью. С другой стороны, мне все-таки обидно, в том возрасте я была наивной и попала в достаточно радикальную церковную атмосферу, где все делилось на черное и белое, существовало только мнение церкви (за которым могло стоять мнение отдельного священника или даже отдельной группы прихожан нашего храма) и неправильное. Постоянно внушалась идея, что мир лежит во зле, что он опасный и страшный и нам надо изо всех сил спасаться. Бог представлялся достаточно жестоким, готовым наказывать, посылать страдания и отправлять в ад за любое незначительное отклонение от нормы. Но верующих такой Бог почему-то полностью устраивал, и они считали это нормальным и справедливым. Ну и использовались различные манипуляции, которые, пожалуй, уже все знают и нет смысла их перечислять. Моей детской психике было сложно этому противостоять.

Опять же, все люди рядом со мной находились в таких же условиях, но они смогли остаться нормальными. Хотя, смотрю я на своих родственников и знакомых, которые всю жизнь, несмотря ни на что, были верующими, и понимаю, что для них Бог был явно не на первом месте. Для них сначала идет семья, потом близкие люди, работа, увлечения, здоровье и только потом идет Бог. Он служит скорее инструментом, который помогает прожить эту тяжелую жизнь, чем ее целью и смыслом. А многие церковные правила они просто игнорируют и живут так, как им удобно. Раньше я считала, что это неправильно и малодушно, но теперь понимаю, что они были правы. Пожалуй, это единственный способ сохранить себя и не выгореть. Жалко только, в церкви об этом никогда не скажут.

И, в общем, не знаю, какой из этого сделать вывод, такой вот странный у меня религиозный опыт, и, наверно, стоит только порадоваться, что все это закончилось. Видимо, потеря веры оказалась для меня не трагедией, а благословением, а то бы до сих пор кроме храма и молитв света белого не видела и продолжала мучиться от бесконечного чувства вины и собственной никчемности. А может, и додумалась бы все бросить и уйти в монастырь, как я и хотела. Сейчас я чувствую себя более свободной, более гармоничной, и мне даже кажется, что я сильнее люблю жизнь и окружающих людей. К сожалению, многие религиозные установки по-прежнему остаются со мной, они намертво впились и продолжают негативно влиять на меня. И, думаю, потребуется еще много работы над собой, чтобы освободиться от них. Я еще только в начале пути.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: