Ахилла

Из цикла «Ихнее боголюбие».

***

— Батюшыка, миленькой!.. — отец Перфектус недовольно покосился, что, впрочем, никак не повлияло на плавность хода его движения. — …А скажи-ка ты мне, золотой ты мой…

«Н-н-нда-с, приехали, — подумалось отцу Перфектусу, — час от часу не легче — „миленький“, „золотой“, на „ты“, да чего этой глупындре неймётся-то!..»

— …скажи-ка, родненькой, а чаво это в церкве-то надысь пели такое: «Святители Учениковые, молите Бога о нас»?

«Нда-с, а хористов этих выпендрёжных поувольнять бы всех пора уже, — с усталостью подумалось Председателю Комиссии По Отслеживанию. — Ну что ж за придурки такие, всё им, видите ли, денег мало, ну а что у них с дикцией-то, скажите на милость… Но, опять же, а где нормальных да в наше время и взять-то!»

И опять же кольнуло: в этот раз Владыка по Ему Одному известным причинам не взял с собой в поездку в N-ский приход на престольный праздник отца Перфектуса. С одной стороны, успокаивал себя отец Перфектус, ну и у себя же на приходе, хоть иногда послужить-то надобно, да и, чего уж там, подустал он от этих бесконечных поездок с Владыкой. Ведь, чего греха таить, прекрасно понимал Председатель, что про него думают эти елейные, внутренне испуганные настоятели, прячущие недостатки своей деятельности за длинными слащавыми речами и пухлыми конвертами…

Когда-то в молодости отца Перфектуса поразили евангельские слова: «Будьте совершенны…», и с тех пор он не только думал о совершенстве, но и совершенствовал себя деятельно. Идеально заправленная кровать в семинарии, идеально отглаженная и без единой пылинки форма семинариста, сплошь пятёрки по всем предметам, учтивость с вышестоящими и бесстрастность в отношениях с ровней, при этом аристократическая внешность и врождённая безукоризненность манер. Он был замечен. По окончании Академии с красным дипломом, последовала немедленная хиротония, а вскоре ответственное поручение — представлять величие Управления в Стране с мягким климатом.

— …Батюшыка, золотой ты мой, да ты чёй, соколик, не слышишь разве мене, чаво, говорю, за святители-то такие, Учениковые энти, новые, штоль, какие?

Отец Перфектус уже успел забыть про эту назойливую бабку. В очередной раз он про себя горько усмехнулся — стоило ли положить всю жизнь свою на собственное, по́том и кровью стяжаемое самосовершенствование, чтобы потом всё оставшееся время всё болезненнее и болезненнее осознавать несовершенство остальных!

Взять хотя бы эту наиглупейшую бабульку. А ведь она, наверно, его прихожанка. Да-а-а… Трудно сказать, ведь отец Перфектус, постоянно разъезжая с Владыкой, редко бывал на своём приходе. «Сколько лет он здесь настоятелем? — вдруг задумался он. — Да уж немало!»

Он вспомнил, что раньше тут настоятельствовал ныне и здесь же здравствующий отец Лермо́нт. Ну, бабульки, естественно, называли его на свой лад — кто Ле́рмонтом, а кто и — Лермонтовым. Вспомнил вдруг и то тревожное время, когда внезапно, без каких-либо видимых причин, сам он отозван был из Страны с мягким климатом сюда, можно сказать, на родину. И получил задание от Управления. Хоть и известен, почитаем и горячо любим был в народе умнейший, добрейший и интеллигентнейший отец Лермонт, но Управление имело веские основания сомневаться в искренности взносов, вносимых отцом Лермонтом в Управление. Отцу Перфектусу было поручено вникнуть в суть дела.

И он вникнул. И обнаружил 95 недостатков. Вслед за чем отец Лермонт немедленно был представлен к медали «За Многая Лета» и торжественно отправлен в «почётные настоятели». С чистой совестью отец Перфектус занял его место.

— …Вижу, голубчик ты мой ненаглядненькой, не хошь разговаривать с бабкой старою ты, а мож, и сам не знаешь, что за эти святители, ну, Учениковые энти, ну, пойду поспрашаю отца Лермонтова, он у нас всё знаить!

Отец Перфектус уже даже возрадовался, что отстанет она, наконец, но та внезапно остановилась и стала копаться в замызганной своей старушачьей сумке.

— Вот што, родимой… — она извлекла старинный, можно сказать антикварный кошелёк с медными застёжками, наверняка этот кошелёк мог помнить ещё времена патриарха Кувуклия. — Вот табе, родимой, копеечка да к праздничку! — и старушка торжественно протянула измятую купюру.

Отец Перфектус внезапно побледнел.

— Не надо! — отчеканил своим бархатным голосом отец Перфектус, нарушив собственное долгое молчание.

— Не надо! Сейчас… же… у-бе-ри!!!

Ему вдруг с неожиданной выпуклостью и яркостью вспомнилось недавнее действо смещения заслуженного отца W. с занимаемой тем должности настоятеля. Это действо не было оригинальным. Можно сказать, оно было даже в какой-то мере заученным.

Нужны были исполнители. Во-первых — благообразнейшая и боголюбивейшая немолодая дама. Зачастую на эту роль брали экс-сотрудниц Управления, которых никто не должен был знать в лицо. Во-вторых — отцы Африкан и Перфектус, затаившиеся в засаде. Всё было просто. Означенная раба Божия, всхлипывая, подходила к жертве-настоятелю, что-то говорила о некоем тяжкоболящем, о том, что нашла, наконец-то, молитвенника и незамедлительно вручала молитвеннику конверт. Как только конверт оказывался в руках у несчастного, из засады выходили оо. Африкан и Перфектус и предлагали пройти в алтарь. В алтаре конверт вскрывался, а сумма там была нешуточная! Сумма умножалась на количество служб этого лукавого служителя и прикидывалось, на сколько Управление, с учётом всех этих молитвенных просьб, на сего молитвенника обижено.

— Чёт странной ты, мил-мой, какой-то, ей-богу, странной! Хотя давление, давление-то какое сегодня, точно!

Старушка в конце концов оставила отца Перфектуса одного.

— Нет, лучше было бы с Владыкой ехать! Нет, ну почему, почему Он не взял меня? По-че-му?.. — вновь подстреленной птицей заметалась мысль. Очень не хотелось отцу Перфектусу терять свои позиции. Вот так вот. Пребывая в мучительном неведении. Ни за что ни про что!

— …Святителю отче Николаю, а! Вот ведь, прости Господи! Вот разъяснил-то, милай, разъяснил-от старой дуре-то! — противный старушкин голос всё ж вновь достиг ушей отца Перфектуса откуда-то издалека. На крылечке храма отец Лермонт беседовал с народом и, улыбаясь, раздавал благословения.

«Дура! Тьфу!» — поставил точку отец Перфектус. И с неприязнью покосился в сторону всегда улыбающегося отца Лермонта.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: