Профессор Уоллес Дэниел: Глеб Якунин и дух соучастия
30 марта 2023 Ахилла
Автор — Уоллес Дэниел, профессор истории (Университет Мерсера, США). Автор книги об о. Александре Мене (Wallace Daniel. «Russia’s Uncommon Prophet: The Life and Times of Father Aleksandr Men». (DeKalb, IL: Northern Illinois University Press, 2016.) Скоро в США выйдет его книга об о. Глебе Якунине.
Этот доклад профессор Дэниел сделал 5 марта 2023 года на VII Якунинских чтениях — 2023: De religione et bello.
Глеб Якунин и дух соучастия
Мой доклад — об о. Глебе Якунине и его критике духа соучастия. Дух соучастия («Complicit Spirit») — это эвфемизм, который характеризует политику Московского патриархата (РПЦ) в советские и постсоветские времена. Термин «дух соучастия» взят мною из классического эссе Чеслава Милоша «Порабощенный разум» («The Captive Mind»), написанного вскоре после войны и его отъезда из Польши.
Прежде чем покинуть Польшу и родную Литву, Чеслав Милош стал свидетелем нескольких ужасных событий: сталинских танков на улицах Вильнюса, разрушения варшавского гетто и советского вторжения в Польшу в сентябре 1939 года, через шестнадцать дней после того, как туда вошли немецкие войска. После войны, недовольный сталинским контролем над польским правительством, Милош отправился в эмиграцию в Париж. Там он написал «Порабощенный разум», в котором пытался объяснить, почему так много мыслящих людей отказываются от независимой жизни и сотрудничают с авторитарным правительством.
Что же такого привлекательного, спрашивает он, люди находят в авторитаризме и в самом тиране, предлагающем вымышленный мир и обещающем лишить человека сомнений и забот? Это вопрос, который исследует Милош. Это также вопрос, с которым мы сталкиваемся в двадцать первом веке, когда многие страны пошли по авторитарному пути и предпочли тиранов в качестве лидеров.
Как отмечается в книге «Порабощенный разум», авторитарные лидеры представляют большой соблазн для людей. Они определяют место человека в обществе; они создают иллюзию счастья; они предлагают готовые ответы вместо сомнений и замешательства. Они предлагают то, что Милош называет Новой Верой. Эта Новая Вера призывает человека отказаться от себя, подчиниться высшей власти и принять, не подвергая сомнению, «истину», провозглашенную авторитарной властью.
Эта «истина» требует соучастия в делах авторитарной власти, которая воюет с демократией, со свободой духа, с правом человека идти своим путем. Как таковой, этот способ бытия выходит далеко за рамки политического. Он выражает тип мышления, отказ от себя, отказ от свободного творчества ради ложного чувства личной безопасности и комфорта. Милош называет это болезнью, нездоровым состоянием, при котором люди и целые общества отказываются от личного начала ради чего-то вымышленного, фантастического и крайне соблазнительного.
Именно с этим мышлением Глеб Якунин боролся всю свою сознательную жизнь. Он знал, что дух соучастия способствовал лжи и заблуждениям, которые в свою очередь содействовали развитию ультранационализма и привели к войне. Его борьба с этим мышлением началась, когда он был студентом Пушно-мехового института, если не раньше.
Его путь к другому способу мышления и бытия отчасти шел изнутри его характера. Всю свою жизнь он говорил: «Я был бойцом», бунтовщиком против некритического мышления, несправедливости и произвола властей.
Две причины способствовали его бунту против массового покорного сознания. Первой была книга «Философия свободы» Николая Бердяева, опубликованная в 1911 году, за десять лет до изгнания Бердяева из Советского государства. Якунин познакомился с этой работой, когда был студентом в Иркутске, и нашел книгу одновременно увлекательной и поучительной. Свобода, по Бердяеву, требовала от человека выбора между собственным внутренним голосом, собственным призванием и подчинением той или иной земной власти. Бердяев противопоставил эту личную свободу менталитету толпы и принуждению к подчинению. Христианство Бердяева приводило не к ощущению зависимости и слабости, а к «чувству независимости» и силы.
Вторым источником были его отношения с однокурсником Александром Менем, будущим священником и давним другом Якунина. Я писал в другом месте о важности их отношений, но достаточно повторить здесь, что они оказали глубокое влияние на Якунина и дали ему иной взгляд на христианство — тот, что призывает к свободе духа. Люди рассматривали Воплощение Христа как призыв к творчеству, осязаемый призыв любить ближнего, тянуться к миру, не подчиняться какой-то внешней власти. В поэме «Хвалебный примитив юродивый в честь Бога, мирозданья, родины», которую он начал писать, отбывая пятилетний срок в лагере, Якунин подчеркивает свою благодарность о. Александру за то, что тот открыл ему глаза на более глубокое и ясное понимание христианства, чем он знал раньше.
Критику духа соучастия в делах и творчестве о. Глеба можно проиллюстрировать по-разному. Его критика выразилась не в пространном трактате, а в деятельности и обращениях к патриарху и к властям. Я упомяну четыре из них.
Во-первых, пособничество патриарха атеистическому советскому правительству послужило главной темой Открытого письма, которое он и о. Николай Эшлиман направили патриарху Алексию I в ноябре 1965 г. В письме они просили патриарха встать на защиту Церкви и ее священной миссии, а не пассивно склоняться перед государственной властью. Они напомнили патриарху о значимой роли Церкви в определении и защите идентичности русского народа. «По своему внутреннему закону, — рассуждали авторы Письма, — Церковь не может отказаться от своего призвания просвещать, преображать всю человеческую жизнь и наполнять ее своими лучами».
Однако вместо того, чтобы противостоять господствовавшей коммунистической идеологии, церковь подчинилась этой «примитивной идеологии» и не смогла сформулировать другую точку зрения. Этим согласием и соучастием, утверждали авторы письма, Церковь предала свою священную миссию.
То же утверждение прозвучало и в знаменитом обращении Якунина и Льва Регельсона к Всемирному совету церквей в октябре 1975 года. В их обращении речь шла о волне антирелигиозного террора, инициированного советским правительством против церквей и верующих разных религий. Подчинение русского патриархата советскому правительству, писали Якунин и Регельсон, сделало бесполезным обращение с просьбой о помощи к их собственным церковным властям.
Второй пример касался вклада патриархата в культ вождя. В конце 1970-х о. Глеб написал яркий очерк о культе Сталина в Московском патриархате и опубликовал его в самиздате (статья была переиздана десятилетие спустя в сборнике очерков о перестройке и демократии). Якунин исследовал некоторые фундаментальные причины того, что он назвал умственным пленом, питавшим культ личности. Рабская преданность православных церковных деятелей Сталину была первопричиной создания культа. Их восхваление Сталина, прославление его как «гениального лидера» и «великого строителя народного счастья» выражало благоговейное чувство преданности, которое патриарх испытывал к советскому вождю. В 1949 году, по случаю семидесятилетия Сталина, Патриарх Алексий I говорил об искренней благодарности за личное самопожертвование Сталина во имя «свободы и благополучия народа». Его слова предполагали нечто гораздо большее, чем просто политическую похвалу; они передавали религиозный трепет, выходящий за рамки политики, жертвенную верность, прикрывавшую убийства миллионов советских граждан. Самое главное, культ скрывал ложь, ставшую отныне центральной чертой политической и религиозной культуры России.
В-третьих, пособничество между Московским патриархатом и государством, пожалуй, наиболее ярко проявилось в разоблачениях, которые о. Глеб вынес из архивов КГБ в 1991-1992 годах. Изучение о. Глебом этих архивов открыло ящик Пандоры и подняло вопросы, касающиеся честности руководства Церкви. Сотрудничество между КГБ и почти всеми уровнями церковной иерархии, которое о. Глеб задокументировал, раскрыло целую палитру компромиссов, на которые шли церковные чиновники, чтобы защитить и приумножить собственное благополучие за счет верующих.
В-четвертых, прежде чем стать патриархом, митрополит Кирилл написал альтернативу Всеобщей декларации прав человека. Он пересмотрел первую статью Декларации, связав права и достоинство человека не с Богом данным правом, а с нравственностью. Он провозгласил, что только делая добро, человек обретает человеческое достоинство. Иными словами, достоинство нужно заслужить. В августе 2008 года Русский народный собор принял редакцию митрополита Кирилла. О. Глеб назвал ревизию Кирилла «квазирелигиозной» и опасной для российской демократии. По словам Кирилла, различие между добром и злом определяется «российской религиозной традицией». Это очень обеспокоило Якунина, который опасался, что если церковная версия прав человека будет принята, она потенциально может стать основой для новой национальной идеологии. Это способствовало бы обожествлению государства и подрыву «демократических основ российского общества».
О. Глеб хорошо знал, что умственное и духовное освобождение от тирании зависит не только от политических и экономических перемен. Освобождение требовало свежего взгляда на исторические причины, лежащие в основе «контроля над разумом или господства над человеческим духом», как называл бегство от разума к иллюзии Чеслав Милош. Авторитарное правительство пропагандировало коллективную магию; оно стремилось стереть границы между правдой и фантазией. Ультранационализм питался устранением этих границ и созданием иллюзии власти. О. Глеб Якунин неоднократно предупреждал об этих опасностях и их разрушительном воздействии на человеческий дух. В своей жизни и деятельности он боролся с ними, зная, что они порождают социальные условия для насилия и войны, которые так ярко проявились в прошлом году во вторжении президента Путина в Украину и терроре, развязанном против украинского народа.
Перевод Елены Волковой
