Ахилла

Одной из тем передачи «Персонально ваш» (от 23 сентября) на радиостанции «Эхо Москвы» с протоиереем Алексием Уминским стало открытое письмо священников и реакция на него священноначалия и церковных чиновников. Вели эфир Марина Максимова и Станислав Крючков.

На вопрос, почему церковная администрация не готова солидаризироваться с призывом, высказанным в обращении клириков, о. Алексий ответил:

«Церковная вертикаль построена таким образом, что все строится на таком управленческом моменте: все должны знать, кто что делает и что от чего ожидать. Соответственно, наше письмо было неожиданностью большой для отдела по СМИ и взаимоотношения церкви и государства и поставило их, я уверен в этом, в очень неудобное положение перед нашим священноначалием, потому что он не ожидали, не знали, как реагировать. Потому что настолько все было спокойно, настолько все уже было как бы запланировано. То есть все вещи у нас запланированы, или, как говорит Владимир Романович [Легойда — прим. „Ахиллы“], у нас есть такое печалование непубличное, такое вот тихонькое печалование, „ах, печалька!“ — это называется, когда как-то кто-то кое-где у нас порой, незаметно по каким-то каналам за кого-то начинает заступаться.

Я вот не знаю, заступаются ли нашего собрата во Христе Николая Каклюгина. Я несколько раз свои видеобращения выкладывал по этому поводу. По поводу Николая Каклюгина выступала Ирина Прохорова, выступал Александр Архангельский. Я по этому делу выступал на радио „Радонеж“.

Но почему сам отдел по защите нас, православных, ничего не сделал до сих пор в защиту Николая Каклюгина?»

Журналист Марина Максимова вспомнила про самарского священника, о. Дионисия Кузнецова и его объяснительную архиерею.

«Я думаю, что отец Дионисий в этом смысле замечательно ответил на реакцию пугливого архиерея, — сказал о. Алексий, — потому что очевидно, что архиепископы все напугались — а что же будет дальше, а не надают ли им по клобукам, а не спросят ли с них строго? А не переведут ли их с места не место? Потому что у нас каждый Священный Синод… там можно как ставки на тотализаторе делать. У нас такие перемещения, такие ротации епископов… Все смотрят на Синод как на такое, что… ух, а что сейчас будет — вот интересненько? И поэтому епископы находятся в довольно тяжелом положении.

Потом, существуют, конечно, ситуации, в которых где-нибудь на местах, в глубинке на епископа могут просто надавать из местного ФСБ, сказать: „Что это у вас? Ну-ка разберитесь, владыка!“»

Станислав Крючков:

«Но каким образом? У нас же церковь отделена от государства».

Уминский:

«Ну, сами понимаете, о чем я говорю».

Крючков:

«А вот эти объяснительные, которые все мы наблюдали — скрины, фотографии документов якобы об объяснении своей позиции, — это общая практика или, как вы называли, перегибы на местах?»

Уминский:

«К сожалению, это не то чтобы общая практика, но это некий общий дух, в который поставлено наше духовенство — в полное подчинение епископату, в полную практически крепостную зависимость от личной воли архиерея. Вот что ни так — без всяких объяснений священника можно перевести с прихода на приход, отправить его за штат, отправить его за какую-то малейшую формальную провинность под запрет. Поэтому здесь священники находятся в очень уязвимом положении, без сомнения это так».

Максимова:

«Вы пока на себе ничего не почувствовали?»

Уминский:

«Я настолько уже давно говорю о разных вещах, и это делаю, то я, собственно говоря, понимаю, что с людьми известными и публичными вряд ли что-то стоит делать, потому что себе дороже будет — иногда так случается.

А вот письмо подписало почти 200 священников, из них огромное количество совершенно неизвестных молодых священников, решившихся на этот мужественный по-настоящему поступок. Я, конечно, понимаю, что они все, когда подписывали это письмо… А ведь огромное количество людей, которые отказались подписать письмо, но были с ним согласны именно по той причине, что они рисковали своим семьями, говорили о том, что они не могут это сделать.

Я просто скажу, что несколько священников мне говорили, что они подписали письмо, но потом у них были очень тяжелые разговоры с их женами, которые упрекали их за это, которые говорили: „Что же ты не думаешь о нас, о детях, как мы будем кормить семью? Как мы будем дальше жить, если с тобой что-то случится?“

То есть это реальные страхи. Потому что, если, скажем, учитель, подписавший письмо, он тоже будет часто испытывать давление от директора и его уволят, но учитель может найти работу в другой школе. И как учитель-профессионал, он может использовать свои профессиональные навыки в других сферах. А священник куда пойдет после запрета, после лишения сана? Что он может.

…Ну, хорошо, что касается меня, у меня есть профессия. Но у огромного количества священников нет профессии и нет достаточного образования, которое не было бы богословским. И это очень большая проблема для всех для нас, потому что священник оказывается страшно зависимым в этой системе».

Крючков:

«А у вас есть чувство, что нарастает какой-то ропот по этому поводу внутри церковного сообщества, той системы, которую вы описали?»

Уминский:

«Я думаю, что то, что многие священники решились подписать это письмо, несмотря на серьезный страх и опасение, это сделали — мы понимаем, что сейчас уже все, кто хотели подписать, практически подписали это письмо, — не так много священников, кто-то подсчитал, что полпроцента. Но, тем не менее, полпроцента — это много. Потому что вот из подписавших учителей — кто-то подсчитал — это 0,17%. То есть нас, священников в процентном отношении оказалось даже больше, чем учителей. И я думаю, что это свидетельство для очень многих других людей, что можно быть человеком достойным, что не страшно свое достоинство отстаивать и не надо бояться поступать по совести даже без благословения архиерея».

Читайте также:

• Патриарх? Решить вопрос с конвертиками? Что вы! Он ничего не может вне своей епархии!
• Священников, подписавших «Открытое письмо», начинают вызывать «на ковер»
• Священникам, подписавшим «Открытое письмо», ничего не грозит, считает Владимир Легойда
• Из каких епархий клирики, подписавшие «Открытое письмо»: статистика

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: