Ахилла

И сказал Иисус:

на суд пришел Я в мир сей,

чтобы невидящие видели,

а видящие стали слепы.

(Ин. 9,39)

«Муслень и елтона ионый кульмас»… Услышишь такое на улице и ничего не поймешь. Вот и полицейским с их осведомителями часто было не понять преступников, о чем те договариваются между собой. Известно, что в 1853 году граф Перовский, глава особого секретного комитета при министерстве внутренних дел, обратился к знаменитому филологу Владимиру Далю с просьбой создать «русско-офеньский словарь». Ученому потребовался на это год, причем в первую очередь он познакомился с сочинением своего предшественника Измаила Срезневского, который еще в 1839 году в журнале «Отечественные записки» в статье «Афинский язык в России» сумел представить язык офеней русскому читателю. Офенями в России назывались бродячие торговцы-коробейники, возившие и носившие по селам на продажу мелкие хозяйственные товары и сувениры. Вот их язык когда-то и лег в основу «воровской фени».

Но вернемся к началу и попробуем перевести фразу: «Муслень и елтона ионый кульмас». Оказывается все очень просто. Это известная русская пословица: «Муж и жена одна сатана».

Если с этим переводом все так просто, то иногда гораздо сложнее бывает понять, чтобы обозначало то или иное слово в русском языке. С этой целью и издано огромное количество толковых словарей русского языка.

Любой словарь — это не просто книга, это историческая повесть о жизни людей, их думах, чаяниях, бедах и радостях; каждое слово, помещенное в словаре, связано с жизнью, деятельностью народа — творца языка.

В одном ряду с творениями В. И. Даля, С. И. Ожегова, Д. Л. Ушакова и других лексикографов в русском языкознании стоит трехтомный труд Измаила Ивановича Срезневского, знаменитого ученого — слависта, академика Императорской Санкт-Петербургской академии наук, почетного члена 32-х европейских академий и различных научных обществ — «Материалы для словаря древнерусского языка».

Словарь Срезневского представляет собой уникальное собрание лексического материала по 2700 письменным источникам — древнейшим русским памятникам письменности. Приводимое слово сопровождается не только ссылкой на его упоминание в письменном источнике, но и переводом на латынь и русский язык середины XIX века, а также указывается древнегреческое слово — источник для переводных слов.

Почему так подробно пишу про толковые словари русского языка? К сожалению, не у всех доходят руки до них. Особенно у священников Московского патриархата.

Примером служит известнейшее до революционных событий 1917 года слово «сорокоуст».

Измаил Иванович Срезневский в своих «Материалах для словаря древнерусского языка» дает четкое определение, что «СОРОКОУСТЪ — сорокадневная заупокойная церковная служба…»

В других словарях (толковом словаре Ушакова, толковом словаре Кузнецова, в малом академическом словаре, толковом словаре Ефремовой, толковом словаре Ожегова) мы найдем те же определения.

Причем эти церковные службы были недешевыми. Ведь начинались они вечером, а заканчивались на следующий день на Божественной литургии. И так сорок дней подряд. Нужно оплатить работу певчих, помощников священника, да и самому батюшке необходимо пожертвовать денег. Почитав послание Иосифа Волоцкого к княгине Марии, вдове князя Андрея Федоровича Голенина, можно понять, что «сорокоусты» были не для бедных граждан Российской империи…

Вспомнился мне очень давний случай. Пришлось мне ехать электричкой в Клин в начале девяностых годов прошлого столетия. Дорога дальняя. Думалось мне, что удастся подремать в пути. Однако мечтам не суждено было сбыться. Рядом в вагоне сидели две говорливые женщины, которые, скорее всего, давно не виделись. Разговор их был шумным, и вначале несколько раздражал меня, а потом, наоборот, даже заинтересовал. Одна из женщин делилась с другой, как сосед по лестничной клетке в их пятиэтажном доме ей покоя не дает. То мусор из-под своего коврика перед входной дверью в квартиру сметет под ее коврик. То на двери ее какие-нибудь гадости напишет, а скажет на хулиганов. То газету в почтовом ящике подожжет. И этих «то» было не перечесть… Ее знакомая женщина стала успокаивать свою подругу, говоря, что с ней подобное было и она очень быстро с этим разобралась.

— Ты ведь знаешь Зинку? Она уборщицей работала у нас на фабрике. Когда у меня начались неприятности с моим соседом, правда, по даче, мне посоветовали обратиться к ней. Вроде бы она была в каком-то роде знахаркой. Вот я и поведала ей свою беду. Она посоветовала мне пойти в монастырь и заказать «сорокоуст» по моему соседу Михаилу. Также велела мне купить свечу подороже и поставить на канун в церкви со словами «упокой, Господи, душу раба твоего Михаила». Я ее тогда спросила: «А мне и моим близким это не навредит? А вдруг спросят: „сорокоуст“ о здравии или упокоении?» Она ответила, что «сорокоусты» заказывают по усопшим.

— Это попы, чтобы больше денег заполучить, придумали «сорокоусты» о здравии. А Господу Богу все ведомо. Спросят какой «сорокоуст», то скажи о упокоении, как и должно быть. Правда, денег много в монастырь нужно будет отнести. Про себя и близких не волнуйся. Потом покаешься. Вот и разбойник покаялся на кресте и первый обрел покой в раю.

Потом женщина продолжила рассказ, что она все сделала, как ей посоветовала знахарка, а сосед-то на сорок первый день и помер…

Женщины замолчали, переглянувшись между собой. Потом огляделись вокруг. Посмотрев на меня, зашушукались. Мне тогда было не до них, да и от церкви я был далек. Вспомнил об этом случае, когда попал в неприятности по работе. Мне вдруг заведующая административным отделом предприятия предложила, что она сходит в церковь и поставит свечу на канун с подачей записки о упокоении, вписав туда имена тех, от кого исходили мои беды. Мне стало не по себе от ее предложения, и я мило попросил ее больше заботиться о своем…

Заставила меня вспомнить о «сорокоусте» лет через тридцать одна знакомая женщина из соседней деревни. Ее звали Нина. Она была москвичкой и приезжала к себе в деревенский дом на выходные. Большинство местных жителей считали ее чудаковатой. Каждое воскресенье она приходила в церковь, которая располагалась в лесу, в двенадцати километрах от ее дома. Причем половину дороги ей приходилось преодолевать пешком через лес. Бывая в воскресенье на службе в той же церкви, старался потом всегда ее подвезти на своей машине. Так мы и познакомились…

Потом, после случившегося с этой Ниной, мне подумалось: а если англичанин скажет своему знакомому: «I ordered about you forty days requiem» (что по-русски означает: «Я заказал о тебе сорокадневный реквием или сорокоуст»), то как к этой инициативе отнесется его знакомый? В каком-то путеводителе мне пришлось прочитать, что в Лондоне лучше не пропускать англичанку вперед себя в автобус или подъезд. Якобы можно обрести хорошую оплеуху. Вот и думается, что заказавший сорокоуст доброхот получит от своего знакомого выговор да еще иск в суд, например, за попытку сглаза или порчи. Ведь реквием это не что иное, как заупокойная служба по умершим.

У этого термина существуют и другие значения, например, музыкальное произведение траурного характера. Не безвестен реквием, или заупокойная месса французского композитора Габриэля Форе, сочиненная первоначально в 1887-1888 годах. Оригинальный замысел композитора в реквиеме, который, по его собственным словам, «проникнут от начала и до конца верой в вечный покой», не был понят современниками, что побудило Форе публично выступить в его защиту: «Говорили, что мой Реквием не выражает ужаса смерти, кто-то назвал его „колыбелью смерти“. Но именно так я чувствую смерть: как счастливое избавление, надежду на потустороннее счастье, а не как мучительный переход».

Франсис Пуленк, признанный мастер духовной музыки, на вопрос Стефана Оделя о том, существуют ли композиторы, музыку которых ему трудно переносить, ответил: «Да, есть — Форе. Само собой разумеется, я признаю, что это большой музыкант, но некоторые его произведения, как, например, Реквием, заставляют меня, как ежа, сжиматься в комок. Чисто непроизвольная реакция, как от прикосновения».

Такая же реакция была и у меня, когда Нина сообщила мне перед службой в церкви, что она была в Троице-Сергиевой Лавре и заказала «сорокоуст» обо мне. Кажется мне, что сжался я весь в комок, как еж, от нахлынувшего на меня откуда-то взявшегося страха и удивления:

— Нина, вы знаете, что я вроде бы еще живой?

Нина тут же попыталась меня успокоить: «Я о здравии сорокоуст заказала».

— О каком здравии? Сорокоуст — сорокадневная заупокойная церковная служба. Попытки изменить его определение от лукавого, — высказал я Нине, а потом добавил: — Очень-очень прошу вас не пытаться вмешиваться в мою жизнь. По-моему, вам есть чем заняться в проблемах своих близких и друзей.

Потом, видимо, до Нины что-то дошло, и она всю службу бубнила около меня о прощении, не обращая внимания на мои просьбы помолчать и лучше помолиться.

«Глупых же состязаний и родословий, и споров и распрей о законе удаляйся, ибо они бесполезны и суетны. Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден (Тит. 3, 9-11)», — вспомнились мне слова апостола Павла.

Нет, и не под чуждым небосводом,

и не под защитой чуждых крыл, —

я была тогда с моим народом,

там, где мой народ, к несчастью, был.

Эти строки, написанные в 1961 году, из поэмы Анны Андреевны Ахматовой «Реквием», которая в страшные годы мучительного террора провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде.

Это было, когда улыбался

только мертвый, спокойствию рад.

И ненужным привеском болтался

возле тюрем своих Ленинград.

И когда, обезумев от муки,

шли уже осужденных полки,

и короткую песню разлуки

паровозные пели гудки,

звезды смерти стояли над нами,

и безвинная корчилась Русь

под кровавыми сапогами

и под шинами черных марусь.

Поэма «Реквием» Ахматовой окончательно была написана в 1960-х годах, хотя первые ее наброски относятся к 1934 году. Поэтесса читала рукописи людям, которым доверяла, а после тут же сжигала их. Это одно из самых сильных, пронзительных произведений Ахматовой, в котором описана страшная эпоха сталинских репрессий.

Это ее «сорокоуст», заупокойная молитва по усопшим и невинно замученным. Ведь в те годы «сорокоуст» и заказать-то практически негде было. В оставшихся немногочисленных церквях служб ежедневных не было, а монастырей в 1938 году, например, в СССР не существовало ни одного.

У многих знакомых священников спрашивал я, как это вдруг сорокоуст, или сорокадневный заупокойный реквием стал молитвой о здравии живых. Только один священник не покривил душой и честно признал, что делается это только ради денег: «Всегда сорокоуст был заупокойной сорокадневной церковной службой».

Хочешь, не хочешь, а не могут быть не помянуты слова апостола Павла из послания Титу (Тит. 1, 10-16):

«Ибо есть много и непокорных, пустословов и обманщиков, особенно из обрезанных, каковым должно заграждать уста: они развращают целые домы, уча, чему не должно, из постыдной корысти. Из них же самих один стихотворец сказал: „Критяне всегда лжецы, злые звери, утробы ленивые“. Свидетельство это справедливо. По сей причине обличай их строго, дабы они были здравы в вере, не внимая Иудейским басням и постановлениям людей, отвращающихся от истины. Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть. Они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются, будучи гнусны и непокорны и не способны ни к какому доброму делу».

Читаешь и осознаешь, что не о «критянах» здесь сказано, а о нас, гражданах Российской Федерации, забывших свою историю, свои традиции, даже просто свой родной русский язык, и придумавших «Реквием о живых». Именно этого боялась Анна Андреевна Ахматова в эпилоге своего заупокойного «Реквиема».

Воздвигнуть задумают памятник мне,

согласье на это даю торжество,

но только с условьем — не ставить его

ни около моря, где я родилась:

последняя с морем разорвана связь,

ни в царском саду у заветного пня,

где тень безутешная ищет меня,

а здесь, где стояла я триста часов

и где для меня не открыли засов.

Затем, что и в смерти блаженной боюсь

забыть громыхание черных марусь,

забыть, как постылая хлопала дверь

и выла старуха, как раненый зверь.

И пусть с неподвижных и бронзовых век,

как слезы, струится подтаявший снег,

и голубь тюремный пусть гулит вдали,

и тихо идут по Неве корабли.

— Пехаль киндриков куравь, пехаль киндриков лузнись — смуряком отемнеешь.

Как здесь поспоришь с офенями или русскими коробейниками Российской империи, когда они цитируют известнейшую русскую пословицу: «Век живи, век учись — дураком помрешь». А не хотелось бы уходить из этого земного мира в страхе и безумии.

Рисунок Вячеслава Полухина

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: