Ахилла

Из дневников писателя Михаила Пришвина 1910 года — о посещении о. Георгия Коссова, считавшегося старцем, в деревне Спас-Чекряк. Деревня жива до сих пор, находится примерно в 60 км от Орла, неподалеку от границы с Тульской и Калужской областями. О. Георгий умер в 1928 году в возрасте 73 лет. 9 октября 2000 года канонизирован в лике святых Русской Православной Церковью как исповедник.

***

Село Спас-Чекряк лежит в ровочке, где три земли сходятся: тульская, калужская и орловская. Село все соломенное, бабы ходят в старинных нарядах, и много мужиков в домотканой одежде… За селом на горе далеко виднеется большой белый храм и возле него красные две кирпичные постройки… Версты две, еще не доезжая села, указывают имение, купленное о. Георгием, где живут девочки из его приюта, и говорили при этом, что у о. Егора есть одно имение и еще. Школа стоит не доезжая села с версту, большая, будто гимназия, — тоже о. Егор устроил: тут на учителей учат, и уж много учителей повышло. Рассказывают, в деревнях прихода о. Егора есть еще две или три школы.

Женщины идут впереди меня: у одной сарафан в красных цветах, молодая женщина, у другой сарафан в белых цветах, тоже молодая, а третья с ними идет пожилая, сарафан в темных цветах. Идут просто, узелки маленькие.

Дед в армяке, опираясь на изгородь, говорит мне:

— Вот по стежке низочком иди, ручей перешагнешь, подымешься, сам увидишь, как пройти к о. Егору.

— Что же знает о. Егор?

— Кто благочестивый, так тому открывает, а нет — так проходишь.

— Откуда он у вас?

— Взялся он от о. Амбросия. Приехал сюда, видит, церковь деревянная, маленькая, как часовня, приход маленький, — обробел и уходить собрался. А о. Амбросий не благословил его, а благословил остаться тут… И вот ему пошло и пошло, посылает, посылает без счету капиталы…

— Кто посылает?

— Бог.

Старик говорит это так, будто Бог тут возле, где-нибудь тут в деревнях живет и всем известный старик.

Я иду по стежке, указанной стариком, поднимаюсь наверх, иду возле этой самой лощины, где бежит ручей, и разглядываю местность. В лощине, где ручей, впереди лесок и в нем на 12 круглых столбах деревянная крыша с крестом — св. колодец. Над этим лесом на высоком месте стоит храм и тут же высокое здание приюта.

У св. колодезя женщины и девушки достают воду и наливают ее в бутылки и пузырьки. У одной женщины сарафан в красных цветах, у другой в белых цветах, и видно, что она девушка, третья — старуха, и сарафан у нее в темных цветах.

Хорошо в лесочке: лозина, березы, орех распустились, липа зеленеет, дуб и осина стоят еще черные. Соловей поет звучно, журчит вода.

— Иду я по-мужнину делу, — рассказывает женщина в красных цветах, — муж гоняется за мной пьяный, убить хочет, не за себя — за ребенка боюсь. Собираюсь уйти от него, да вот хочу спроситься у батюшки.

— А я иду по-детскому, — говорит старуха, — сыновья хотят на хутор переходить, иду спроситься: ладно ли будет так-то.

Девушка в белых цветах собирается замуж выходить.

(..) Возле храма столько всего настроено, что окружить стеной — и готов монастырь. Но по всему видно, что хозяин всего этого дела далек от монастыря. Как и у обыкновенного сельского батюшки великое множество кур гуляет везде; дом священника каменный, веселый, с большими городскими окнами; приютские девочки в красных кофтах, синих юбках и белых передниках, свежие, здоровые, румяные, совсем не похожие на монашек; «сестра» в кумачовом сарафане, читающая с усердием Псалтирь, своим видом гонит всякую мысль о черной рясе. И великолепный храм, и прочное трехэтажное здание приюта, и яблоневый сад, посаженный приютниками между могилками сельского кладбища, и пруды с плотинами, насыпанными все теми же здоровыми девочками в кумачовых кофтах, — все это как-то говорит об удивительно здоровой и разумной руке.

Возле гостиницы, белого домика возле большого красного приюта, без конца все лапти и лапти: богомольцы сидят в ожидании батюшки: молебен начнется в 9 часов. (..)

Колокол ударил. День будничный. Батюшка как подошел к своему храму, то сразу все изменилось: поднадзорный куда-то исчез, вертушка схватила зонтик, купец — бутыль, и все, все на дворе с пузырьками двинулись к церкви. Впереди толпы по ступенькам храма поднималась бодрая сильная фигура с седыми волосами, за ней хлынула в церковь толпа.

— У отца Егора молитвенный дар, — рассказывали мне раньше о нем, — стоишь долго, а незаметно…

Он служит обыкновенный молебен часа три-четыре, а потом в церкви воду сливает и дает советы часто часов до семи, а потом еще дома принимает. И так каждый день. Обходя приход, он служит в каждом доме часа два-три. И никогда сам не протягивает руку за требу. Ругатель попов, русский народ об о. Егоре говорит только хорошее… Раздражение, юмор, злоба — все исчезает… Поп превращается в священника. И больше: о. Егор обладает чудесным даром видеть судьбу людей, животных…

Вот он выходит через боковые ворота из алтаря, наклоняется к земле: увидал какую-то соринку, идет к паникадилу, ставит свечи, зажигает, там почистит, там свечу поставит, там масло нальет в лампаду, — все сам, в церкви нет прислужников. У него грозное лицо, глаза из-под больших бровей глядят строго, неласково…

Начинает молиться. Внятные слова и какое-то особое их значение, ставшее понятным только теперь…

— Молитва терпкая, стена неколебимая…

Склоняется седая голова, и все головы склоняются, вдруг как-то видно, что все в церкви уже связаны духовно со священником.

— Молитва терпкая, стена неколебимая…

Кланяется, поднимает голову, останавливает глаза на лике Божьей Матери и все повторяет:

— Молитва терпкая, стена неколебимая.

Лампаду с маслом берет в руки и начинает обходить поочередно всех собравшихся.

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Ставит крест, спрашивает имя, и к следующему. И видно, что каждый со страхом ожидает к себе грозного видом священника. Мелькает в голове: все эти собравшиеся люди верят в то, что он знает тайные мысли каждого и видит будущую его судьбу… И, зная это, становится так жутко, когда этот сильный старик, обладающий сверхъестественной силой, подходит к склоненной голове.

Что если бы я верил в это… На одно мгновение представляю себя так, и холодная дрожь пробегает по телу…

А они, эти наивные, простые люди со своими куриными грехами, так просто склоняют свою голову, принимая помазание…

Он всех обойдет, никого не пропустит, никого два раза не помажет — все это, конечно, творят верующие люди свою легенду, чудесный дар.

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа! — повторяется в церкви ритмично, пока наконец не скажется большое общее заключительное благословение.

Так во время молебна он три раза помазывает, подходя к каждому, и еще раз подходит с Евангелием, и еще раз с крестом. И кажется от этого, что всех он в церкви уже знает и что знает даже, с чем кто пришел к нему.

Выносит из алтаря копие, какую-то медную кастрюльку, становится против алтаря, все большой плотной стеной окружают пастыря.

Та девушка в сарафане с белыми цветами первая подходит и подает свою бутылочку.

Батюшка… Нет, он теперь уже совсем не простой батюшка… Жрец… Оракул… Как назвать обыкновенными затасканными словами то необычайное волнение, которое овладело мной, когда я увидел это грозное лицо с копьем у воды, окруженное сотнями глаз, совершенно верящих, что он знает судьбу каждого здесь… Сливая воду из бутылки через копие в кастрюльку и потом освященную воду обратно в бутылку, спрашивает ласковым голосом:

— Для чего водица?

— Жених посватал, — отвечает девушка в белых цветах.

— Хороший?

— Хороший, а там кто его знает…

— Узнай!

— Хороший, батюшка, хороший.

— Ну, в час добрый. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Не поняла девушка или удивилась, что все так просто и быстро кончилось, что слова батюшки слетели как бы нечаянно, и что вот уже протягивается вторая бутылочка, и судьба ее решена… Она растерянно большими, невинными глазами все смотрит на священника.

— В час добрый! — повторяет он ей и еще раз говорит: — В час добрый!

Женщина в сарафане в красных цветах подходит:

— Для чего тебе водица?

— Муж гоняется, убить хочет…

— А ты поосторожней будь…

— Не за себя боюсь, за ребенка, убьет дитю пьяный, уйти надумала…

— В час добрый. В час добрый! В час добрый, — повторяет выразительно батюшка, сливая воду с копия…

Судьба женщины решена. Сотни других ожидают решения, никто и не интересуется чужим, так свое переполнено, все теснятся, все лезут поскорей стать поближе, услыхать слетевшие слова…

— Для чего водица?

— Коровушка нездорова.

— А лошадь здорова, овцы?

— Все слава Богу, только коровушка скидывает.

— Вот тебе свечка. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Очередь старушки в темных цветах, что хочет спросить, переходить ли ей на отруба, но та, у которой корова больна, вдруг вспомнила что-то и бросилась назад, пробилась через толпу, ухватилась за край одежды священника…

— Забыла, батюшка, курица не несется…

— Помочи, крапивкой постегай.

— Мочила, стегала.

— Вот тебе ладану, покури. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Кровоточивая с бледным лицом обошла батюшку сзади со стороны алтаря, шепчет ему о своей болезни, и он ей дает какие-то простые медицинские советы. Другую благословляет на операцию, просит не бояться докторов, уверяет, что операция легкая. Та женщина в темных цветах с земельным вопросом едва-едва добилась…

Есть вопросы, от которых батюшка заметно светлеет, от других темнеет, третьим равнодушно и механически повторяет в ответ миллионы раз дававшиеся им советы. От земельного вопроса он слегка темнеет…

— Это не своя же воля, — говорит он нехотя, — сыновья хотят выселяться?

— Сыновья, батюшка.

— Что же ты поделаешь… Ведь это правительство хочет.

— Пра-ви-тельство?

— Ну да… В час добрый, — говорит он холодно. Старушке хочется большего.

— Батюшка, сыновья говорят, наделу будет тридцать десятин.

— Ну вот, что же тебе, прекрасный хутор можно устроить. В час добрый, во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Старушка отходит счастливая к стене, где получившие ответ отдыхают на полу.

— Благословил, благословил, — рассказывает старуха, — переходите, говорит, жить прекрасно будете.

И другие в ответ ей говорят о своем, творят из простых слов, сказанных священником, свою легенду, хранят священную воду, в которой теперь вся судьба; и так отвлеченнейшее понятие о Боге тут чудесным образом соединяется с водой, и живая вода перейдет на кур, на коров и овец и людей, девушка в белых цветах выйдет замуж, женщина в красных цветах уйдет от мужа с ребенком, старуха не побоится оставить насиженное отцами место и начать новую жизнь… Батюшка все знает… И, вероятно, творит чудеса, тяжелобольные выздоравливают, встают. Но вот этому человеку с ландышевыми каплями он не поможет… ничуть не поможет. «Что сказал вам о. Георгий? — То же, что и всем: ты здоров, иди и работай. Ничего нового и особенного он мне не сказал». Так будет, маловерный, он жить и ходить дальше и дальше, и все праведники будут его бояться… этого человека с ландышевыми каплями. А простой народ творит свою легенду. Весь Болхов верит, хозяйственник слушает его совета, земская управа советуется.

А там, у алтаря, со всех сторон осаждают священника, приникают к нему, хватаются, повертывают в свою сторону… Так с утра и до вечера, конечно, голодный, усталый, он стоит, и никто не подумал, что он может устать… Он все такой же грозный видом и с ласковым голосом, не раздражается, всем одинаково отвечает. Только склоненное солнце заглянуло теперь в церковь, и в луче стали видны глаза умные, твердые, чистые, чуть зеленоватого цвета…

Источник: Прожито.org

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: