Ахилла

18 июля — день памяти преподобномученицы великой княгини Елисаветы Федоровны.

Ещё в конце 80-х (кажется, в 87 или в 88-м) я познакомился с историей жизни Елизаветы Федоровны благодаря публикации в «Литературной газете», потом эту статью долго хранил. Примечательно, что уже в то время, благодаря жизни и кончине, никто не ставил под сомнение её святость. Для меня было отрадой то, что св. Елисавету можно было искренне почитать и молиться ей, так как в ее облике и принципах не было ни капли имперского духа, который мешает православному украинцу с аллергией на любую византийско-российскую имперскость целиком и полностью принимать немало святых и уважаемых людей из того времени (назову, к примеру, лишь митрополитов Владимира Богоявленского и Антония Храповицкого). Более того, ее трезвый, созидательный, мужественный, чуждый всякой традиционной у нас фальшиво-смиренной, безынициативной псевдодуховности, пример исполнения Заповедей, кажется, наводит на мысль, что православие не в византийско-российско-имперском, а, скажем, в англо-немецком ключе приучало бы нас совсем к другому настрою…

И здесь дело не в генотипе, а в фенотипе (или — не в генах, а в «фенах»). Ведь Романовы XIX-начала XX вв. на 90++ % были по крови немцы, но имперскость они усваивали с пелёнок (или, если попадали в Московию не с рождения, с первой тарелкой российских щей). А Эльза-Елизавета своей созидательной энергией и трезвостью ума, конечно, обязана великолепному воспитанию при дворе бабушки, великой английской Виктории.

Кстати, младшая сестра, несчастная Александра Федоровна, в Англии не воспитывалась. И вот, странно — насколько Эльза по жизни привлекала людей, настолько Алиса-Александра — отталкивала. Мне кажется, при всей их похожести и обоюдной красивости, на всех изображениях Александры Федоровны чем-то она отгораживается от наблюдателя (хотя я не физиогномист). А, может быть, просто Дармштадт в земле Гессен (где она росла) — вовсе не Лондон…

В той жизни Елисаветы Федоровны, которая часто остается «за кадром», есть два примечательных момента. Во-первых, её Марфо-Мариинская обитель — это первая перспективная попытка построить нечто типа Ордена милосердия в Православии (орденов подобного типа — множество у католиков, а тысячелетнее православие, в частности российское, как-то не удосужилось до сих пор).

Во-вторых, ее превосходное ледяное отвращение к Рас-Путинщине (аллюзии на современность интересные!), со всех сил поддерживаемой родной сестрой. Конечно, Елизавета проницательно понимала, что колесница Российской империи, на которой восседала весьма странная пара, а возница — страшный пучеглазый заросший сибирский мужик, с диким гоготом стегающий лошадей — летит в пропасть. Но она мужественно до конца дней возделывала свою грядку, руководствуясь нравственным императивом: делай то, что должно, а будет, как Бог даст.

Святые Елисавето и Варваро, молите Бога о нас!

Р.S. А ведь во всём мире множество почитающих пример св. Елисаветы православных, которых, простите, княжеские титулы, «русскость», и тем более имперскость — ну, никак не волнует, а только тормозит молитву. Вот зачем писать в Акафисте «Избранная от рода державнаго дщерь Российская», а также напоминать в каждом икосе о будто бы сверх-патриотизме Елисаветы. Как-то молитвы, например, св. Николаю или Трем Святителям не указывают, что они византийцы. Особенно же окончательная молитва раскрывает нам суть мировоззрения современного московского (оно же чаплинско-ткачевское) православия: вокруг враги, коварные и злобные! готовьтесь, будем страдать! в лютых болезнях и нестерпимых печалях! Цитирую главное: «Молитеся Ему, яко победителю смерти, да утвердит Церковь Русскую Православную и отечество наше, кровию и страданьми новомучеников искупленныя, и не даст в расхищение врагом России достояния нашего. Се бо лукавый враг вооружися на ны, хотя нас погубити в междоусобных бранех, скорбех, нестерпимых печалех, болезнех, нуждах и бедах лютых. Умолите Господа низложити вся немощныя дерзости их…»

Антоний Сурожский иначе бы написал… Так что будем доверять Богу и Его милости. Аминь.

Источник