С другого берега. Глава 5
27 апреля 2017 Татьяна Федорова
Непридуманные диалоги разных лет
(У столика с теплотой/запивкой):
— Детка, пойдем к дяде. Дядя даст нам хлебушка, а потом мы сюда опять вернемся, еще хлебушек кушать.
(«Дядя», к слову сказать, — владыка митрополит.)
— Ешь булочку, деточка, и чаек пей.
— А этот мужчина у нас кто? Архиерей? (Интересно, владыка услышал?)
***
— А почему отцу Z шапочку дали? Его в монахи посвятили?
***
— Отче, я последнее время на службе все время отвлекаюсь, сосредоточиться не могу, мысли разбегаются.
— Это не страшно. Ты, главное, только на службы ходи, просто стой тут и все. А что чего-то не слышишь или не понимаешь, это не страшно, сердце — оно само молится и благодати набирается.
***
— Отец YY, а Вы какую семинарию заканчивали?
— Никакую. Я вообще считаю, что образование это никому не нужно. Главное, что мама с детства научила правильно верить, и этого достаточно.
— ????? А исповедь? А духовное окормление? А прихожанам на вопросы ответить?
— Да что такого? По понятиям. Понятие же есть, как правильно, этого вполне хватит. А в самом сложном случае можно, в конце концов, сказать человеку, чтобы зашел в другой раз, и по телефону с более опытными людьми посоветоваться.
***
Едем с детьми в церковь, на автобусной остановке встречаем знакомого. Он весьма немолод, выглядит неважно.
— Что с тобой?
— Да я всю ночь не спал. Знакомая одна заболела, боялись приступа, вот я возле нее всю ночь дежурил. Сейчас меня другие друзья сменили, а потом, возможно, опять моя очередь будет. Слушай, а ты куда, в церковь?
— Да.
— А можно я с тобой? Мне очень на исповедь надо, душа болит, пора, давно не исповедовался. Причащаться я не буду, я после полуночи рюмку коньяку дернул, чтобы не заснуть. А исповедаться мне позарез надо. Я с тобой вместе пойду, хорошо? Мне с тобой легче.
Полчаса спустя, купив свечи, вижу, как он, ссутулившись, идет на выход.
— Что стряслось?
— Меня с исповеди выгнали.
— Как так, за что?
— Я сказал и про дежурство, и что причащаться не буду. И про коньяк сказал. А он меня выгнал, сказал, что даже если не причащаешься, готовиться к исповеди нужно ровно так же, с постом и вычитыванием всего. Так что пошел я, что-то нет у меня сил на службу оставаться, знобит меня.
***
Милая многодетная А., страшно стесняясь, спрашивает, как это мне удается причащаться, если я не венчана. Объясняю, что мне разрешили, только сказали не забывать, что это по снисхождению, а вообще говоря не положено. Но вот пожалели — допустили…
— А мне отец X. причащаться запретил, уже больше года назад.
— Как так?
— Да муж к серебряной свадьбе захотел обвенчаться, начал даже на службы ходить, а потом что-то в нем сломалось, и он больше не хочет. А батюшка сказал, что раз так, то не положено мне причащаться, пока муж под венец не пойдет.
— А ты чем виновата, что он передумал?
— Не знаю, видимо, тем, что не успела его молниеносно привести к алтарю, хотела, чтобы это у него было по-настоящему зрелое и ответственное решение.
С трудом уговорили ее поговорить с о. настоятелем, тот прещение снял и к причастию допустил.
***
— Отче, меня такие-то просят стать крестной их ребенка. Я очень сильно сомневаюсь, соглашаться ли, потому что не уверена в себе, смогу ли быть хорошей крестной, я сама еще совершенно новоначальная. И потом, они не собираются вести церковную жизнь, причащать малышку, это только дань традиции, они этого не скрывают. Я не уверена, что мне стоит в этих обстоятельствах брать на себя такую ответственность.
— Ты не имеешь права отказать. Если ты откажешь, ребенок останется вообще некрещеным, потому что других церковных знакомых у них нет, а без крестных ни в коем случае нельзя. Поэтому ты обязана согласиться. А вдруг что с младенцем случится, а он некрещеный? Нет, надо крестить, и ты обязательно должна стать крестной.
***
Пекли мы нынче с бабушками пирожки, как это регулярно раз в месяц делаем. Бабушки обсудили множество тем, съехали на евреев, которые, конечно, бывают крещеные, но все равно люди не наши, нехорошие, ну их. Я стараюсь заниматься своим делом, чтобы лицом к ним не поворачиваться, а то кто его знает, что там у меня на физиономии нарисовано. И тут самая старая бабуля, без года девяностолетняя, вспоминает: «О, — говорит, -девчонки, в моей молодости такая хорошая русская песня была «Легко на сердце от песни веселой»»!
И хор бабуль в возрастном диапазоне 70-90 лет, в цокольном этаже церкви, радостно поет про «шагай вперед, комсомольское племя», а я в этот момент стараюсь не слишком громко рыдать от восторга, особенно припомнив, кем были создатели и первый исполнитель этой песни.
Кстати, той же бабуле-солистке принадлежит сегодняшний перл «я покупаю много свечек и ставлю всем богам».
***
Вчера после литургии стоим с крестницей и ее мамой, разговариваем. Подходит дама, одна из постоянных наших прихожанок, очень стильная… Не люблю этого слова — «светская» — но иначе не скажешь. Глядя на нее, я почему-то вечно припоминаю незабвенную Анну Павловну Шерер. Дама, кстати, не из старой эмиграции, а из нашей волны.
Естественно, сначала идут всевозможные восторги, ути-пути, щекотание пяточек и прочий околомладенческий ритуал. Затем дама оборачивается ко мне и интересуется:
— Вы ведь крестная?
— Крестная, — соглашаюсь я.
— А сколько у вас крестных детишек? — снова любопытствует дама.
— Четверо, — отвечаю, — три девочки и мальчик.
— Знаете, вы очень большая умница! — воодушевляется дама. — Вы сами себе не представляете, КАКАЯ вы умница.
Несколько ошеломленные ее экспансивностью, мы с подругой пытаемся отползти куда-то в сторону, но дама не отстает.
— Я вам сейчас все объясню! Вы сами убедитесь, какая вы замечательная умница, — по-прежнему восторженно продолжает дама. — Крестников должно быть много, как много больше! Ведь когда вы будете старенькая и больная, они обязаны вас содержать…
Судя по Наташиному выражению лица, она себя ощущает столь же ошарашенной, как и я. А я уже просто не знаю, куда деваться от неловкости.
— Простите, но всегда говорили, что это дело крестных — заботиться о крестниках, — робко начинает Наташа, но дама перебивает ее и непререкаемым тоном продолжает «забивать гвозди»:
— Дело крестных — молиться, а дело крестников — содержать крестных в старости, чтобы они материально жили как можно лучше. Так что вы совершенно правильно делаете, что берете много крестников! Вы будете замечательно жить в старости!
До сих пор поражаюсь, КАК мне удалось тогда смолчать.
***
От одной поверхностно знакомой дамы услышала сегодня фразу, которая меня повергла в ступор: «Мы детей (в смысле, ее внуков) всю жизнь учим, что в церкви смеяться нельзя — Боженька смотрит. Они уже знают и больше даже не пытаются».
А мне подумалось, какой же это ужас — дети, лишенные самого естественного своего поведения — радости! Понятное дело, во время богослужения хорошо бы, чтобы дети, да и взрослые, не шумели. Это само собой! Но вне службы как можно запрещать ребенку чувствовать радость и счастье? Для ребенка же смех — совершенно естественное состояние. Дом, лишенный детского смеха, — это либо тюрьма, либо колумбарий. И никогда я не поверю, что Господь разгневается на ребенка за то, что тот счастлив и не скрывает своего счастья. Что за бредовая конструкция сама по себе — раз Боженька смотрит, то все должно быть траурно и печально?!
***
Воскресенье, жара. После литургии задержались на паперти поболтать со знакомыми. В храме тем временем идет подготовка к крещению.
Подбегает взмыленный мужик с пацанчиком лет полутора-двух на руках. Ни мужика, ни сопровождающих его дам раньше мы в церкви не встречали.
— Крещение там? — энергичный кивок в сторону двери.
— Там, — спокойно подтверждает матушка.
— А вы что, тоже крестить? — интересуется мужик, глядя на радостно играющего полуторагодовалого поповича.
— Нет, мы его в 40 дней окрестили, нам больше не нужно, — матушка по-прежнему невозмутима.
Мужик делает шаг к двери и вдруг судорожно оборачивается к нам:
— А что, потом сюда еще прийти надо будет? Нам сказали, что после крещения надо будет еще раз в церковь прийти что-то сделать. Это че, правда?
Наклоняюсь как можно ниже, чтобы не выдать себя ни единым мускулом лица, одновременно вижу, как мой старшенький, делая вид, что играет с поповичем, поворачивается к мужику спиной, и по его физиономии пробегает целая гамма чувств. Матушка все тем же ровным спокойным голосом отвечает:
— Вам надо будет прийти в следующее воскресенье, причастить ребенка.
— Че? А, ну да… — мужик явно не понял, что ему сказали, но переспрашивать некогда — время поджимает, и он с совершенно остолбеневшим выражением лица скрывается за дверью.
***
(На каждении храма перед литургией)
Священник:
— Привет, как твои дела? Ты чего грустная такая?
Я:
— У меня папа умер, я только что с похорон вернулась.
— Ну и чего ты расстраиваешься? Ты радоваться должна. Он теперь с Богом разговаривает, а ты грустишь. Нечего, нечего, кончай переживать.
(О том, что мой отец был атеистом и яростно отвергал саму мысль о возможной встрече с Богом, равно как и о нашем с ним очень тяжелом затяжном конфликте, священник в курсе.)
***
Священник:
— Привет, как ты отпуск провела, куда ездила?
Я:
— В Париже была первый раз в жизни, впечатлений море.
— Отлично! И что же ты там делала?
Я:
— Совершенно случайно познакомилась с отличными ребятами из общины Тэзе. Мы с ними поговорили, Евангелие почитали, попели немного.
Священник:
— Ты с ума сошла? Ты знаешь, что я тебя теперь должен отлучить от причастия?
— Почему???
— А ты что, не слышала, что католики анафематствованы Собором? За любые молитвы с ними положено от причастия надолго отлучать.
— Каким собором?
— Не помню. Вселенским. Восьмым или Девятым. Короче, сегодня я тебя прощаю, так и быть. Но чтобы дальше ты к этим еретикам приближаться не смела.
(О том, что в Тэзе община преимущественно протестантская, я предпочла не заикаться.)
Читайте также:
Если вам нравится наша работа — поддержите нас:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340
С помощью PayPal
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
