Ахилла

Давно у меня была идея – написать что-то вроде «Записок церковной бабки». А то все и всюду нас ругают, обвиняют в том, что это именно мы их к Богу не пускаем, зовут «приходскими ведьмами». Так посмотрите, как выглядит приходская жизнь, что называется, «изнутри». Буду писать под настроение, отдельными сценами.

Труждаются в храмах действительно чаще всего бабки – то есть женщины пенсионного возраста. Прежде всего потому, что выплачиваемое вознаграждение, если к нему не добавить пенсию, ввергает в такую нищету, что мало кто может выдержать. И еще причина: это слишком тяжелый труд, его может понести только старшее поколение, привыкшее всю жизнь вкалывать не за страх, а за совесть. Молодые так сейчас, как правило, работать не хотят и не умеют. Это преамбула. Теперь сюжет. Случай, конечно, совершенно ерундовый. Но дело в том, что подобных эпизодов – сотни и тысячи. И дьявол, как известно, скрыт в мелочах.

Великая Суббота. Народу – море. В храме меньше, на улице, где будут святить снедь, куда многолюднее. Заканчиваются свечи на свечном ящике, и меня срочно отправляют в кладовую со списком необходимого пополнения. Нагружают мне тяжеленную коробку, и еще два пучка свечей под мышки засовываю. И тут заходит в кладовую алтарник. Относительно молодой, крепкий. Обращается с какой-то просьбой к кладовщице. Она отвечает: «Подождите несколько минут, мне это просимое нужно где-то разыскать». То есть время у него есть. Я радостно к нему: «Помогите мне, пожалуйста!» В ответ: «Ой, мне тут нужно…» — и ускользает за стеллажи. Ну, что делать. Беру, тащу вверх по лестнице, спина скрипит…

По дороге ругаю себя. И чего же это я так расслабилась! Слышала же когда-то, как лощеный молодой священник наставлял только что пришедшего мальчишку-алтарника: «Ты не вздумай тут кому-то помогать, не твое это дело». Не барское, короче. Так что переноской тяжестей, передвиганием мебели и прочим предписано заниматься церковным бабкам, послушание такое.

В миру не так. Едешь, бывало, в метро с тяжелой сумкой на колесиках. Приостановишься у лестницы на переходе, пытаясь ее поудобнее взять, тут же проходящий мимо молодой человек перехватывает ее у тебя, бодренько поднимает наверх, и, не оглядываясь, бежит дальше. Если не первый, то второй или третий обязательно поможет, даже и без просьбы. А если попросишь – так и каждый первый.

У нас, конечно, нынче общество потребления, постмодерн, индивидуализация, атомизация человечества… И этим молодым людям я, со своей телегой, «до лампочки». Но вот эта готовность помочь у них – на уровне инстинкта, «на автомате». Значит, оно исходит откуда-то из глубины, впечатано в подсознание. Они вряд ли даже читали Евангелие, и, наверное, имеют весьма смутное представление о том, что такое духовная жизнь. А поступают куда как более по-человечески, чем «дипломированные» православные.

Расчеловечивание происходит действительно системное, оно расползается с вершин властей, что государственной, что церковной, это сейчас хорошо заметно. Никакая глобальная борьба его распространение уже не затормозит. Единственный вариант – остановить его на самом себе. Оставаться человеком даже в Церкви.

Вспомнился диалог из пьесы «Дракон» Евгения Шварца:

«Бургомистр: Меня так учили.

Ланцелот: Всех учили. Но зачем же ты оказался первым учеником, скотина этакая?»

Фото Richy Fishman

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: