Ахилла

Повторяем текст 2019 года.

Текст из проекта «исповедь анонимной матушки».

***

Я бывшая матушка. Бывшая уже около пяти лет. Если спросить о моем отношении к религии, отвечу, что на данный момент я скорее агностик с уклоном в атеизм. Моя история потери веры в бога пересекается с историей потери веры в бывшего мужа и потери любви к нему.

Не могу утверждать, что будь у нас все хорошо, я бы оставалась верующей, но разочарование в нем, как в священнике, как в человеке, существенно подтолкнуло меня к размышлениям о православии и религии. Скорее всего, многие верующие скажут, что один священник не показатель и не надо судить о православии по одному человеку, да и по многим другим верующим, ведь главное в христианстве — это Христос и Его учение. Они будут правы и не правы одновременно, потому как в моем случае все это только явилось толчком к более глубокому анализу религии и веры как таковой.

Воцерковление 24/7

Родилась и выросла я в обычной советской семье, в которой из религиозного воспитания были только яйца и куличи на Пасху. В детстве и ранней юности не особо задумывалась о боге, но склонялась к тому, что все же бог есть, даже иногда пыталась молиться своими словами.

Все резко изменилось после окончания школы. Моя мама вдруг решила, что неплохо бы мне поступить в духовное училище. В то время православие было на подъеме, и мама им увлеклась, стала посещать службы, читать молитвы. Меня это практически никак не касалось, и в училище я не хотела, хоть и была тихая домашняя девочка, очень стеснительная и скромная, довольно строго воспитанная. Свободное время в основном посвящала чтению и общению с парой таких же тихих подружек. Мое вялое сопротивление было довольно легко сломлено доводами моей несколько деспотичной мамы. Тем более, что при посещении училище мне понравилось: приветливые воспитанницы и абитуриентки, с которыми я за несколько дней проживания успела сдружиться, с которыми я не чувствовала себя белой вороной, как это бывало в школе. Я послушалась маму и осталась.

С этого момента началось мое активное воцерковление в режиме 24/7. Кто учился в семинариях и духовных училищах, знают, как там все устроено: молитвы, службы, посты, послушания и еще раз послушания. Хоть и было трудно, но о том времени вспоминаю тепло. Да, теперь я понимаю, что мне тогда активно промывали мозги, что было совсем не трудно с моим наивным 17-летним разумом. Я очень быстро впитала в себя все, чему меня учили, и приняла это без особых размышлений, просто поверила и стала жить так, как меня учили.

Я стала неофиткой, хотя могу признаться, что даже в тот момент не было у меня такого высокого горения к богу, чтобы желать уйти в монастырь. Я мечтала о христианской семье, о муже и детях, в общем, обычные такие мечты православной девушки. Конечно же я усердно молилась о даровании мне оного, и просимое не заставило себя долго ждать.

Замуж за галантного семинариста

В соседнем населенном пункте была семинария, и семинаристы частенько женились на девушках из нашего училища. Идеальная партия — матушка-регент или преподаватель закона божьего. Вот и я приглянулась одному из семинаристов, и он стал активно за мной ухаживать — очень галантно и красиво. Сравнивая его с обычными мирскими парнями, я не могла нарадоваться — не курит, не пьет, не ругается матом, хочет создать крепкую православную семью. До него я вообще никогда и ни с кем не встречалась, вскружил он мне голову быстро, тем более что-что, а красиво говорить он умел. Я воспылала к нему просто какой-то патологической любовью, ведь он первый, кто обратил на меня внимание. Я не могла поверить, что такой парень выбрал меня, ничем не примечательную серую мышь (за никакую самооценку отдельное спасибо маме, как говорится, многие наши проблемы родом из детства).

Встречались мы недолго, чуть больше года, да и то встречи были довольно редки и непродолжительны по времени. Как я теперь понимаю, узнать человека при таком формате общения практически невозможно, да и не принято было встречаться как-то иначе — чревато соблазном и грехом. После окончания семинарии он сделал мне предложение, и мы поженились.

Довольно скоро его рукоположили. Я горела желанием быть примерной матушкой, служить мужу и богу. Имея от природы довольно покладистый и спокойный характер, я довольно неплохо первое время с этим справлялась. Вслед за мужем я поехала в деревню. Начало семейной жизни было довольно радужным, я закрывала глаза на все чаще проявляющиеся по поводу и без гневные вспышки мужа, на его хамское и неуважительное ко мне отношение. Он довольно быстро остывал и всегда просил прощения, а я всегда прощала.

Деньги и власть священника

Вскоре нас перевели в город, он стал настоятелем прихода, появились деньги. Не могу сказать, что именно они его испортили, предпосылки были изначально, но теперь он получил власть над людьми. Все чаще мне становилось стыдно за его поступки и слова, за его отношение к простым людям. Хотя на публике он старался показать себя с максимально положительной стороны, и прихожане его любили. Он был довольно деятелен первое время; я не могу сказать, что изначально он был неискренен, думаю, он сам верил в то, что говорил с амвона, но все чаще его слова стали расходиться с делом, он постепенно деградировал как священник, как человек.

Деньги он тратил большей частью на себя и свои удовольствия. Это тоже началось не сразу, сначала по чуть-чуть, потом все больше. Например, он считал ниже своего достоинства проехать на общественном транспорте, ездил исключительно на такси, мог спустить месячную пенсию какой-нибудь старушки за ужин в ресторане — поесть он любил, и в этом себе не отказывал от слова «совсем», потому и набрал 50 кг лишнего веса за 3 года.

Я тоже волей-неволей пользовалась этими деньгами, ведь за них покупалась мебель в дом, машина и т. д. Если я считала, что мы должны жить скромно, то батюшка, наоборот, придерживался политики, что у него должно быть все самое дорогое и лучшее, ведь он священник, а «священство выше царства».

Наши отношения так же медленно, но верно деградировали. Рождение ребенка этот процесс, наверное, только ускорило. Муж быстро понял, что теперь я с ребенком никуда от него не денусь, что я от него зависима, и теперь можно расслабиться и вести себя как угодно.

Насилие, проклятия, разврат в образцовой православной семье

О помощи по дому и с ребенком я уже даже не заикалась. Он ни разу не вышел погулять с коляской: сначала потому, что коляска была не новая и «фу, я с такой не пойду на люди позориться», а потом просто «не пойду и все, сама все сделаешь», а просьба посидеть с ребенком — хотя бы пока я помоюсь в ванне, — оканчивалась потоком брани и проклятий в мой адрес, если я находилась там больше 15 минут.

Когда ребенку исполнился год, я поступила заочно в университет (на время сессий ребенок отправлялся к бабушке), а еще через год вышла на работу. Муж был резко против, он считал, что мое предназначение сидеть дома и ему прислуживать, но я отстояла это свое право, чему теперь несказанно рада. Ведь это помогло мне социализироваться и не бояться людей, я перестала материально зависеть от мужа, что тоже немаловажно, ведь он попрекал меня, что я сижу у него на шее и он меня содержит. Но первые годы после декрета, когда ребенок болел простудами, в мой адрес летели проклятия и обвинения, что я плохая мать, что из-за меня умрет ребенок и т. п.

А со стороны у нас была образцово-показательная православная семья, в нашем доме часто были гости, в основном заграничные и высокопоставленные. Понятное дело, готовка и уборка после застолий были на мне, да и сами мы частенько ходили по гостям, батюшка любил быть в центре внимания. Но на самом деле это был всего лишь фасад, а за забором все шло к упадку. Если в первые годы брака батюшка старался придерживаться поста, то со временем он полностью перестал поститься, молитвы уже давно не вычитывались ни утром, ни вечером, его вера приобрела некую весьма удобную для него форму «я верю, но не совсем так, как принято в православии».

Его вспышки гнева случались все чаще, и порой они напоминали припадки психически нездорового человека, от чего я находилась в постоянном стрессе и напряжении. Мне не хотелось с работы идти домой, меня там ждала гора немытой посуды, беспорядок в доме и вечно злой и недовольный всем муж. По сути я все больше погружалась в затяжную депрессию, в которой мне уже никак не помогали ни вера в бога, ни попытки осознать его промысл в этой ситуации и смириться. Мое разочарование в муже к тому моменту было полным, и мысль, что я должна буду провести с ним всю жизнь, угнетала.

Имея от природы довольно высокое либидо, муж с первого дня нашей совместной жизни не ограничивал себя в супружеской близости, ни праздники, ни посты он не соблюдал в этом плане в принципе, и с годами воздержаннее не стал, даже наоборот. О моем желании не спрашивалось, я не могла отказать в близости, он просто не давал мне спать, пока я не сделаю то, что он хочет. Были и насилие, и унижение. Я сама довольно темпераментна, и поначалу близость приносила мне удовольствие. Но со временем, когда чувства охладели, во многом благодаря его ко мне отношению, я перестала хотеть с ним близости. Плюс еще усталость, я одна справлялась с маленьким ребенком, большим домом и постоянными гостями, и еще работала с 8 до 5.

А муж, имея много свободного времени, которое он не нашел как с пользой потратить, подсел на просмотр порно, и его фантазии становились все изощреннее. Не буду вдаваться в подробности, но скажу, что именно это послужило последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. То, что я не смогла ни принять, ни простить.

Развращаясь все больше, он стал подозревать меня в изменах, его ревность стала выходить за рамки разумного. Я не могла без него никуда пойти или поехать, даже к маме, везде он видел моих «любовников», на работу я вышла тоже, «только чтобы искать любовников», все соцсети и переписки контролировались и перечитывались, телефон проверялся. Мне запрещалось кому-либо рассказывать о его неблаговидных поступках. Один раз, когда он узнал, что я поделилась этим с лучшей подругой, он схватил нож, сначала угрожал мне, а потом порезал мою дубленку. Угрожать ножом, душить или таскать меня за волосы стало регулярной практикой. Наносить более тяжкие телесные повреждения он не решался, опасался огласки.

Когда священник на приходе один, а дома другой

Приход наш был довольно хороший, это был второй храм в городе, мой муж был его первым настоятелем после долгого перерыва, храм много лет стоял закрытый. С энтузиазмом мы принялись его возрождать и ремонтировать, собрали довольно большую и дружную общину, во многом благодаря харизме мужа (его проповеди с умилением вспоминают до сих пор). Старый священник, который служил в другом храме города, имел репутацию человека, любящего выпить, подебоширить и погулять — конечно, на этом фоне мой муж очень выигрывал. Плюс он был образован и начитан (магистр богословия), а тот — обычный священник без какого-либо духовного образования. Выбор прихожан, как говорится, был очевиден.

Муж очень любил и просто жаждал власти, и тут она у него появилась. Если сначала он не злоупотреблял ею, то потом даже самые преданные прихожане стали замечать, что батюшка деспотичен. Он мог накричать на пономаря, отчитать как школьниц пожилых певчих, нахамить людям, пытался приказывать и командовать людьми в своих личных нуждах. Больше всего меня расстраивало его лицемерие: на людях он говорил одно, а в стенах дома вел себя противоположным образом, с амвона говорил о посте, а сам ехал домой и требовал курицу на обед, говорил о любви к ближнему, а сам издевался над женой.

В последние годы нашего брака я старалась уйти с проповеди, мне было просто стыдно перед людьми, стыдно, что я тоже принимаю участие в этом обмане, стыдно, что пользуюсь их деньгами, хотя сама работала и зарабатывала. Все финансы прихода полностью находились в руках мужа, и он тратил их по своему усмотрению. Мы жили не скажу, что богато, но довольно зажиточно, я не считала деньги от зарплаты до зарплаты, продукты (мясо, яйца, закатки, овощи, фрукты, спиртное, сладости) жертвовали прихожане, я порой просто раздавала их по друзьям и родным, чтобы не испортились. Многие вопросы решались по блату и без очереди, муж водил дружбу с власть имущими.

С архиереем тоже были хорошие отношения, даже, я бы сказала, теплые, поэтому козни благочинного не достигали результата. В целом жизнь моего мужа на приходе была сыта и спокойна. Он спал до обеда, служил несколько раз на неделе, в основном в субботу-воскресенье, плюс 1-3 погребения в неделю, все остальное время был свободен.

Как ревностные неофитки становятся атеистками

В первые годы неофитства, я, как, наверное, и большинство, смотрела на православие сквозь розовые очки, батюшки казались сплошь праведными и безгрешными, православное учение и православный образ жизни единственно верными.

Я старалась добросовестно все исполнять — службы, молитвы, посты, никакой косметики, платки и длинная юбка. Не могу сказать, что я была идеалом неофитки, я не читала «Лествицу» и не стремилась к аскетизму первых монашествующих, я даже в монастырь не хотела. Но мне нравились службы, нравилось молиться, хотя и не по расписанию, как нас заставляли в училище.

Но со временем, после пары лет брака, радость стала уходить из моей жизни, все больше было чувства вины, что я не так живу, как требуется по Писанию, что грехов меньше не становится, а даже наоборот. Молиться все больше в тягость, я не чувствую в этом даже потребности, искренняя молитва была все реже, службы не доставляли радости, исповедь превратилась в тягостную обязаловку, только чтобы причаститься, да и в самом причастии уже не чувствовала нужды — но как матушка я должна была причащаться.

Посты вызвали проблемы с желудком. После недели-другой поста у меня обострялся гастрит, приходилось практически постоянно пить антациды, а они, как оказалось, вымывают кальций. В 25 лет случайно узнала, что у меня истончены кости, еще немного и начнется остеопороз. С постами я завязала, хотя на людях делала вид, что пощусь. Тем более, что к тому времени я уже не видела особого смысла в этих бесконечных ограничениях.

Стала читать различную атеистическую и научную литературу: сначала, чтобы просто узнать мнение «из другого лагеря». И я нашла там ответы на многие мучавшие меня вопросы. В итоге я стала атеисткой, конечно, не за один день, на это ушло пару лет. Мое положение матушки стало очень меня тяготить, меня мучила совесть, что я обманываю людей, изображая из себя верующую. Я искала предлоги, чтобы реже появляться в церкви, меньше беседовать на религиозные темы, я была такой матушкой, которую на приходе практически не видно и не слышно.

Лет 7 из 10 лет брака я мечтала о разводе

Сначала даже мысль о том, что я могу развестись, не укладывалась у меня в голове по многим причинам. Первая — «священники не разводятся», «раз Господь нас соединил браком, то я должна смиряться, это мой крест»; вторая — при упоминании о разводе муж свирепел, угрожал облить меня кислотой, говорил, что отберет у меня ребенка, сделает так, что даже родители от меня отвернутся, заберет у меня все имущество и жилье (единственное, что он выполнил), или совершит самоубийство (один раз даже инсценировал его).

Я свято верила, что все друзья и даже родители от меня отвернутся. Все поверят ему, он же священник, он не может врать, я же никогда на него не жаловалась и не выносила сор из избы — мне было стыдно, даже мама моя думала, что у меня все хорошо. С уходом веры из моей жизни я стала понимать, что только я сама могу что-то изменить. От бесполезных молитв я перешла к действиям, и, как только представилась возможность, я сбежала от мужа к родителям в свой родной город.

Развод был долгим и тяжелым. Сначала муж пытался вернуть меня подарками и мольбами о прощении, обещаниями поменяться. Потом, когда понял, что я не передумаю по-хорошему, пытался очернить меня перед родителями, задавить безденежьем, лишил меня жилья, не платил алименты, пока я через суд их не стребовала.

Как ни странно, многие наши общие знакомые и прихожане не перестали со мной общаться, а некоторые даже заняли мою сторону. Муж перевелся на другой приход, в большой город-миллионник, где ведет довольно свободный для священника образ жизни, имеет связи сразу с несколькими женщинами, чем не забывает мне периодически хвастаться. Материально у него все так же хорошо, он приобрел себе еще одну квартиру, поднимается по карьерной лестнице. И развод никак этому не помешал.

Вера в бога — это приятный самообман

Я же начала новую жизнь, кардинально все изменив. Работаю на обычной светской работе, занимаюсь спортом. За годы после развода в церкви была один раз на Пасху, и то по просьбе мамы. В религии не вижу больше ничего сакрального и спасительного, ни в православии, ни в какой-либо другой.

Я видела Церковь изнутри больше 12 лет, и люди там ничуть не лучше, чем в миру, и зачастую даже хуже. Про богатые столы, дорогие машины, конвертики и жадных епископов не буду рассказывать, все это тоже видела своими глазами. Религиозное общество в массе своей больно, куча психических и психологических расстройств, с которыми предлагается бороться только молитвой и постом, ну и смирением. Рецепт на все случаи жизни.

Допускаю, что возможно что-то там есть, но это что-то скорее всего никак в нашу жизнь не вмешивается, а просто наблюдает со стороны, как энтомолог за муравейником. Да, нам, как взрослым детям, гораздо комфортнее и легче жить с мыслью, что есть бог, отец небесный, который нас любит и, если что, поможет и спасет, и мы не одиноки, наше существование имеет смысл, но как по мне — это приятный самообман, утешение в трудную минуту.

Иллюстрация: картина Оскара Рабина

Читайте также:

• «Меня выдали замуж в 16 лет»: исповедь бывшей матушки

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: