Ахилла

Опубликовано в пражском журнале «Русское слово» № 5 2019 г.

К истории открытия и введения в научный оборот доклада 1924 года Генерального штаба подполковника Игоря Адамовича Бафталовского.

Леонид Вохмяков (род. 1954) — исследователь-поисковик, член военно-исторического клуба «Горный щит» (Екатеринбург). Участник многочисленных экспедиций, которые проводятся на местах сражений Второй мировой войны, поднял останки более пятидесяти погибших бойцов. 29 июля 2007 г. Л. Вохмяков установил и открыл место тайного захоронения останков царских детей: цесаревича Алексия Николаевича и его сестры, Великой княжны Марии Николаевны. Выпускник екатеринбургского Миссионерского института, бакалавр по специальности «теология».

***

В марте 2013 года в Нью-Йорке во время занятий с коллекцией Генерального штаба генерал-лейтенанта А. П. Архангельского (1872–1959) в фондах Бахметьевского архива Колумбийского университета петербургский историк К. М. Александров обнаружил новый и ранее неизвестный исследователям-романоведам документ о гибели Царской семьи: «Доклад по делу об убийстве в г. Екатеринбурге, в ночь на 17 июля 1918 г., Царской семьи»¹. 26 июля 1924 года он был составлен Генерального штаба подполковником И. А. Бафталовским (1896–1959) — участником розысков тел убиенных в Ипатьевском доме, впоследствии служившим в белых войсках Восточного фронта, и проживавшим в тот момент в Данциге.

Доклад представлял отчет современника о самом первом расследовании, инициированном военными властями Екатеринбурга и проведенном по горячим следам вскоре после расстрела Царской семьи. В конце июля 1918 года группа офицерских чинов, осмотрев местность, где большевики пытались скрыть тела расстрелянных, после первых допросов свидетелей пришла к определенным выводам. В докладе И. А. Бафталовского они прозвучали как ошеломляющая антитеза устоявшемуся мифу следователя Н. А. Соколова о полном сожжении останков Царской семьи.

В виде фотокопии К. М. Александров привез открытый им источник из США в Россию и познакомил с документом исследователей, изучавших историю убийства Царской семьи. Автор этих строк оказался одним из первых, кто в 2013 году получил в домашний архив копию уникального доклада. Так ценный архивный источник стал известным среди специалистов. После того, как Следственный Комитет (СК) РФ повторно возбудил уголовное дело об убийстве Царской семьи и близких им лиц, летом 2016 года копия доклада была передана мною представителю следствия, полковнику юстиции М. В. Молодцовой, начавшей знакомить с новым источником клириков православной Церкви. Группа церковных историков познакомилась с документом и использовала его в исследовательской работе. К тому времени исследователи хорошо знали, кто открыл доклад Бафталовского, но, очевидно, стеснялись упоминать имя Александрова в связи с некрасивой историей, начавшейся после успешной защиты им 1 марта 2016 года докторской диссертации в стенах Санкт-Петербургского Института истории РАН. Копией документа располагали екатеринбургские историки и краеведы, а также старший следователь-криминалист СК РФ В. Н. Соловьев.

Документ был представлен 27 ноября 2017 года на конференции «Дело об убийстве Царской семьи: новые экспертизы и архивные материалы. Дискуссия», проходившей в стенах Сретенской духовной семинарии в Москве. Переданный церковной комиссии документ упоминался в двух докладах, в том числе и полковником юстиции М. В. Молодцовой, констатировавшей следующее: «В ходе следствия проанализирован доклад „капитана Бафталовского“, датированный июлем 1924 года, в котором подробно излагаются обстоятельства первоначальных поисковых мероприятий, в конце июля 1918 года в районе Ганиной ямы, направленных на отыскание царской семьи. На этом докладе, подробнее, я думаю, потом остановится один из экспертов-историков»². Однако об обстоятельствах открытия источника не говорилось ни слова. При этом документ именовался как «доклад капитана Бафталовского», что неверно, поскольку в 1924 году Игорь Адамович имел чин не капитана, а подполковника.

В материалах дела Соколова фигурирует имя капитана Бафталовского, активно участвовавшего в расследовании, предпринятом группой офицеров. Однако сам Бафталовский ни в России, ни в эмиграции не допрашивался представителями следствия, и поэтому его документальное свидетельство 1924 года значительно дополняет картину первого расследования, отчасти воссозданную по протоколам допросов офицеров А. А. Шереметьевского, Г. М. Ярцова, Д. А. Малиновского и Р. М. Политковского. Все они давали подробные показания Соколову, которые вполне согласуются со сведениями Бафталовского.

Начало истории расследования во всех источниках в целом излагается одинаково. После бегства большевиков из Екатеринбурга поручик А. А. Шереметьевский явился в гарнизонный штаб и представил сильно обгоревшие вещи, найденные крестьянами на местности рудника «Четыре Брата» у Ганиной ямы, неподалеку от деревни Коптяки³. Это были остатки горевшей одежды и некоторые драгоценности, очевидно, принадлежавшие членам Царской семьи. Шереметьевский изложил и мнение коптяковских крестьян о возможном сожжении большевиками у рудника трупов убиенных в Ипатьевском доме.

Чины штаба отнеслись к сообщению Шереметьевского с большим доверием, о чем заявлял в показаниях и капитан Д. А. Малиновский: «Разговоры же были такие. Где-то за городом, верстах, приблизительно, в 12 в лесу в кострах найдены крестьянами, кажется, эти вещи, и там же находятся обгорелые трупы. Так именно тогда говорили»⁴. Крестьянская «версия» о сожжении тел Августейшей семьи подвигла группу офицеров быстро собраться и отправиться в указанную местность для расследования. Они ринулись на рудник в надежде, по свидетельству И. А. Бафталовского, «найти останки умученной Державной Семьи»⁵.

Офицеры понимали, что несмотря на военное положение они не могут начать расследования без представителя следственной власти. Приглашавшийся ими с этой целью судебный следователь А. П. Наметкин долго отказывался ехать без разрешения прокурора Окружного суда, которого нигде не могли найти. Капитан Д. А. Малиновский сообщал в показаниях, что, не дождавшись официальной санкции прокурора, вынужден был прибегнуть к угрозе, чтобы силой заставить следователя Наметкина поехать вместе с офицерской группой на расследование.

Сведения Бафталовского отличаются исчерпывающей полнотой. Из материалов следственного дела известно, что группа офицеров, поехавшая утром 30 июля из Екатеринбурга в район деревни Коптяки, состояла из двенадцати человек⁶. Некоторые свидетели перечисляли отдельные имена участников розысков, и лишь Бафталовский составил полный список лиц, отправившихся к руднику.

Прибывшие на место члены комиссии в первую очередь исследовали заброшенную старательскую шахту, предполагая, что именно в ней могут оказаться останки убитых. Даже через годы, Бафталовский, спускавшийся в сруб шахты, дал ее точное описание. В шахте под водой по всему периметру находился толстый слой нетающего льда, имевший небольшую пробоину в одном углу. Далее подо льдом снова стояла вода. Погружая шест под лед, Бафталовский достал покрытое илом дно неглубокой шахты, где больше ничего не было.

Генерального штаба подполковник Г. В. Ярцов, допрошенный Соколовым год спустя, 17 июня 1919 года, не смог вспомнить, стояла ли в шахте вода, полагая, что ее совсем не было. Наблюдавший шахту лишь сверху, он представлял себе ее состояние в таком виде, что Бафталовский встал на пол, который был чем-то пробит или в нем не хватало нескольких половиц⁷. Но все офицеры сделали однозначный вывод — в шахте нет тел умученных членов Царской семьи.

Затем члены комиссии обследовали и раскопали кострища, осмотрели близлежащую местность, о чем оставили в целом совпадающие свидетельства. Незначительные по размеру костры, с небольшими угольками не имели никаких признаков горения человеческих тел. Извлеченные из них обгорелые предметы указывали на то, что здесь сжигалась только одежда членов Царской семьи. Разочарование и растерянность офицеров, не достигших поставленной цели, передал в показаниях капитан Р. М. Политковский: «Мы думали сразу легко найти трупы или остатки трупов Августейшей Семьи. Между тем мы видели перед собой одни голые костры, в которых на первый взгляд ничего не было видно. Это нас сразу обескуражило и понизило нашу энергию… …но в общем мы тогда не пришли ни к каким выводам и уехали с рудника»⁸.

Не все из офицеров розыскной группы смогли в полной мере подвести результаты проведенного осмотра местности, но именно энергичный и наблюдательный Бафталовский последовательно изложил их суть. В его докладе, как ни в одном из протоколов, четко сформулированы важные заключения. И одно из наиболее значительных, к которому, по свидетельству Бафталовского, пришли все члены комиссии, звучит так: «СОЖЖЕНИЯ ЦАРСКИХ ТЕЛ ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО, огнем же была уничтожена только одежда Царской семьи… Ни Царских тел, ни их останков, ни в кострах, ни в шахтах обнаружено не было»⁹.

Заключения Бафталовского подтверждались протоколом осмотра местности, составленного в тот же день следователем Наметкиным. В документе отразились те же факты, что были зафиксированы офицерским расследованием: отсутствие признаков больших костров, на которых могли бы сжигать человеческие тела и многочисленные остатки тканей и предметов, явно не прогоревших в кострах: «Саженях в 3-х от шахты к Ганиной яме расположена небольшая глиняная площадка, на которой разбросано немного мелких углей и найдена обгорелая старая дамская сумочка… К югу, саженях в 12-ти от шахты на лесной тропинке обнаружены признаки небольшого горелого места, на котором найдены обгорелые мелкие тряпки, пуговки, пряжки, обрывок кружева и какие-то черные блестящие обломки… …обнаружен небольшой обрывок полосатой материи с сильным запахом керосина»¹⁰.

Следователь Наметкин, как показалось офицерам, не проявил должного усердия, поскольку даже не захотел остаться после осмотра рудника с тем, чтобы провести допросы свидетелей. Тогда члены офицерской группы взяли инициативу на себя и допросили нескольких свидетелей, записав их показания. В итоге, именно военные приняли на себя решающую и активную роль на начальном этапе расследования, и не только стали первыми исследователями местности, но и произвели первые опросы местных жителей.

Участником допросов был капитан Д. А. Малиновский, позднее свидетельствовавший об этом Н. А. Соколову: «Уезжая с места, я полагал, что теперь начнется следствие, и Наметкин будет допрашивать свидетелей. Он там на месте у шахты что-то себе писал в книжечку. Когда же мы прибыли в Коптяки и все пошли дальше, чтобы таким же путем ехать в город, собрался уезжать и он. Я удивился этому и указал на это Ярцову, как старшему среди нас. Решено было, что останусь я сам. Со мной остались тогда Матвеенко и Сумароков. Мы решили сами производить следствие, раз судебный следователь не хочет»¹¹.

Спустя год, свой осмотр рудника и его окрестностей произвел следователь Соколов. Точно так же он не смог найти здесь никаких признаков и доказательств сожжения одиннадцати тел убитых узников дома Н. Н. Ипатьева. Но, не разгадав тайну захоронения царских останков, следователь не смог с этим смириться. И, будучи уже в эмиграции, он создал искусственную, ничем не обоснованную версию об их полном сожжении и уничтожении. По сути, Соколов лишь повторил наивное мнение коптяковских крестьян, вводивших в заблуждение офицерскую комиссию.

В 1924 году с доклада И. А. Бафталовского были сняты не менее шести копий. Об этом свидетельствовали карандашные пометки на первом экземпляре оригинального доклада, найденного Александровым в Бахметьевском архиве. Первая из них предназначалась Великому князю Николаю Николаевичу (Младшему), проживавшему на юге Франции, и претендовавшему на роль лидера национальной антибольшевистской эмиграции. Копии доклада со временем попали в разные архивы, одна из которых находилась в Государственном архиве (ГА) РФ, в фондах Зарубежного архива в коллекции отдельных документов и мемуаров эмигрантов. Шифр документа¹² и его текст опубликован екатеринбургским исследователем М. И. Вебером¹³. Он знал об открытии К. М. Александровым доклада И. А. Бафталовского, но по какой-то причине не упомянул об этом в своей публикации. Однако копия документа из собрания ГА РФ, опубликованная Вебером, не имела дополнительной рукописной информации. Не описал он и предыстории создания доклада, которую реконструировал Александров.

Доклад Бафталовского 1924 года был представлен в Штаб Главнокомандующего Русской армией генерал-лейтенанта барона П. Н. Врангеля, находившегося в Сремски Карловцах (Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев), через его военного представителя в Польше, Генерального штаба генерал-лейтенанта П. С. Махрова. По мнению К. М. Александрова, генерал Врангель в 1924 году пытался выяснить обоснованность версии о спасении кого-либо из членов Царской семьи. Интерес Главнокомандующего, который поддерживал Великого князя Николая Николаевича, был вызван уже известными намерениями Великого князя Кирилла Владимировича провозгласить себя в эмиграции императором Всероссийским Кириллом I.

Следователь Н. А. Соколов письменно обращался к Великому князю Кириллу Владимировичу, сообщая ему о результатах своего расследования. Среди членов Дома Романовых Великий князь Кирилл Владимирович оказался единственным, кто с доверием отнесся к Соколову и принял выводы, сделанные им. Не сомневаясь в гибели всей Царской семьи, Великий князь Кирилл Владимирович счел вправе объявить себя перед русскими эмигрантами новым императором. Большинство же представителей императорской фамилии не верили в гибель Николая II и цесаревича Алексея, и с враждебной холодностью воспринимали как самого Соколова, так и его следственную деятельность.

Известно, что когда следователю удалось вывезти из России материалы дела и вещественные доказательства во Францию, то он через дивизионного генерала М. Жанена предпринял попытку передать их Великому князю Николаю Николаевичу (Младшему). Но Николай Николаевич не только отказался принимать материалы дела, но и не стал встречаться с Жаненом и со следователем Соколовым, указав им, что материалы дела с вещественными доказательствами необходимо передать на хранение дипломату М. Н. Гирсу¹⁴ и сохранить их для будущего с тем, чтобы с приходом законной власти в России возобновить расследование. Великий князь не оказал никакой поддержки Соколову, и никогда ему не доверял, разделяя позицию матери Николая II, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, которая до последних дней жизни отказывалась верить в гибель своего сына и всей его семьи¹⁵.

Императрица Мария Федоровна, скончавшаяся в 1928 году, и Великий князь Николай Николаевич, скончавшийся в 1929 году, пользовались большим авторитетом в кругах белой эмиграции. До ухода из жизни этих двух сильнейших противников следователя Соколова, результаты его расследования не принимались всерьез среди большинства русских эмигрантов.

Доклад Бафталовского, составленный в 1924 году, свидетельствует о том, что его автор совершенно не был знаком с материалами дела Н. А. Соколова¹⁶, но вместе с тем данные доклада вполне с ними согласуются. Воспоминания Бафталовского, как очевидца и участника первого расследования, могли быть направлены на разоблачение версии следователя Н. А. Соколова о полном сожжении и уничтожении останков Царской семьи, которая не имела никаких оснований и доказательств в следственных материалах. Версию о полном сожжении останков Соколов представил в своей беллетристической книге, впервые изданной в 1924 году, и грешащей многочисленными отступлениями и искажениями фактических данных уголовного дела¹⁷. Но распространение доклада Бафталовского, кроме того, подрывало доверие и к главному выводу следователя о том, что в Екатеринбурге расстреляна Царская чета и все ее дети.

Одно из наиболее веских предположений, сделанных офицерским расследованием, и зафиксированное в протоколе, подписанном всеми присутствующими, звучало так: «В районе „Ганиной ямы“ была СИМУЛЯЦИЯ УБИЙСТВА»¹⁸. Значит, как полагали эти первые исследователи, не обладавшие полнотой всех открытых впоследствии фактов, члены Царской семьи могли быть вывезены в другое место и, вероятно, остались в живых. Ложь большевистской пропаганды о расстреле только Николая II, появление бесчисленных самозванцев, являвшихся как в России, так и за границей — по видимости, не противоречили заключению офицерской группы.

Именно так считал и участник офицерского расследования капитан Д. А. Малиновский, заявивший об этом во время допроса следователю Соколову: «В результате моей работы по этому делу у меня сложилось убеждение, что Августейшая Семья жива. Мне казалось, что большевики расстреляли в комнате кого-нибудь, чтобы симулировать убийство Августейшей Семьи, вывезли Ее по дороге на Коптяки, также с целью симуляции убийства, здесь переодели Ее в крестьянское платье и затем увезли отсюда куда-либо, а одежду Ее сожгли. Так я думал в результате моих наблюдений и в результате моих рассуждений. Мне казалось, что Германский Императорский Дом никак не мог бы допустить такого злодеяния. Он не должен бы был допускать его. Я так думал. Мне и казалось, что все факты, которые я наблюдал при расследовании, — это симуляция убийства»¹⁹.

В середине 1920-х годов, в разгар политического противостояния двух главных центров представителей Дома Романовых, генерал Врангель хотел вникнуть во все подробности расстрела Царской семьи в Екатеринбурге, а доклад Генерального штаба подполковника И. А. Бафталовского мог послужить заключительным звеном в расследовании цареубийства. Для современных же исследователей доклад Бафталовского доказывает главный и очевидный вывод о том, что сожжения Царских тел в районе Ганиной ямы большевиками не производилось, что подтверждают и свидетельства из советских архивов участников захоронения тел.

Таким образом, петербургский историк К. М. Александров стал не только первооткрывателем нового важного и ценного источника по истории убийства Царской семьи и ее слуг, но и первым исследователем, предпринявшим попытку реконструировать обстоятельства создания этого документа.

¹ Columbia University Libraries, Rare book and Manuscript Library, Bakhmeteff Archive (BAR). Arkhangel’skii Aleksii P. Collection. Box 3. Folder «Manuscripts: Reports, Speeches etc. reémigré military groups (1924–1946, n. d.). Бафталовский [И. А.] Доклад по делу об убийстве в г. Екатеринбурге, в ночь на 17 июля 1918 г. Царской Семьи. Машинопись. Данциг, [19]24. Далее: BAR. Доклад И. А. Бафталовского.

² Видеоматериалы конференции: «Дело об убийстве Царской семьи: новые экспертизы и архивные материалы. Дискуссия». Молодцова М. В., полковник юстиции. Доклад «О недостатках предыдущего следствия и необходимости возобновления следствия осенью 2015 года, о ходе исследования уголовного дела и предварительных результатах отдельных криминалистических экспертиз».

³ Деревня Коптяки Верх-Исетской волости Екатеринбургского уезда Пермской губернии.

⁴ Цит. по: Док. 26 // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв. / Сост. Л. А. Лыкова. Вып. 8. Н. А. Соколов: Предварительное следствие 1919–1922 гг. М.: Студия «ТриТэ», 1998. С. 83.

⁵ BAR. Доклад И. А. Бафталовского. Л. 3.

⁶ Кроме двенадцати офицеров в комиссию были включены судебный следователь А. П. Наметкин, камердинер государя Т. И. Чемодуров и доктор В. Н. Деревенко.

⁷ Док. 25 // Российский Архив. Указ. соч. С. 77.

⁸ Док. 50. Указ. соч. С. 203.

⁹ BAR. Доклад И. А. Бафталовского. Л. 6.

¹⁰ Цит. по: Док. 4. Осмотр рудника Наметкиным (30. 07. 18) // Гибель Царской семьи: Материалы следствия по делу об убийстве Царской семьи (Август 1918 — февраль 1920) / Сост. Н. Г. Росс. Франкфурт-на-Майне: «Посев», [1987]. С. 31.

¹¹ Док. 26. Указ. соч. С. 86.

¹² Государственный архив (ГА) РФ. Ф. P-5881. Oп. 2. Д. 241. Л. 1–8.

¹³ Вебер М. И. «Ни Царских Тел, ни их останков, ни в кострах, ни в шахтах обнаружено не было»: доклад подполковника И. А. Бафталовского о поисках останков царской семьи // Урал в судьбе Романовых: материалы всероссийской научно-практической конференции. Екатеринбург, 25 октября 2017 г. Екатеринбург, 2017. С. 145–157.

¹⁴ Михаил Николаевич Гирс (1856–1932) был послом Всероссийского Временного правительства в Риме. В дальнейшем — председатель Совещания русских послов за границей. Следователь Н. А. Соколов, подчиняясь воле Великого князя Николая Николаевича, передал 18 января 1921 г. М. Н. Гирсу на хранение 10 томов подлинного следственного производства об убийстве отрекшегося от престола государя императора Николая II, его семьи и бывших при ней лиц, с вещественными доказательствами по делу. В связи с чем Гирс составил расписку для Н. А. Соколова о передаче томов дела, со своей подписью: «Михаил Гирс Российский посол в Риме». Не доверяя Гирсу, по политическим соображениям, Соколов добился доступа к следственным материалам, и сумел изъять из дела все подлинники наиболее главных документов, заменив их заверенными копиями.

¹⁵ Михайлов К. Доклад подполковника Игоря Бафталовского. К 100-летию екатеринбургского злодеяния и первых розысков тел убиенных // Русское слово (Прага). 2018. № 7. С. 4.

¹⁶ Так, например, И. А. Бафталовский отмечал в своем докладе, что офицеры обратили внимание «на слишком незначительное количество золы и пепла, что определенно указывало на затрату для костров небольшого количества топлива, абсолютно недостаточного для сожжения 12 человеческих тел» (BAR. Доклад И. А. Бафталовского. Л. 5). Отсюда можно заключить, что даже годы спустя, Бафталовский не знал о том, что в доме Н. Н. Ипатьева большевики расстреляли 11, а не 12 человек, что было доказано следствием уже к началу 1919 года.

¹⁷ Розанова Н. Л. Царственные страстотерпцы. Посмертная судьба. М.: «Вагриус», 2008. С. 88–113, 254–257.

¹⁸ BAR. Доклад И. А. Бафталовского. Л. 7.

¹⁹ Док. 26 // Российский Архив. Указ. соч. С. 89.

Читайте также:

• Леонид Вохмяков: «Они хотят наступить на старые грабли нового дела Бейлиса»
• ФБР и Фаберже помогли пролить новый свет на подлинность останков царской семьи
• Член Патриаршей комиссии Денис Пежемский: «Заявление СК — фальстарт»
• Крестовый поход детей к «Святой шахте» проходит в Екатеринбурге

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: