Ахилла

От анонимного автора.

***

Жила-была на свете очень странная женщина.

Ничего странного в этом не было, ведь странной она была, кажется, уже с самого рождения. Годы шли, странности менялись, но она — нет. Она продолжала быть странной. Это создавало множество трудностей в жизни и очень утомляло странную женщину. Тогда она решила ну не то чтобы вдруг бац! — и стать «как все нормальные люди», а хотя бы поиграть в то, что она совсем не такая странная, какой она всем кажется. Прежде всего себе самой.

Тут надо сказать, актриса из неё получилась замечательная.

И писательница.

И певица.

И просто интересный человек.

Ну никто, ровным счётом никто, заглянувший на страницы ее дневника, не оставался равнодушен.

Тогда-то странная женщина с некоторой тревогой стала замечать, что людям в первую очередь интересны различные сочетания странностей.

Вот, например, напишет странная женщина заметку — и смотрит, как она читается.

И скоро становится очевидно: чем более странный текст, тем живее его принимают и обсуждают.

Вообще-то, не странные, а обычные люди — журналисты по профессии особенно — и так это уже знают.

Но наша простодушная героиня чувствовала себя дочкой пирата. Пока бывалый разбойник спал пьяным сном, она откопала клад.

И стала потихонечку сбывать содержимое — да с таким расчётом, что старый пират похвалил бы дочку, если б не был снова пьян — теперь уже из-за расстройства.

Странная женщина, будучи странной, не была глупой. И отлично понимала — странности надо подавать на десерт, как отдых от рутины, да под мудреными присыпками. А если выставить на показ всё и сразу — рискуешь получить рекомендацию обратиться к психологу, психиатру, неврологу и сексопатологу.

Да и единственное богатство — эти самые странности — будет безвременно растрачено.

Поэтому пришлось странной женщине с некоторой досадой добавить в распорядок своих дней самые обычные занятия. Она даже стала иногда готовить! Это требовало такого напряжения всех сил, что странная женщина подумала: «А вдруг я ещё и сильная?»

Эх, милые вы мои…

Не успела она это подумать, как сил и правда прибавилось. Потом — это как-то выразилось в дневниках странной женщины, точно не скажу, как. Но в ящике её личных сообщений появилось сразу множество новых.

«Какая Вы сильная, умная, красивая», — говорилось там.

Вспомнился странной женщине анекдот про спортсмена, по-моему, на лыжах. Он пришел к финишу первым. Когда к нему подбежали с поздравлениями, услышали, как он проклинает того, кто его столкнул с горы. Ну, там всё хорошо закончилось.

А вот странной женщине было не до анекдотов. Она ощутила потребность срочно решить, как жить дальше. Когда все странности закончатся, или начнутся проблемы от внезапно свалившегося богатства и знаменитости.

Она расхохоталась.

И пошла мыть пол, посуду и унитаз.

Очень помогает отрезвиться, знаете ли.

А вообще, странная женщина не пила. Не позволяло здоровье. И не курила. По той же причине. Ну, и цвет лица портится, и голос.

Поэтому именно писанина стала её отдушиной.

А пение она забросила, потому что была всё время уставшей и на пение сил не хватало. Однако, она заметила — во время пения неприятные особенности быта как-то незаметно сглаживались. Поэтому дома странная женщина продолжала иногда попевать, чтобы развеять скуку от домашних дел.

Но в душе чем дальше, тем больше было тоски и недовольства. Недовольства собой. Как и положено творческой личности! А вот сил на то, чтоб исправиться — не хватало. Они, эти силы, были очень особенные. Их, например, нельзя было потратить так просто на дела житейские. Они расходовались только тогда, когда странная женщина в кого-нибудь очередной раз влюблялась. А случалось это с ней ну очень часто. И заканчивалось всегда грустно. Потому что все мы с интересом наблюдаем за странными людьми, но, согласитесь, чтобы получилось что-то более серьёзное со странным человеком — надо самому стать странным. А этого все очень боятся! Все, кто сами ещё не стали странными — обязательно боятся.

А вы ещё представьте себе, каково быть, например, мужем странной женщины.

Вот, скажем, таким румяным высоченным здоровяком. Все думают, что он дома лежит на печи да ест калачи, а у него там — то Санта-Барбара, то комиссар Катанья, ну, черный пистолет, который… В общем, не судите по внешнему, люди.

Разные люди, умные и не очень, постоянно давали странной женщине советы — как наладить ее жизнь.

Обычно, вопреки всем странностям, в ответ она очень сильно раздражалась. Вообще-то, злой она не была. Раздражительной — да, пожалуй. От неуверенности в себе и завышенных ожиданий. Так, кажется. Точно не помню.

Так вот. Она часто раздражалась, а до бешенства её доводили другие странные люди. Она стала думать — почему? Неужели соперничество? А ну как все начнут торговать своими странностями… тут, глядишь, и цены упадут!

 К тому времени сама странная женщина уже очень устала. Быть странной, да ещё продавать свою эту требуху незнакомым людям, как на базаре.

Некоторые читатели стали ей друзьями, но большинство всё же — нет. Они были просто читателями. И хорошо. Потому что характер странная женщина имела замкнутый и не готова была разомкнуться насовсем.

И было ей вечно ужасно одиноко. А переступить через самоё себя не выходило. Вы поймёте, почему, если хватит терпения до конца сказки.

Однажды пришло нашей бедняжке ну очень странное письмо из далекого города. От незнакомца, конечно же. И незнакомец этот прямым текстом заявлял, что видит, как нелегко быть странной женщиной… И что творческий кризис- это ничего, временное. Просто всем нам любви не хватает…

И про то, что Бог нас любит и ждёт. А людям, если доверишься — они со знанием дела навтыкают прямо в сердце всякого колюще-режущего.

Однако, сам он первым делом доверился странной женщине. И довольно скоро рассказал ей, какие именно штуки воткнуты в его сердце. Что он простил это всё и живёт дальше.

Себя он не жалел, что очень удивило странную женщину. Тем более — он действительно простил — это правда. Только вот как жить дальше, пока было не очень понятно. Поэтому человек с израненным сердцем просто терпел боль, а другим виду не показывал.

Но вот беда. Иногда как заболит раненое сердце — да так страшно, страшно, аж в глазах темнеет. А рассказать кому-то — всё равно стыдно. Простил же вроде. Да и года прошли. Надо было сразу как-то этот вопрос решать. Да только вначале это всё было совсем не очевидно. «На исповедь пойду,» -подумал страдалец.

И говорит в своём письме странной женщине: надо. Давно не был. Надо на исповедь.

Ну, на исповедь так на исповедь. Прочла это странная женщина и зевнула от скуки.

А надо сказать, что странная женщина даже для странной в чём-то была чересчур. В Бога она не верила, в церковь ходить отказывалась наотрез.

Те из умных (и не очень) людей, которые ей давали иногда советы, говорили, что надо бы ей в церковь. Покаяться. Причаститься.

Но странная женщина была принципиальной: ежели чего решу… и т.д., и т.п.

Считать деньги, калории и грехи она давно забросила. Денег не было, подсчет калорий стал не нужен — все лишние сгорели в годину испытаний. А грехи странной женщины были, пожалуй, самой скучной составляющей её жизни. Ну ничего интересного и запоминающегося. Ничего рокового.

Переписка с человеком из далекого города тогда заглохла, потому что…

Ну, да неважно, почему.

Важно, почему она снова возникла.

А потому, что опять почуял однажды тот человек с раненым сердцем, что в беде странная женщина. Он относился к числу тех, у кого раны не зарубцевались, а остались открытыми и кровоточащими.

И весь он стал таким. Кровоточащим.

Очень опасно ему стало жить. Но этого никто не видел и не понимал — кроме одной только странной женщины.

Оба они были очень уставшие и изрядно запутавшиеся люди. Очень разные, но такие похожие в своей потерянности.

Человек с израненным сердцем был по характеру спокоен и рассудителен, несмотря ни на какие потрясения. К тому же молчун.

Поэтому, если хотел что-то емкое сказать, делился музыкой, которую слушал, со странной женщиной. И вели они странные и, казалось бы, пустые разговоры.

Но, позвольте: как же можно вести себя обычно, если всё сердце в дырьях… или башка с детства варит саму себя?

В общем, подружились они. И стала эта дружба их радостью.

Стало приоткрывать свою синеву хмурое небо, по-особому шуршали осенние листья, и ветер пел песни в ветвях деревьев. Редкие лучи солнца творили чудеса. Воробушки открывали клювики от изумления и роняли лакомые кусочки, которые приносила им странная женщина, чтобы собрать их побольше и понаблюдать за их деловитой вознёй.

Странная женщина снимала всю эту красоту на камеру, и снимки летели потом в далекий сумрачный город, где страшные разлуки пометили каждый дом, каждый серый камень. И жизнь менялась на глазах.

Тогда решили они, наконец, когда-нибудь встретиться… Где-нибудь в большом-пребольшом городе, чтобы никто не знал. Даже воробушки.

Странная женщина заметно оживилась. Днем она была матерью пузатой мелочи и какой-никакой женой, а вечерами стала готовиться к встрече.

Из потаенных уголков сердца странная женщина достала маленькие драгоценные камушки-воспоминания, которые берегла для своего храброго друга. Тогда она ещё не знала, кто он, а теперь они скоро увидятся.

И она расскажет то, что ещё никто не слышал…

Да нет, не про марихуану.

Это мелочи. Трава эта всем в классе нравилась, а ей — нет. Ведь она была странной всегда. Так вот — она её воровала у ребят и бросала в море. Чтоб поменьше курили эту траву. Стоит себе, крошит листики в воду… тут бац! -удар прямо по голове. Падает наша героиня в воду. Чуть ее не утопили. Хотели ещё изнасиловать, засранцы малолетние. Подростки тогда злее были. Но не тут-то было — она прекрасно ныряла. Прикинулась сначала, что без сознания уже. Они бедняжку бросили, а она нырнула поглубже и отплыла подальше от берега.

Они думали, что утонула, в штаны чуть не наделали.

А потом озверели и начали палить из ружья: пока была возня, подоспел юнец с папашкиным стволом. Да только это вам не Клинт Иствуд… хотя могло бы плохо кончиться. Кончилось как обычно.

А ещё горы. Надо рассказать ему про горы, про горький запах эвкалипта у моря, про то, как оно падает к ногам и пытается их коснуться. Как всё благоухало вокруг от мысли, что этот рай можно будет увидеть и ему. Она расскажет и про облака, придающие небу особое выражение, про удивительные цветы и про студеный ручей, из которого мечтала его напоить. Цветы, собранные в букеты, отдыхали перед последней дорогой в прозрачной воде.

Эти удивительные цветы ждали её всегда. Прибегая в темное, сырое ущелье издалека, она собирала их, чтобы продать и купить что-нибудь маме или просто поесть. И ей казалось, что они счастливы умирать в её руках.

Так было, конечно, просто легче думать. Те, большие и розовые, с толстыми, сочными стеблями — долго оставались прохладными в руках, пока она шла домой. А путь лежал через заброшенный после войны тоннель. Она заходила внутрь, с сумкой, полной уже готовых букетов, собранных по всему ущелью. Но самый большой был в руках. Стесняясь его красоты, она прикладывалась к лепесткам губами в гулком мраке пустого тоннеля. Она ничего не боялась, потому что мысли были далеко. Странная девочка думала, думала.

О том, что не знает, найдёт ли того, кому показать свой тайный мир. Не каждый сможет понять. Но будет подсказка, кто из встретившихся в жизни на пути — именно он. Руки у него будут нежными, как стебли цветов, умирающих ради неё, а губы — как их лепестки.

Стараясь запомнить это ощущение, она, тогда ещё совсем ребенок, каждый раз боялась, что запомнит его не так.

А ещё время пройдёт и сотрет большую часть. И можно запутаться, ошибиться. Слезы душили маленькую бестолковую мечтательницу. Она спотыкалась о проволоку, брошенную на старый разбитый асфальт в темноте. На голову капала грязная вода со свода. Но она держала перед собой букет и шла, чтобы увидеть в конце своего тоннеля свет и снова различить цвета каждого лепестка.

Зато, когда он придёт в её жизнь, не нужно будет даже слов. Они просто возьмутся за руки и уйдут вместе подальше от разлук.

Она не боялась одиночества, но разлук — боялась. Жизнь странной женщины была похожа на пунктирную линию, которую под прямым углом пересекали сплошные и куда более чёткие линии.

Ее беспомощность, бестолковость — вот что только и напоминало о детстве. Она хотела бы прогнать всё это подальше, но не выходило.

Человек с израненным сердцем принялся соединять пунктир, еле видный на истоптанной земле, в сплошную линию. Ему трудно давалось, раны у него на сердце болели, а времени — времени постоянно не хватало. А странная женщина печалилась, что всё так медленно, и ей начало казаться, что разлукам не будет конца.

И наконец он написал ей, что можно бы уже встретиться.

В эти мгновения она стояла со шваброй в одной руке и тряпкой за поясом. В другой руке был совочек, чтобы убрать дерьмецо за котом.

Она тихонько отложила всё это в сторону и на цыпочках прокралась к раковине, чтобы помыть руки.

Трудно было перевести дыхание. Нет, нет… это не так должно было быть. Но слезы душили, как тогда, на выходе из гулкого мрака, который она боялась потрясти рыданием. Но сейчас было гораздо труднее, мучительнее.

Скорее спрятаться, чтобы никто не узнал. Дети валяют дурака, муж смотрит матч.

А она уже летит, леденея от ужаса. Что будет, если что-то опять помешает. И она не сможет взять в ладони длинные, тонкие, как те стебли, пальцы и узнать, кончилось ли ожидание… или это просто бред.

Ей было в тот момент до смерти тяжело и страшно, что нет места и времени, чтобы поплакать о всеобщей разлученности и потерянности, в которой мгновенно исчезла боль этих двоих, еще ни разу не видевших друг друга, но уже разлученных.

***

Среди всего этого — Рождество Бога в пещере. Оно давно превращено в картинки, статуэтки, и прянички, и песенки.

Неудивительно. Сколько мужества людям нужно просто, чтобы жить, как сказала одна мудрая женщина. Её, помню, очень ругали, потому что не понимали. Почему она оправдывает тех, кого удобнее записать в плохие и забыть о них, а ещё лучше – расстрелять, и планета чище станет.

Все мы, как Тот младенец в пещере.

Только кто-то не имеет дыхания вола и пеленки для сугреву. А с неба — вместо сияния звезды — летят бомбы и крошат всё вокруг, превращая жизнь в ад.

У кого-то: последняя надежда висит на волоске, как жизнь родившегося в Вифлееме Царя Иудейского. Разве всех упомянешь в странном рассказе?

А странная женщина и тот хороший человек — пусть они найдут друг друга и пусть эта встреча будет в радость обоим. Думаю, это было бы очень хорошо. Пусть и другие разлученные встретятся.

И не только под Рождество.

Иллюстрация: фрагмент картины Zdzislaw Beksinski

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: