Ахилла

Пытаюсь воцерковляться уже больше десяти лет. И до сих пор у меня много вопросов к православию. Как теоретических, так и практических. При этом не то чтобы я не обращался к батюшкам за ответами. Очень даже обращался…

Вначале пытался задавать вопросы на исповеди. Однако сам формат покаяния подразумевает, что, задав вопрос и получив ответ, пусть и неудовлетворительный, второй раз не переспрашиваешь. В экстренном случае можно спросить два или три раза. Если больше – это уже не покаяние, а гордостный спор со священнослужителем.

Тогда я договорился с батюшкой о просветительской беседе. Это был молодой, полный энтузиазма священник. Мы с ним увлеченно проговорили целый час. Прямо в храме. При этом было ощущение, что пожилые прихожанки и батюшки постарше как-то удивленно на нас косятся. Наша беседа явно была чем-то необычным.

В итоге я остался доволен фактом, что со мной поговорили, но исчерпывающих ответов не получил. То же самое было и при второй беседе… А от третьей батюшка отказался.

Сначала по телефону ссылался на занятость и головную боль, а потом честно признался, что не знает ответов на мои вопросы. Когда я спросил, что мне теперь делать и есть ли кто-то, кто знает, порекомендовал мне записаться на прием к настоятелю храма, энергичному, жесткому мужику с басом и бородой как у деда мороза.

Пойти к нему на прием я испугался. Он был слишком грозен на вид и производил впечатление скорее крепкого хозяйственника, чем психолога и философа. А самое главное все происходящее уже стало напоминать мой личный наезд на Христову веру…

Через несколько месяцев я-таки подошел к тому настоятелю на исповедь. И стоило мне открыть рот, как он сурово попросил «не превращать покаяние в болтовню», «не растекаться мыслью по древу», а просто «называть грехи». Что я и сделал, параллельно утвердившись в мысли, что решение не ходить к нему на прием было правильным.

Похожим образом складывалось мое общение со всеми православными священниками.

Алгоритм был такой. Я задавал батюшке свой «проклятый» вопрос. Он давал ответ из святых отцов. Если ответ не устраивал, давал еще один. Если опять не устраивал, то, в лучшем случае, предлагал обратиться за ответом непосредственно к Богу, в худшем же ссылался на занятость, а то и прямо обижался и начинал упрекать в упрямстве и гордыне.

И даже это бы еще ничего. Но и ответы «от Бога» (мысли, пришедшие после молитв) батюшки обсуждать отказывались. Если по поводу пришедшего мне в голову ответа у святых отцов ничего не было, то и батюшки ничего не говорили. Что называется, под твою личную ответственность, и, если что-то пойдет не так, то мы и не благословляли…

А потом я записался на психоаналитическую группу. На которую в числе прочих ходил православный батюшка… Действующий священник РПЦ, служащий, исповедующий и причащающий, приходил и рассказывал о том, как он не верит ни во что из того, что делает в храме, о том, что по-честному не знает, есть ли Бог и какой Он, рассказывал о предстоящем разводе с женой, об отсутствии любви и взаимопонимания в семье, о желании оставить сан, о беспомощных увещеваниях своего отца, тоже священника…

Это был единственный батюшка, с которым можно было наговориться вдоволь. Который не разыгрывал святого мудреца, не пытался сразу на все ответить, а в случае неудачи не ссылался на занятость и не упрекал в гордыне и упрямстве…

Я не говорю, что этот батюшка был лучше других, «правильных». Человека, разводящегося с женой и обдумывающего уход из Церкви, идеалом православного священника не назовешь. Но была у него одна черта, которая выгодно отличала его от священников «нормальных». Он не боялся сложных вопросов и сомнительных ответов. И был готов разговаривать сколько угодно. Правда, не для того, чтобы вылечить меня, а чтобы вылечиться самому. И не от греховности, а от несчастности…

В силу обстоятельств, я прекратил ходить на группу психоанализа раньше, чем тот батюшка. Так и не знаю, развелся ли он в итоге с женой, оставил ли сан. В ходе психоанализа я тоже не получил исчерпывающих религиозных ответов… Но одну вещь усвоил твердо. И хотелось бы донести это до «нормальных» православных священников. А именно: что не на все религиозные вопросы можно найти готовый ответ в Евангелии или у святых отцов!

Ответы на действительно глубокие вопросы вообще не даются. Они проживаются. Годами, в рамках долгих отношений, в сочетании опыта жизни и регулярных длительных и неспешных бесед, с возможностью задавать неудобные, неуместные и неприличные вопросы.

Не призываю пастырей православной Церкви без изменений брать на вооружение технику психоанализа и тем более его теоретическую часть. Но признание ценности за долгими разговорами и переориентация на совместный поиск ответов вместо попыток сразу давать готовые были бы не лишними. Как минимум, возможно, лично я смог бы тогда, наконец, более или менее воцерковиться…