Ахилла

Пролог

Иногда мне кажется, что если бы Христос знал, чем станет алкоголь для массы российских граждан – Он претворил бы воду в вишнёвый компот на той знаменитой свадьбе. Это, конечно, не стало бы спасением от алкоголизма, но означало бы то, что Христос не легитимизирует алкоголь в принципе. И, быть может, мы пили бы чуть меньше. По крайней мере, в праздники, которые считаются религиозными. Мы пили бы так, как это делают многие буддисты. Будда запретил им алкоголь и любые иные наркотики. И даже если они и пьют, то делают это, как бы немного того стесняясь. А это так или иначе определяет их поведение, перспективы и общественный статус.

У нас же получилось так, что люди, которые призваны являть нам моральный авторитет, не выступают против алкоголя. И мало того – сами являются в той или иной степени алкоголиками. Есть, правда, небольшая надежда на то, что Христос не вино легитимизировал. Что вино в те времена было вином относительным – не крепче, например, каких-нибудь жалких 2% — то есть его действие никак не могло сравниться с действием вина нынешнего. Но это лишь надежда, в моём случае не подкреплённая сколь-нибудь значимыми историческими фактами…

В любом случае, сегодня даже в церковной Чаше – вполне себе полноценное вино градусов эдак больше 10. И этот вопрос для меня тоже волнительный. А что если там будет брусничный сок с хлебом, например? Или что-то подобное – природное, жидкое, красное. Но при этом не являющееся явно НАРКОТИЧЕСКИМ по своей сути?..

Наркотик – это попытка отключить свой ум и достичь состояния кошки.

Однажды мой друг бросил пить алкоголь. И с тех пор не употребляет вот уже 10 лет. Будучи принципиальным во всех сферах жизни, он и с алкоголем разобрался радикально честно.

— Что отличает нас от животных? – спросил меня он.

— Сознание, разум. Способность к анализу? – неуверенно спросил я в ответ.

— Совершенно верно. А алкоголь лишает нас сознания, разума и способности к анализу. Иначе говоря, лишает нас той малой частицы свободы, которая в нас присутствует. – спокойно заключил он. И с тех пор не пьёт.

Не могу с ним не согласиться. Сколько раз я прибегал к алкоголю, чтобы хоть ненадолго забыть о проблемах, перестать их анализировать и искать пути выхода? Сколько раз я прибегал к алкоголю, чтобы заглушить муки совести, заткнуть канал, из которого льётся душевная боль? Да не счесть!

Между тем, наблюдая за своей кошкой, я заметил очень интересный факт: она почти никогда не волнуется, либо её волнение вызвано непосредственным контактом с действительностью. Дальше этого настоящего момента её волнения не заходят. Её ум явно спокойнее моего, он не мечется в поисках аморфной, неуловимой истины, не переживает, что через неделю нужно идти к стоматологу и работа навалилась как цунами. Её ум чаще всего спокоен – и находится в моменте здесь и сейчас. В том самом моменте, о котором так модно сегодня рассуждать.

Чтобы достичь этого момента буддисты годами медитируют, христианские монахи годами же творят Иисусову молитву в поисках этой тишины. Нам – простым смертным – работать над умом некогда, и поиск покоя и радости ведёт нас известной, натоптанной еще предыдущими поколениями тропой – в ближайший винный магазин. Мы пьём, чтобы хоть ненадолго стать такими же, как моя кошка или как мои дети – радостно-беззаботными. Теми, кого более волнует нынешний момент, чем завтрашний день.

Так мы уходит от тяжкого бремени, имя которому — человеческий разум.

Несчастливые счастливые

Архимандрит Тихон (Шевкунов) назвал свою знаменитую книгу «Несвятые святые». А я называю многих своих православных знакомых — несчастливые счастливые. Ведь с одной стороны, они говорят о том, как же это радостно – жить во Христе! И помереть даже не страшно! С другой стороны, я не помню, чтобы они пропускали застолья и праздники (мол, нам и так НАСТОЛЬКО хорошо, бухайте сами!), чтобы в принципе когда-нибудь отказывались выпить.

И знаете что? Я не верю в их радость. Они хотят, чтобы вода претворилась в вино, и именно это вино – а не общение со Христом само по себе – принесло им моменты радости. В ежедневной суете они такие же, как многие из нас – тяжёлые, грустные, задумчивые, осоловелые от бытовых проблем. Сидят в своих офисах, ездят на своих хундаях и ждут наступления сиесты. И призывно мигает им огнями любимый винный магазин.

Человек, периодически принимающий наркотик, не может считаться радостным и счастливым! Ведь его периодическая цель – достичь состояния кошки с помощью искусственного средства. Уйти в мир грёз. А значит — в этом мире ему неуютно, холодно, тяжко. Какая уж тут радость?..

И не столь важно, что это за средство: вино, водка или анаша. Человеку трудно ужиться с разумом, с сознанием, которое перманентно подкидывает проблемы. Сознание – это серьёзный дар, с ним надо уметь обращаться. Но человека с детства учат математике, чтению, как варить макароны, как дарить цветы девушке, а вот что делать с умом — этому не учат. Человек вырастает, начинает ужасаться масштабу трагедии под названием «разум» и приглушает эту трагедию вином. В церкви – хранительнице нравственности — вино легитимно, среди священнослужителей употребление наркотика под названием «алкоголь» общепринято.

Однажды я зашёл в кафе одного уездного города выпить граммов эдак 200 под селёдочку. В кафе я увидал не менее пяти диаконов в гражданском, некоторых их них я знал лично. На столе стояли пиво и водка. Было немного еды. Диаконы, очевидно, выезжавшие с владыкою на службу, праздновали ея окончание. Они ОТДЫХАЛИ ОТ ДЛИННОЙ АРХИЕРЕЙСКОЙ ЛИТУРГИИ. Отдыхали от тяжёлого трудового дня.

Я почему-то сразу вспомнил знаменитого отца Нафанаила из «Несвятых святых». Увидав отдыхающих от службы священнослужителей, он упал бы на пыльный пол, задрал бы ноги вверх (и показались бы из-под задравшегося подрясника рваные башмаки и старые синие кальсоны) и возопил бы: «Смотрите! Они служить устали! От Матери Божией устали! Горе, мне горе – до чего дожил!»

Некультурное питие

Недавно на встрече весьма уважаемых и солидных людей один мой знакомый – с давних пор убеждённый трезвенник – испортил всем настроение своей короткой лекцией о вине. Он говорил о том, что культурное питие во многих смыслах опаснее некультурного. Потому что глядя на культурно пьющих авторитетных дядей, их дети впитают часть образа. А там уж как повезёт. Ой как ему возражали, ой как предавали его анафеме!

А через неделю погиб один из них – он не всегда умел культурно пить, и иногда состояние кошки длилось неделями. Иными словами – человек просто беспробудно бухал. И именно по этой причине его сегодня нет в нашем мире, именно по этой.

Впрочем, не думаю, что и после этого ухода защитники культурного пития сделали для себя хоть какие-то выводы.

Один мой знакомый священник как-то сказал, что первые две стопки — нормальные. А вот остальные — от дьявола. Но в том-то и беда, что после первых двух нормальных стопок Иван Иванович перестаёт быть Иваном Ивановичем в привычном значении этого термина. И следующие стопки опрокидывает уже не он. А тот, проснувшийся в нём, кто не приходит потом домой по две недели, кто материт собственную жену, кто пропивает предпоследнее и последнее и потом еще неделю отходит…

Да что там Иван Иванович — я знаю одного молодого священнослужителя, который, будучи давно закодированным и недавно рукоположенным, снова попал под капельницы, едва приступив к службе в церкви. Человеку хватило тех самых двух стопок в компании коллег в рясах да потребления Даров, оставшихся после Литургии.

Такая вот случилась с ним «радость во Христе».

Понимаю желающих достичь состояния кошки: чего там скрывать — я и сам потомок выпивавших во многих поколениях дедов-прадедов. И больше того, судя по внешности, потомок коренных приильменских жителей – чуди, мери и веси. Не думаю, что мои явно северные предки были устойчивы к зелёному змию, ох не думаю.

Быть может, поэтому я понимаю и глубоко сочувствую своим знакомым и незнакомым, столь упорно и раз за разом пытающимся достичь уровня сознания кошки. Потому что так называемая нормальная жизнь – с её работами, детскими садами, школами, холодильниками, новыми машинами, айфонами, дачами, баночками варенья и коврами – способна довести до цугундера кого угодно. И стоящий неподалёку винный ларь станет не то что радостной точкой на карте вселенной – он способен стать настоящим прибежищем, медитативным центром и лечебницей одновременно!

Чего там таить — состояние кошки нравится и мне тоже! К счастью, ни разу не испытав, что такое запой или невыход на работу, я тем не менее честно причисляю себя к дружной армии русских алкоголиков, студентов алкогольного университета начальных и средних курсов. Тех, у кого присутствуют явные наркологические и психические признаки, пока лишь намекающие о сильной алкогольной зависимости. Такие признаки, как радость от осознавания факта будущего употребления, повышение настроения при принятии желанной дозы, стойкое желание употребить на праздник, в грустный день и так далее.

Хорошо еще, что я люблю эксперименты и перемены, а потому часто алкогольный университет прогуливаю. Надеюсь, что не сработает т.н. «синдром отмены» и мне не придётся навёрстывать упущенное годами.

Последний раз я принципиально отказывался от алкоголя на протяжении 6 месяцев. Недавно вот снова выпил «вина и сикеры». На празднике, конечно же, с православными братьями.

Мы долго пытались достичь состояния моей кошки, а достигши, долго парились в бане, обливались из колодезя ледяной водой, пели песни и потом три дня вспоминали, «как же мы хорошо посидели».

И, кстати, они, конечно же, рассказывали мне, как хорошо живётся им во Христе. При этом не осознавали они трагикомичности момента: того, как именно здесь и сейчас совершается попытка заглушить и затуманить описываемое ими якобы радостное ЕСТЕСТВЕННОЕ состояние.

При чём здесь Церковь?

Вы спросите: при чём здесь церковь?

И я отвечу – не при чём. Почти. Просто в любом обществе всегда есть нравственный причал. Небесный и земной. Так вот, земным, кажется, позиционирует себя церковь – хранительница заповедей и нравственности. Пример для нас – простых смертных. Пример не только бытовой праведности, но и трезвой радости от одной лишь причастности ко Христу.

Но отцам церкви, находящимся в состоянии наркотического опьянения, нечего предложить мне в качестве альтернативы коврам и айфонам. Мы с ними вместе одинаково утром ходим на работу, а вечерами пытаемся достичь того самого – кошкиного — состояния ума, чтобы хоть ненадолго забыться и успокоиться. Чтобы хоть ненадолго перестать думать и попробовать почувствовать мир в его самости. Ощутить Бога, который едва уловим в том самом — слабом дуновении ветра.

Но справедливости ради и по счастью, и в церкви есть люди, которые умеют слушать музыку Бога не только под наркотическим кайфом.

Их голоса тихи, если они вообще нуждаются в голосах. По-настоящему счастливому человеку бывает просто нечего сказать нам – людям, которые ни минуты не могут прожить в тишине и бездействии. Все равно не поймём. Зря только разметается бисер…

Нам же порой бывает достаточно взглянуть на такого человека – и желание подобно ему отказаться от наркотика уже не покинет нас. И тогда мы, быть может, услышим в шорохах ветра тихий голос Бога. И мы примем прибежище там, отказавшись от ближайшего винного магазина.

Но покамест церковь не признаёт, что «культурно» потребляя алкоголь, её чада потребляют наркотик. Факт того, что алкоголь – это мнимое средство для достижения состояния счастья, сегодня не признан ни обществом, ни его духовной «скрепой» — церковью. А раз проблема не признана – значит и решения её ждать, увы, пока не приходится… Значит дорога к пьяной нирване – винному магазину – останется невредимой для потомков. Даже если разрушатся и зарастут многие другие русские петлявые да колдовые дороги.