Ахилла

Из тг-канала священника Иоанна Бурдина:

Как минимум один положительный эффект от этой войны (как бы кощунственно это ни звучало) можно назвать. Она зримо и во всей полноте проявила несостоятельность русской православной церкви. Все ее богословские заблуждения, духовная ложь, гордыня и самообман были очевидны и до этого, в мирное время. Насильственное крещение языческих народностей, населявших Россию. Усмирение солдатами монахов Афона («имябожников») в начале 20 века. Сервилизм и до революции, и после нее, красиво названный «симфонией». Коллаборационизм 20-х и 30-х годов, после захвата власти большевиками. И коллаборационизм 40-х на территориях, оккупированных фашистами. Готовность петь осанну убийцам всех времен и народов (от турков и монголо-татар — лишь бы давали фирман/ярлык и не отнимали богатство, — до Сталина и Гитлера. Что нового добавил патриарх Кирилл к достижениям митрополита Сергия Страгородского и Сергия Воскресенского?).

Безапелляционное утверждение себя как единственно истинной церкви (во все времена). Бред о Третьем Риме и уверенность в собственном мессианстве. Показное благочестие и жестокость внутрикорпоративных отношений. Превознесение иерархии над простым священством и мирянами. Любовь к пышным титулам и роскоши, оправдываемая «соблюдением традиций» и «заботой о Доме Божием».

До поры до времени все это можно было не замечать и закрывать на это глаза. С успехом это можно продолжать делать и дальше.

Но всякое железо испытывается огнем.

100 лет назад Господь поставил Русскую церковь перед духовным вызовом, с которым она не справилась. Революция показала истинную стоимость русской церкви как общественного института. Неумение защитить свою паству (да и самих себя) от бесовского революционного соблазна. Духовная слепота и моральная несостоятельность: сотрудничество с убийцами и гонителями Христа и Церкви, обновленческие расколы и готовность примкнуть к любому проходимцу, который действует с позиции силы и от имени власти (как светской, так и псевдоцерковной (обновленческий соблазн показал, как уязвима традиционная церковная вертикаль и именно отказ от нее — децентрализация — позволил церкви выжить в то время).

Кровь мучеников, а не «Декларация о радостях» Сергия (Страгородского) сохранила церковь, как это и было во все эпохи и времена.

Через мучеников явила себя Церковь Небесная, Церковь Христова, причем явила себя независимо от конфессий — кровь протестантов, католиков и православных смешалась на Соловках, на Бутовском полигоне, в Воркуте и на всех остальных сатанинских «алтарях» от Прибалтики до Дальнего Востока.

Но это не меняет сути: присвоив себе подвиг сотен одних мучеников и «не заметив» подвига десятков тысяч других, русская Церковь как институт, как структура, тем не менее была взвешена на весах и найдена легкой. Пока тысячи христиан гибли в тюрьмах и лагерях, митрополит Сергий и оставшиеся на свободе «пастыри Церкви» захлебывались в славословиях палачам и открыто во весь голос и на весь мир в книге «Правда о религии в СССР» (1942) лжесвидетельствовали и клеветали на весь сонм Новомучеников и Исповедников Российских. По сути в этот момент русская церковь в лице своих архипастырей (у нас же так любят ставить знак равенства между епископом и церковью) отреклась от Церкви Христовой.

Прошло сто лет. Закончилось время гонений (собственно, для церковных иерархов оно закончилось уже в 1943 после визита к Сталину; всем остальным христианам пришлось подождать еще полвека). Нам дано было три десятка лет свободы. Свободы посещения храмов и служения Литургии, чтения и проповеди Евангелия, жизни и возрастания во Христе. Изменилось ли что-то за это время? Пошла ли на пользу церкви данная ей свобода? Сделаны ли выводы из трагедии церкви 20 века?

«Случилось с ними то, о чем говорится в этой верной пословице: пес возвратился на свою блевотину, и: вымытая свинья идет валяться в грязи» (2 Пет 2:22).

Вера и верность человека проверяется не храмовым благочестием, а движениями его сердца к добру. Нет веры без любви. И нет любви без сострадания. Заповеди Христовы пишутся на скрижалях сердец, а не на бумаге, иконах и стенах храмов.

И вот с этим у нас большие проблемы. Ладно епископы (с ними все понятно), подавляющее большинство как рядовых священников, так и мирян от всей души и от всего сердца приветствовали убийство своих братьев и сестер во Христе. Где милосердие и сострадание, которым так славился когда-то русский народ, по утверждению Толстого и Достоевского? Как мало сочувствующих и как много равнодушных! Самая распространенная позиция русских православных: «оставьте меня в покое: я ничего не знаю; не все так просто; гдевыбыливосемьлетпока». А сколько с радостью кричат «убей!»

Помню, как в марте я никак не мог отцепиться от одного такого православного энтузиаста, который убеждал меня, что России Богом дана миссия по очищению Украины кровью, как некогда иудеям было приказано уничтожать языческие народы. И даже не знаю, что было страшнее: тихий размеренный голос этого человека, уверенного в необходимости уничтожения украинцев как нации, или яростная ненависть чистокровного «х*хла», родившегося в Харькове, живущего в России, который обрушился на меня с проклятиями за то, что я посмел выступить против вторжения в Украину.

Ненависть пропитала сердца людей. И в православном храме (а тем более на православных пабликах «ВКонтакте») можно услышать слова, которые и «Фелькишер беобахтер» постеснялась бы размещать на своих страницах.

Сто лет назад перед нашей церковью стоял вопрос: «Можешь ли ты сохранить верность Христу перед угрозой смерти?» Тогда церковь, как земная структура, предала Христа и только кровь десятков тысяч мучеников спасла ее от уничтожения.

Сейчас вопрос стоит по-другому: «Есть ли в тебе Любовь? Свет, который в тебе, не есть ли тьма?»

Как и тогда, этот вопрос Господь задает не только нашей церкви, но и каждому из нас.

«Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся». В одних этот огонь зажигает любовь. И они обретают дар милосердия и сострадания. В других разгорается ненависть. И они сжигают себя и всех вокруг.

Все наши молитвы и духовные подвиги (если они были когда-то), вся наша воображаемая «жизнь во Христе» сейчас испытывается огнем. И пока что нам нечем ответить на заданный нам вопрос.

«Ибо, если, избежав скверн мира чрез познание Господа и Спасителя Иисуса Христа, они снова опутаны ими и побеждены, — то для них последнее стало хуже первого.

Ибо лучше было бы им не познать пути праведности, чем, познав, возвратиться назад от переданной им святой заповеди» (2 Пет 2:20-21).