Ахилла

Запись из ЖЖ отца Павла Адельгейма под названием «Любовь, справедливость, право»: 

14 марта, 2013

Чувства, которые переживаем, не следует путать с мыслями, которые формируют наше сознание или из него следуют. Чувства действительны и естественны, а мысли верны или ошибочны. Каждый переживает чувство справедливости. Нас огорчает упрек или оскорбление. Печалит, когда не оплатили наш труд, не оценили приложенные усилия, не ответили вниманием на заботу. Чужое переживание заслуживает сочувствия и не бывает ни истинным, ни ложным. Другое дело, понимание, когда наши впечатления и чувства осознаются, возводятся на уровень проблемы и приобретают определенное содержание. С этого момента понимание становится истинным или ложным. Естественное чувство справедливости приходится отличать от верного или ошибочного понимания справедливости.

Для одних понятие справедливости включает месть, признает чувство мести законным, находит для него теоретическое обоснование и практическое применение. Если некто меня ударил, следует дать сдачи, иначе «безнаказанность разбудит в нем звериный инстинкт насилия». Дети нередко обижают слабых и беззащитных, желая самоутвердиться. То же случается в армии, в тюрьме, в любом человеческом стаде, где отношения строятся на праве сильного. То же самое в последнее время утвердилось в епархиальной жизни. Епископ не несет ответственности за превышение властных полномочий. Отсутствие сдерживающих факторов приводит к произволу. Возникает коллизия между чувством справедливости, очеловечивающим общество, и звериным инстинктом насилия. Как лава из вулкана, вырываются на поверхность бытия пламена низменных страстей: самоутверждение, жажда власти и насилия, возмущение, нетерпимость и гнев.

Иные полагают справедливым сострадание твари и сочувствие человеку, требующие самоограничения. Такой взгляд выражен в аскетизме, который значим не только у христиан. Нехристианский Восток, буддизм и проч. пропитался идеей непротивления злу насилием, милости и сострадания. «Что есть сердце милующее?»

Преп. Исаак Сирский объясняет: «возгорение сердца у человека о всем творении, о человеках, о птицах, о животных, о демонах и о всей твари. При воспоминании о них и при воззрении на них, очи у человека источают слезы. От великой и сильной жалости, объемлющей сердце, и от великого терпения умиляется сердце его, и не может оно вынести, или слышать, или видеть какого-либо вреда, или малой печали, претерпеваемых тварью. А посему, и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред, ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и были помилованы; а также о естестве пресмыкающихся молится с великой жалостью, какая без меры возбуждается в его сердце до уподобления в сем Богу» (М.1854; Слово подвижническое 48; с.254).

Христианину следует найти четкое определение для понятия справедливости, чтобы не смешивать его ни с милостью, ни с насилием. Такое замечательное по своей ясности определение дает в Евангелии Христос Спаситель: «Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так вы поступайте с ними; ибо в этом закон и пророки» (Мф.7,12; Лк.6,31).

Заповеданный Христом принцип справедливости требует от человека активности. Не принимать навязанную позицию, но предложить доброжелательность, как норму взаимоотношений, увлекающую к уступкам, жертве, в конечном итоге, к милости. В таком контексте мы находим этот принцип в Евангелии от Луки. Этот контекст помогает понять, что справедливость является гранью между законом и любовью. Юстиция переводится именно этими двумя словами: справедливость и законность. Это та грань, за которой нет любви. Справедливость является нижним пределом любви.

Совершенство любви являет самопожертвование: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя» (Ин.15,13). Христос указывает совершенство в любви Пастыря: «Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин.10,11). Лестница к совершенной любви начинается с принципа справедливости: возлюби ближнего как себя; поступай с ним, как хочешь, чтобы с тобой поступали. К любви ведут ступени доверия, прощения, терпения, примирения. Уступая свое другому, будешь расти до того предела, когда принесешь ему в жертву самого себя. Это вершина любви. А основание любви полагает справедливость. Ниже справедливости любовь подменяется правом. Но право не имеет корней в церкви. Церковь пользуется правом, но корни его живут за ее пределами. Право получает значение в церкви, когда оскудевает любовь. «Милости хочу, а не жертвы» (Ос.6,6; Мф.9,13; 12,7).