Ахилла

«Самая человечная вещь, которую мы должны совершить в своей жизни, — это научиться высказывать наши искренние убеждения и чувства и переживать последствия этой откровенности. Это основное требование Любви, и это делает нас уязвимыми перед людьми, которые могут высмеять нас. Но эта уязвимость — единственная настоящая ценность, которую мы способны предложить людям».

Уильям Дю Бэй

«Божьи жернова мелют медленно, но муку дают превосходную».

Секст Эмпирик

Глава 1

Металлическая дверь звучно хлопнула, и хлипкая хрущевка в ТЭВЗе (спальный район в Тбилиси) отозвалась мелкой нервической дрожью. Нестан хотела броситься следом за дочерью, но ноги подвели. Годы-то уже не те, шестой десяток о себе напоминает именно снизу, мобильность потихоньку отнимается. Дочка, стуча ботасами по стертым многострадальным ступенькам, бежала вниз, к ее свободе, к которой она всегда рвалась, невзирая на материнские запреты.

Нестан опустилась на стул и заплакала.

— Господи, Господи, вразуми рабу Твою Анну! На Кого мне еще надеяться.

23 года — возраст далеко не детский. Особенно по нынешним временам. Как не тряслась Нестан над своими детьми, что только не делала, а, видимо, что-то проглядела.

Слова Ани еще отдавались эхом в воспаленном мозгу:

— Все зло из-за таких, как ты! Ненавижу!!! Считай, что у тебя нет дочери!

И ведь Анька упрямая. Раз ушла, умрет, а назад не вернется. Такой уж у нее характер.

Одно утешение осталось у Нестан — сын Иван. Ее кровиночка,

единомышленник. Только где он теперь, ее кареглазый мальчик? Что ест, где спит, цел ли?

Нестан опять возвела глаза к образу Спасителя, стоявшему в углу на кухне, и прошептала исступленно:

— Спаси и сохрани моего сына, Господи!

На сердце у нее было неспокойно. Наверное, нервотрепка после эпохального скандала с дочерью была тому причиной. А может, что-то другое.

Точно не поймешь, но и накручивать себя не стоит, делу не поможешь, только последние нервы порвешь.

Нестан взглянула на часы. По НТВ вот-вот должен быть выпуск новостей.

Она поспешила к огромному плазменному телевизору, щелкнула пультом. Может, что-то скажут, что там творится на Харьковском направлении.

Свежий ремонт, который они с таким трудом сделали в своей тбилисской квартире, не радовал. А сколько было планов и обсуждений, вот они с мужем оборудуют эту бабушкину хрущевку и будут наслаждаться жизнью на приближающейся российской пенсии да на местных фруктах и ласковом солнышке. Не жизнь, а сказка. И на тебе, все надежды и расчеты как по взмаху чьей-то капризной рукой превратились в ничто. Теперь каждый день Нестан ловит новости по телевизору и читает акафист по благословению со специальной молитвой, которую батюшка прихожанам раздал.

Начинается она: «Боже, Отец наш Небесный, Создатель и Творец всего видимого и невидимого мира. Помилуй и спаси нас грешных. Защити от бомбежек и обстрелов Донбасс, наши пограничные города…»

И дальше по тексту. Нестан читает и просит от всего сердца, чтоб СВО поскорее закончилась и все темные силы Запада отступили на попятную.

Ведь именно там, в самом пекле СВО, ее ненаглядный мальчик, ее Ванечка…

Глава 2

— Ты, Нестан, очень уж бесхитростная, — говорила бабушка Ламара, завязывая внучке белоснежные бантики. — Так, деточка, нельзя.

— Я по другому не умею, — вздыхала третьеклашка, грустно теребя уголок черного фартука.

— А ты умней потихоньку, — шептала бабушка. — Эх, ты копия твой дед Григол. В 37-м году чуть под статью не попал из-за своей простоты. Сосед Тамаз, редкий прохвост, ему анекдот рассказал и сам же донос написал, но так, будто дед твой это все и сочинил.

— Какой донос? — Нестан смотрела на сморщенное лицо бабушки непонимающими круглыми глазенками.

— Вай, чего это я… Тебе это знать не надо. Смотри в школе не сболтни, — засуетилась бабушка. — Иди скорей, татара* (блюдо из виноградного сока) тебя ждет. Только-только орешками ее украсила, как ты любишь. А то в школу опоздаешь…

Семья у Нестан была самая типичная для Тбилиси. Многонациональная, очень дружная и гостеприимная. Бабушка Ламара, кахетинка, дедушка Григол — полугрузин-полуармянин, мама Тамара и папа Леван. По анкетам значились служащими, в графе «происхождение» — почетно необходимое: пролетарское. Хотя Ламара рассказывала про какого-то прадедушку дьячка. Она вообще была болтлива, и на нее часто шикали домашние, делая страшные глаза:

— Думай, что говоришь.

Общались дома на русском, очень любили литературу и на книги денег не жалели. Собирали макулатуру и с большим трудом приобретали произведения мировых классиков, таких как Дюма, Жюль Верн и даже Сабатини. Нестан для всестороннего развития выписывали журнал «Пионер» и, соответственно, «Пионерскую правду».

Девочка любила учиться, и читала «Пионерку» от корки до корки. Особенно, когда там печаталась фантастическая повесть Кира Булычева с продолжением из номера в номер.

За отличное поведение классная руководительница Наира Рубеновна предложила выдвинуть Нестан в звеньевые пионерского отряда, и девочка замирала от счастья и ощущения громадной ответственности.

Дедушка Григол подсмеивался над внучкой и отдавал честь:

— Товарищ звеньевая, в ваше отсутствие ничего из ряда вон выходящего не произошло!

Так они и жили. Нестан по вечерам смотрела «Спокойной ночи, малыши» и, засыпая в полдесятого, думала, что как хорошо, что она родилась в лучшей стране в мире — СССР, а не в какой-нибудь противной Америке, где до сих пор мучают бедных негритят.

Глава 3

Нестан очень любила смотреть телевизор. Черно-белый «Иверия» стоял в гостиной на самом почетном месте, и бабушка Ламара все норовила завесить его вышитой салфеткой — «от пыли на всякий случай». Мама с ней по этому поводу часто воевала.

— Мы не в деревне живем!

— А вдруг взорвется! — у Ламары были свои веские аргументы. — Вот у моей подруги Кетино лампы вспыхнули, дым пошел. Хорошо, еще соседи вовремя скорую вызвали.

— Зачем скорую? Пожарную?

— Потушить они сами потушили. Кетино с сердцем плохо стало. Эти лампы в нем страшная штука — пыли не любят!

Так или иначе телевизор имел аж целых две программы: одну — московскую, другую — тбилисскую, и показывал совсем другую жизнь. Повзрослев, Нестан продолжала с восхищением смотреть раз в неделю «В гостях у сказки», десятиминутный «Ералаш» и фильмы «Приключения Электроника», «Внимание: Черепаха!», «Гостья из будущего».

Помимо сюжета, ее интересовала жизнь пионеров в Москве. Как же они разительно отличались от ее тбилисских одноклассников. В этих фильмах никто из девчонок не обсуждал, какие джинсы, купленные у спекулянтки Стеллы, лучше. Джинсы стоили ужасно дорого с рук — одну папину инженерскую зарплату — 200 рублей. Нестан они были даром не нужны. Из принципа. Не пионерское это дело.

В том, телевизорном мире, мальчишки не показывали друг другу карты с порнографией. У Гиви дядя был капитаном черноморского пароходства, бывал периодически т а м, привозя племяннику отвратительные сувениры из загнивающего Запада. Гиви хвастался, что имел ручку с голой женщиной, и у всех остальных горели глаза от такой диковинки. Все это было однозначно мерзко и гадко. Там, в Москве, никто не снимал пионерские галстуки, выходя из школы, а наоборот, только и обсуждали классные дела.

Папа брал Нестан в Москву, и она видела этот чудный мир своими глазами. В самолете их поили лимонадом и боржоми в маленьких пластмассовых пиалах и давали «взлетные» конфетки. Первое, что ее поразило в огромном универсаме — это множество касс, металлические тележки для покупок и то, что им дали сдачу одну копейку. В Тбилиси такой пунктуальности не могло быть по определению, и Нестан четко себе вложила в мозг: «Россия — страна необыкновенной честности».

Глава 4

Нестан сама не заметила, как превратилась в стройную симпатичную девушку с грустными задумчивыми глазами. Все окружающие отмечали ее меланхолический нрав, и исподволь советовали, что так жить нельзя. Впереди замужество, и сильному полу нравятся веселые, разбитные девицы без грустной мины на челе.

Подруг у нее почти не было. Сверстницы казались пустыми и неинтересными. Нестан думала о судьбах мира, и ее настольной книгой была «Как закалялась сталь». В Павке Корчагине ей нравилось все: принципиальность, железная воля и девиз, который Нестан, даже ночью ее разбуди, выпалила бы без запинки:

— Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

И внушала себе, что любая роскошь, те же ее любимые конфеты «Мишка на севере» — суета сует и не следует к ним привыкать. Потому что любая привязанность лишает человека свободы.

Папа слышал эти сентеции и добродушно подсмеивался над дочкой.

— Ты просто максималистка. Ничего, перемелется — мука будет, — и оборачивался к жене. — Тамара, смотри, какая у нас железная леди дома завелась. Ничего, нам конфет больше останется. Не проблема.

Больше всех переживала мама.

— Я в твоем возрасте больше крутилась у зеркала. А ты только занимаешься круглые сутки и глаза портишь с книгами. Все хорошо в меру.

— Ты же знаешь, моя цель поступить в МГИМО.

— У тебя вряд ли это получится. Там свои подводные камни, — мама пыталась опустить ее на землю.

Нестан упрямо хмурилась.

— Это все сплетни. Не может быть взяток в главном вузе страны.

Мама вздыхала и пыталась зайти с другой стороны.

— Вот как тебе это объяснить… В нашем мединституте поступление стоит «Волгу». И будь ты хоть вторым Ломоносовым и Эйнштейном одновременно, тебя туда не примут. Ты достаточно взрослая, чтобы реально воспринимать действительность. Мы тебе не враги. Вполне реально, например, поступить в какой-нибудь политех или педагогический. Туда идут люди попроще.

— Я хочу учиться в Москве, а не в нашем насквозь продажном городишке, — упорствовала Нестан. И хлопала дверью. Шла к своим занятиям или к любимым книгам, в которых все было идеально правильно.

В пионерии и комсомолии Нестан разочаровалась. Точнее, сама идея была прекрасна, вот только окружающий человеческий фактор оставлял желать лучшего. Но Нестан твердо знала: преобразование общества надо начинать с себя. И так шла по жизни дальше, ставя перед собой цель за целью.

Глава 5

Нестан, несмотря на отговоры родителей, все-таки вырвалась в Москву поступать. И провалилась. Неудачу свою восприняла мужественно, приписав ее недостаточной подготовке. Усомниться в системе она не могла. Вернулась в Тбилиси с крепко сжатыми губами и решимостью.

— Все равно я поступлю. В другой раз.

Родители ее успокаивали, но Нестан отстранилась от любых подслащенных пилюль.

— У меня все хорошо. Я сама виновата. Надо было больше заниматься. А теперь лучше помогите мне устроиться на работу. Хотела бы что-то несложное, пусть за мизерную зарплату, но лишь бы у меня было как можно больше времени на подготовку…

Папа покачал головой и сел к недавно поставленному блочному телефону — обзванивать друзей на предмет дочкиного трудоустройства. А это была еще та головная боль. Предстояло найти место непыльное и в то же время с записью в трудовой книжке. Статью за тунеядство никто не отменял. Не в уборщицы же единственной дочке идти. Для приличной семьи не комильфо.

Между тем, лучшая в мире страна — СССР — трещала по швам и расползалась. Нестан относила этот процесс к загребущим рукам Запада и меркантильности соотечественников. Про таких и говорилось:

— За жвачку и пепси-колу родину продадут.

Злилась, нервничала и душой рвалась в Россию.

Папа с большим трудом устроил дочку деловодом в военную часть ЗакВО (Закавказский военный округ). Попав в мир военных, Нестан ожила. Никто тут не читал морали, что ее грузинский не на том уровне, как должно, не нес несусветную чушь, типа соседа Омари:

— Вот мы отсоединимся и заживем. На одних мандаринах разбогатеем. Не надо будет в Москву взятки возить.

Здесь, в штабе царил типичный нетронутый кусочек СССР. Отдание чести, рука у козырька, четкая и милая сердцу иерархия, преданность общему делу. И хотя работа Нестан не нравилась (сиди и печатай на машинке скучные приказы и доклады), но все равно это была причастность к общему делу.

С подругами у Нестан особого избытка никогда не наблюдалось. То ли отпугивала своей принципиальностью и максимализмом, то ли окружающих грузила ее собранность и серьезность. Попав в штаб и ежедневно сталкиваясь с военными и их женами, Нестан и тут не смогла найти новых друзей. Казалось бы, единомышленники, люди, преданные Советскому Союзу, категорично не воспринимающие новомодные националистические течения в обществе, а дружеские отношения не клеились.

Служили тут в основном славяне. Было несколько человек местных кавказцев, но они не сильно отличались от общей массы. Нестан, помнящая наизусть огромное количество стихов и цитат, которые выписывала в отдельную тетрадь примерно с шестого класса, была здесь белой вороной. Ей уже был известен негласный принцип комплектования воинских частей агонизирующей империи. Славян посылали служить на Кавказ и в Среднюю Азию, а выходцев из этих регионов наоборот: на Север и Дальний Восток. Теоретически существовало для этого вполне логичное объяснение, якобы чтоб призывники привыкали служить в разных климатических условиях. Но ее начальник седоусый импозантный полковник Виктор Сергеевич как-то вскользь оговорился:

— С пришлыми местным труднее договариваться. А вдруг волнения…

9 апреля («Трагедия 9 апреля» — специальная операция по разгону оппозиционного митинга у Дома правительства Грузинской ССР в Тбилиси, осуществленная в ночь на 9 апреля 1989 года силами внутренних войск МВД СССР и Советской армии. Погиб 21 человек и пострадали 290) было еще совсем свежо в памяти. И Нестан понимала, о чем этот разговор.

Сам Виктор Сергеевич отличался от окружающих выгоднейшим образом. Он был умен, начитан и обладал аналитическими способностями. Умело сыпал цифрами и данными, которые можно было называть вслух. Рассказывал к месту армейские байки, которых знал превеликое множество. Нестан он звал на русский манер Настенькой и иногда любил пооткровенничать о том, о сем.

— Ох, Настенька, тяжелые времена нас ждут… Все, что для нас было ценно, растопчут и изгадят, разорвут страну на куски.

— Неужели? — ужасалась Нестан. Для нее это было шоком. Нет, не может ее любимая страна лопнуть, как мыльный пузырь. Иначе зачем столько жертв? В гражданскую сколько людей погибло, фашистов разбили, и вдруг «разорвут». Как же так?

— А кто разорвет? — осмелилась спросить Нестан. — Империалисты?

Виктор Сергеевич грустно погладил ее по голове.

— Сами. Все сами. Своими руками.

Потом встряхнулся, поправил китель и прервал душеизлияние на корню.

— А мне, деточка, еще многое успеть надо. Времени в обрез.

И вышел, хлопнув обитой дерматином дверью.

Нестан проводила его взглядом и поймала себя на неожиданной мысли:

«Как жаль, что Виктор Сергеевич женат…»

Ее неудержимо тянуло к этому немолодому человеку.

Глава 6

— Я не могу без тебя жить, Настенька!

— Но ведь это невозможно!

— Жена — хороший человек, но, к сожалению, она меня никогда до конца не понимала… Вот увидишь, я разведусь и женюсь на тебе.

Сильные, уверенные волосатые руки сжимали девичье лицо, глаза влюбленных смотрели в омут, в котором оба тонули и всплывали…

Нестан плохо понимала, как все произошло. Запертая изнутри красная комната с кумачевыми вымпелами и бюстом Ленина в углу совсем не сочеталась с ее представлениями о романтике. Ибо, как известно, в «Советском Союзе секса не было».

Виктор Сергеевич в обнаженном виде выглядел не столь внушительно и помпезно, как в привычном кителе и форменных брюках с красной линией.

Настроение у Нестан было подавленное, будто она что-то украла, и вождь мирового пролетариата в нахмурку смотрит на нее из своего угла.

Потом Виктор Сергеевич глянул на офицерские часы, охнул и, быстро напяливая обмундирование, заспешил к двери.

— Ты, Настенька, извини, совсем забыл. Совещание в 5.30. Ты уж как-нибудь… Это… сама тут…

И хлопнул дверью. По лестнице раздались его удаляющиеся шаги.

Нестан быстро привела себя в порядок и дрожащими руками прикрыла дверь. Ее душили слезы…

На следующий день она, как ни в чем не бывало, пошла на работу в штаб. Огибая угол здание, она замедлила шаг. Впереди слышался четкий, уверенный баритон Виктор Сергеевича. Он рассказывал какому-то невидимому собеседнику свое вчерашнее приключение.

— …А я тебе говорю, все бабы одинаковые, хоть кавказские здешние, хоть наши славянки. Главное, правильный подход иметь. Так сказать, точно установить психотип личности. Я в разведке не последний человек. Меня не обманешь. В итоге Настя эта себе только цену набивала… И, понимаешь, толста, не в моем вкусе.

Горячая волна залила лицо Нестан до самых корней волос.

Она резко повернула назад и бросилась к проходной. Выскочила оттуда и, не отвечая на удивленные возгласы дежурного офицера с красной повязкой, выбежала на улицу. Еле втиснулась в переполненный троллейбус и поехала домой — оплакивать свои безвременно разбитые розовые очки.

На работу в штаб она больше не вышла.

Было принято решение сразу и бесповоротно — ехать в Москву и поступать в первый попавшийся институт, лишь бы зацепиться за столицу. Нестан проанализировала потерю невинности с Виктором Сергеевичем, пришла к выводу, что виноват в этом тбилисский менталитет. Здесь все продается и покупается, нет чистых чувств. И вот это зараза вошла в Виктора Сергеевича. В итоге налицо моральное разложение. Поэтому надо уезжать отсюда как можно скорее.

И остановила свой выбор на московском политехе. Это заведение ранга пониже, конкурс небольшой, и туда она точно поступит. Некогда великая страна трещала по швам, и инженерные специальности мало котировались. Ее родители были довольны сменой настроения дочери, и даже не догадывались об истинной причине такой явной метаморфозы.

Глава 7

Сказано — сделано. Нестан подналегла на математику и физику. В итоге поступила, куда хотела. А тут и вишенка на торте подоспела. В Грузии 31 марта 1991 года был проведен референдум о восстановлении государственной независимости Грузии, и по его итогам Верховный Совет республики провозгласил независимость от СССР. Нестан к этому времени уже училась в Москве и буквально измором заставила родителей продать квартиру и переехать, как она выражалась «на большую землю».

Москва приняла Нестан в свои ежовые объятия. В конце 1991 года СССР — четыре заветные буквы, занимающие у нашей героини особое место в жизни, — приказали долго жить.

Много чего удивляло Нестан в Москве. В первую очередь это, конечно, снег после теплых тбилисских зим. Его было не то что много, а чересчур много. Да, вначале было странно, как люди, живущие на одной лестничной площадке, не здороваясь, заходят в лифт. И холод, холод, холод. Внешний и внутренний. Каждый сам за себя, иначе никак. Очереди бюджетников за дефицитом, растущие, как грибы, торговые ларьки и криминальные сводки по телевизору. Особо запомнился тот день, когда в Москве никого не убили. Нестан даже отметила красным кружком эту дату в своем дневнике, куда аккуратненько записывала посещавшие ее мысли.

Пару раз ее в очереди обозвали чуркой, но Нестан не обиделась. Что поделаешь, люди несовершенны.

Тем не менее Нестан была очень рада своему переезду. Она вернулась домой. На Красной площади собирались яростные люди с портретами Ленина и кумачевыми знаменами, и было видно: компартия жива. Да, их мало, но из искры возгорится пламя.

Нестан налегала на учебу и иногда ходила на эти митинги — духовно поддержать родную многострадальную партию в нелегкое время.

Группа, в которой пришлось учиться, была неоднородная. Провинциалки, мечтающие поймать московских женихов, сами москвичи, желающие побыстрее сдать очередную сессию и оттянуться в каком-нибудь теплом местечке с двойной изнанкой, кои в начале 90-х расплодились в большом количестве. Были среди этой публики и пара-тройка серых мышек, помешанных на учебе.

С одной из них, Леной, Нестан сдружилась на почве одалживания конспектов. СССР развалился, но экзамен по истории КПСС никто не отменял, а лектор, занудный мужик с зачесанными волосами, прикрывающими внушительную лысину, помимо билетов еще и требовал собственноручно написанные конспекты апологетов марксизма-ленинизма. Вот Нестан с Леной и разработали обоюдовыгодную систему писания материалов съездов пополам.

Во время такого совместного творчества Лена и обронила фразу:

— Эх, на что время тратим. Вот я для нашего батюшки жития святых с дореволюционного издания конспектирую и нашим раздаю, — и добавила неслыханное слово: — Благословение у меня такое.

Нестан подумала, что ослышалась. Уставилась непонимающе на подружку, но серые небольшие глаза собеседницы излучали мягкий, уверенный в своей правоте свет.

Слово за слово, вопрос за вопросом, и вылилась перед Нестан параллельная реальность, о которой она раньше слышала лишь отрывочно.

Оказывается, есть в Троице-Сергиевой Лавре богоносный старец о. Наум Байбородин, прозорливый и многомудрый (Нестан пришлось уточнять каждый из произнесенных эпитетов, настолько это было непривычно и резало ухо, хотя и обладало флером загадочности).

В пылу политических новостей мимо Нестан прошло не менее важное событие. Оказывается, идет полным ходом возрождение гонимой Христовой Невесты и все неравнодушные к судьбе отечества люди вливаются в ряды Матери-Церкви. Только так можно возродить Святую Русь и всенародным покаянием очистить грех цареубийства. Дальше Лена стала уверенно сыпать пачками предсказаний о близком приходе антихриста, чем и добила Нестан окончательно.

Любопытство — двигатель прогресса. Но нет правил без исключения. Долго ли, коротко ли, Нестан очутилась в церкви. Сыграли свою роль книги, атмосфера, прозрачный батюшка с надмирным взором и поучения Лены.

— Воцерковляйся, и Боженька даст тебе счастье. Вон у батюшки сколько чад, ему в рот глядят, каждое слово, полслова ловят, все в жизни применяют… Кого батюшка благословит, человек прямо на крыльях от него летит, порхает…

Глава 8

Чад было, и правда, вечно прибывающая толпа. Они толпились в узком коридоре и дышали друг другу в затылок. Нестан немного смутил этот факт:

— Как же исповедоваться в такой обстановке?

Но бойкая Леночка тут же ответила:

— А как в первые времена. Тогда была общая исповедь… Перед выходом на арену Колизея.

Вообще, у нее был готов ответ на любой вопрос, и она ими выстреливала точно к месту. Нестан принимала это как есть, не в силах приводить какие-либо противовесные аргументы. Лена уже была подкована и плавала в теме, как рыба в воде.

Погрузившись в изучение нового для нее мира, Нестан обнаружила много общего со своим идеалом: заповеди перекликались с моральным кодексом строителей коммунизма. И потому сердце шептало ей вкрадчивым голосом: «Тут твое место».

Поднятый Леной вопрос о счастье тоже упал на благодатную почву. Нестан задумалась:

— Что я хочу?

И сразу нарисовалась картинка. Муж, дети за столом, и она несет им что-то большое и вкусное.

Но вот вопрос: где взять подходящего мужа? Дело в том, что, прожив в Москве два года, Нестан все равно ощущала себя здесь не в своей тарелке. Вроде и ее это место на голубом шарике и в то же время чего-то не хватает. Ах, если можно было бы добавить сюда вместо снега много фруктов, солнца побольше и их резной балкон, на котором бабушка вывешивала старинный узорчатый ковер.

И еще было во всем этом слабое звено. Нестан не нравились здешние мужчины. То ли срабатывал детский стереотип, что будущий муж должен быть похож на ее папу, то ли резко отрицательный опыт с Виктором Сергеевичем тормозил на корню любые романы на новом месте жительства.

И Нестан, ужасно смущаясь, раскрыла свои тайные струны души всезнающей Лене. Ответ не заставил себя долго ждать.

— Да разве есть для Боженьки что-то невозможное. Давай к батюшке съездим на генеральную исповедь. Он помолится — и будет тебе жених. Стопроцентно будет. Ты только веруй. Вера, она это… как ее, горами двигает.

Что такое генеральная исповедь, Нестан не имела представления, но понимала, что надо быть максимально искренней. И вот в итоге после долгого ожидания она предстала перед батюшкой, чьи чада рассказывали легенды о его мудром водительстве и многочисленных чудесах.

Батюшка уже выглядел довольно уставшим и потому сидел, прикрыв глаза рукой. Видно было, что у него болит голова, но он мужественно терпит. Нестан опустилась на колени и стала что-то говорить о себе, напирая на высокоумие и раздражительность. Тут отец Наум открыл глаза и начал спрашивать Нестан о блудных грехах. Просто называл грехи, надо было говорить, согрешила в этом или нет.

Дверь в келью была наполовину приоткрыта, а в проходе стояли исповедники, ожидавшие своей очереди, им было слышно каждое слово их беседы. Нестан краснела, бледнела, а батюшка задавал вопрос за вопросом о детальных извращениях даже во сне.

Потом благословил ее и отпустил. Нестан вышла после исповеди, плохо соображая, куда идти дальше. У дверей ее ждала Лена и повела ее за руку, заботливо спрашивая:

— Ну как?

— Что как? Ужас какой-то. Я чуть сквозь землю не провалилась.

— Так это хорошо! — восклицала Лена. — Душа очищается. Теперь смотри, что будет батюшкиными молитвами.

Они вернулись в Москву и зажили прежней жизнью: институт, лекции, бытовые дела.

Глава 9

Гизо вошел в размеренную жизнь Нестан стремительно и как-то сразу дал ей понять, что встреча их знаковая и они оба должны принять важное решение. Ничего такого не было сказано, но на телепатическом уровне Нестан уловила этот посыл.

Нестан стояла в очереди в магазине за хеком. Высокий кавказец занял за ней и сразу же с места в карьер попытался с ней познакомиться. И хотя у Нестан был четкий принцип не заговаривать с подозрительными незнакомцами на улице, из очереди они вышли вместе.

— Давайте, я вам сумку понесу.

— Я сама понесу.

— Не позорьте меня. Как это идти рядом с девушкой и не взять сумку?

— Не позорю. Я незнакомым людям свои сумки не даю.

— Это мы быстро исправим. Я Гизо из Тбилиси. Скажите, как вас зовут, или я от вас все равно не отстану.

— Надо же, я тоже из Тбилиси.

— Что вы говорите! — восхитился настырный Гизо. — Звучит как тост.

— Совсем нет. С чего вы взяли про тост?

— Я прирожденный тамада, и я хороший тост чую одним… тьфу… сердцем. Точнее печенкой.

В итоге Нестан сдалась и представилась по всей форме.

Гизо прилип к ней, как банный лист. Потом они нашли массу совпадений. Оказывается, жили в одном районе, ходили по одним и тем же улицам, вспомнили общих знакомых, их родители учились в ГПИ, когда тот именовался ТбИИЖТом (Тбилисский институт инженеров железнодорожного транспорта).

— Ты просто обязана выйти за меня замуж! — заявил Гизо спустя два месяца после знакомства.

— Я никому ничем не обязана! — разозлилась Нестан.

— Обожаю, когда ты сердишься и люблю тебя еще больше! — засмеялся Гизо, беря Нестан за руку. — Ты лучше меня в этой Москве никого не найдешь. А в Тбилиси еще долго будет развал и бардак. Я сам оттуда еле ноги унес. Со мной не пропадешь, работать тебе не дам, женщина должна сидеть дома и воспитывать моих детей. Так что твой теормех и сопромат зря не зубри — пустая трата времени.

Нестан отбивалась, спорила, хотя мозжечком понимала, она уже замужем.

В суете подготовки к небольшой свадьбе все же спросила, ожидая услышать лишние комплименты в свой адрес:

— Почему ты остановил свой выбор на мне?

Гизо усмехнулся бархатными карими глазами и ответил совершенно серьезно:

— Я все просчитал. Из тебя получится хорошая мать и жена. Следовательно, ты мне обеспечишь крепкий тыл. Все остальное я смогу достать сам.

Поженились они в 1993 году. И хотя жизнь вокруг нельзя было назвать спокойной, но Нестан, находясь с мужем, чувствовала себя вполне защищенной от бурь и ветров, дующих снаружи.

Когда первые эмоции новизны осели и остыли, Нестан проанализировала события последних месяцев и пришла к неожиданному выводу.

— Это по молитвам батюшки все так сложилось.

Глава 10

Эту же мысль высказала Лена, которая неожиданно решила бросить мир («один соблазн и грех тут кругом») и пойти в монастырь. Она разительно изменилась внешне с первого курса. Ходила теперь в платке, повязываемом по самые брови, не расставалась с четками и говорила мало, но веско, всячески боролась со своим многоглаголаньем. Батюшка ей благословил носить во рту камень и назначил лимит столько-то слов в сутки. У бедной Лены никак не получалось вместить невместимое, и она потом все свои нарушения тщательно записывала в здоровенную канцелярскую тетрадь и отвозила батюшке. С Нестан она общалась теперь исключительно эпистолярным жанром, писала наставления и какие именно надо читать акафисты за нецерковного мужа, чтоб ребенок родился здоровым, и не нес греховное бремя отца в новую жизнь.

С деторождением в молодой семье как-то не складывалось. Нестан, памятуя о силе молитвы батюшки, старалась исполнять все до тонкости, чтобы Всеблагий Господь соделал ее матерью.

Через пять лет, в 1998 году, как раз на Иоанна Воина родился Ваня. Из-за имени у супругов вышел первый серьезный скандал. Гизо хотел назвать сына Мамукой, но батюшка, провидев такую ситуацию, отписал Нестан лично:

— Младенцу имя дать точно по святцам. Иначе быть беде.

Гизо не хотел и слышать ни о каких старцах, называя их прохиндеями, но тут случилось обстоятельство: ребенок в роддоме подхватил какую-то инфекцию и Нестан усмотрела в этом знак свыше, устроила Гизо такую истерику, что тот пушечным ядром помчался оформлять сына в госструктурах именно Иваном.

Колесо времени неспешно покатилось дальше. Нестан жила обычной жизнью домохозяйки. Растила сына, вела хозяйство, часто причащалась. Лена ушла в монастырь. Писала оттуда редкие смски с двойным содержанием, в основном словами батюшки.

— Курочка по зернышку клюет.

— Курочка яичко снесет.

— Молитвы не оставляй. В ней спасение.

В 2000-м году у Нестан родилась Аня.

Ездить к батюшке за благословениями с грудным ребенком и ждать в очереди было проблематично, и Нестан, к тому времени ставшая для своих прихожан Надеждой, обзавелась московским духовником, учеником старца, ревностным и молодым о. Андреем. С ним она была в постоянной переписке и созвоне, уточняя каждую мелочь, как жить и куда рулить семейному кораблю.

Гизо жил какой-то своей жизнью (Нестан с трудом могла бы членораздельно объяснить его профессиональную деятельность), но семью содержал отлично. В голодное, трудное время у Нестан всегда был забитый холодильник, и она потихоньку откладывала на приобретение дачи. Потому что какие москвичи без дачи. Нет такого и быть не может. С появлением Ани Нестан потребовалась няня. Гизо решил и этот вопрос.

Единственные трения между супругами возникали по поводу многодневных постов. Гизо злился и порывался разобраться с труднодосягаемым батюшкой, который задурил жене мозги.

— Я тебе говорю, ты меня так потеряешь. Я не железный. Не для того женился, чтоб на диване спать.

— Батюшка сказал: «Неопустительно».

— …!

— Не сквернословь. Все на ребенка пойдет.

— Тьфу.

И хлопал дверью.

Потом вдруг перестал скандалить и очередной пост встречал спокойно, с легкой ехидцей.

— И когда это кончится?

Нестан считала, что это батюшкиными молитвами настал в семье мир и покой.

О. Андрей, порывистый и горячий, не уставал талдычить своим чадам азы духовной жизни:

— Послушание выше поста и молитвы! Недомолились вы, недопостились, Господь простит. Главное, не высокоумничайте. Скажет вам духовное лицо: «Сажай яблоньку корнями вверх!» — твое дело сажать, а не рассуждать. И вырастет у вас в душе Послушание. А за послушание Господь даст мир и благодать вам и вашим детям.

Нестан слушала это и складывала золотые слова в своем сердце, стараясь ни в чем не переступить очерченных батюшкой красных линий.

Глава 11

Жизнь в России более или менее наладилась. Осталась позади чеченская война, отгремели бандитские разборки. И Нестан, как и подавляющее большинство страны, верила президенту и знала: «Путина России Бог даровал!» Значит, все будет хорошо. Так говорили все российские старцы и ссылались на афонских монахов. Гизо в силу природного скептицизма идей жены не разделял, но и в споры не пускался, раз и навсегда очертив границы в семье.

— Я деньги приношу, ты уют создаешь. Остальное пустое.

Дома бывал редко, но метко. У семьи был личный шофер, и новая дача радовала глаз Нестан. Дети подрастали, ходили на 10 кружков для саморазвития. Нестан руководила, Гизо оплачивал эти движения не глядя. Нестан — мать каких поискать. Она плохо не сделает.

Нестан иногда ловила на себе оценивающе-ироничный взгляд мужа и понимала его без слов. За эти годы она раздалась вширь. Сказывались постоянные посты. Нестан соблюдала все по дням скрупулезно, когда можно с маслом, когда без, а когда исключительно сухоядение. Духовность почему-то не возрастала, как это описывалось при трудах праведных в житиях, и Нестан, не имея других источников энергии, налегала на хлебобулочные изделия.

Несмотря на полноту, Нестан была легка на подъем. Где крестный ход, где паломничество, где дополнительный акафист после службы читать, или бессмертный полк с георгиевской ленточкой, там Нестан первая идет и детей с собой ведет.

Ваня ходил с матерью с радостью, Аня шла со скучающим взглядом, но оба знали хорошо: мамины действия не обсуждаются. Сказали: идти, значит, надо идти.

И вдруг в это мирное житие ворвалась оглушительная новость.

Был тихий семейный ужин, после которого планировалось читать житие Феодосия Кавказского и обсуждать прочитанное. На мобильном высветился неизвестный номер, и Нестан автоматически включила на громкую связь. Незнакомый женский голос без прелюдий сообщил:

— Слушай меня, старая корова.

Нестан тупо уставилась на телефон. Это явно не к ней.

— Вы к кому звоните?

— Тебе, тебе. Предупреждаю, не стой у меня на пути. Гизо я тебе не отдам.

Нестан перевела взгляд на окаменевших детей и тут же отключила телефон. Потом заблокировала номер негодяйки.

Нестан так разнервничалась, что не смогла читать запланированную книжку. Ваня смотрел на мать, и видно было по лицу, что сострадал, а Аня ушла к себе в комнату и заперлась.

С трудом, еле сдерживая себя, Нестан дождалась мужа для разбирательства. Гизо выслушал обвинения, поток слез и сказал резонно:

— А я тебя предупреждал. К чему сейчас эта мокрота? Да, у меня есть любовница.

— Как ты смел. Я думала, у нас образцовая семья. В христианском смысле.

Для Нестан треснул мир пополам. Хотя Гизо сохранял олимпийское спокойствие. Он дал жене выплакаться, а потом приобнял ее за плечи и сказал:

— Не бери в голову. Лиза, наверное, выпила лишнего и пошла качать права. Ты была и будешь моим тылом. Я все разрулю.

Со временем действительно все сгладилось, но рубец на сердце у Нестан остался. И каждый раз, провожая мужа до дверей или встречая, ловила себя на мысли: «К ней или от нее?»

Жизнь их семьи все равно можно было назвать благополучной. И когда Нестан подмывало пожаловаться своему духовнику на мужа, тот осаживал ропотницу:

— Бога не гневи. Ты других крестов не понесешь.

Глава 12

Между тем, в стране что-то стало неуловимо меняться. Нестан в постоянной круговерти домашних дел и церковного ритма не заметила, как ее любимая страна обросла врагами. Первая была Украина, в которой каким-то образом расцвел нацизм. Страшно представить, двадцать первый век и фашизм. Еще хорошо, что первый канал всю эту мерзость вывел на чистую воду.

Проповеди известных священников, с кем Нестан была на короткой ноге и кому часто жертвовала деньги, чтоб помолились то о благополучном исходе трудной контрольной, то о избавлении от депрессии Ани, тоже изменились. Они все чаще и чаще говорили о важности Русского мира и необходимости соборной молитвы о мире.

Нестан отдельно рассказывала детям об ужасах Освенцима и во сколько миллионов жизней обошлась нам победа в Отечественной войне.

Ваня слушал мать с горящими глазами по причине большой впечатлительности, Аня же, отцовская копия, фыркала в силу рано наступившего пубертатного периода.

— Ма, кончай, в школе уже с этим надоели.

Нестан не могла понять, почему дети такие разные уродились. Ваня, ее копия, наивный, чистый мальчик, несмотря на свои 16 лет, и Аня, скептик и циник, ее уже невозможно было затащить в церковь. Видно, за какой-то грех Господь попустил такого невера в семье.

В 2014 году выдалась всем Нечаянная радость — Крым вернулся в родную гавань. Даже Аня вместе с семьей пошла праздновать, чем и умаслила материнское сердце.

Снова круговерть закрутила Нестан. Приятные хлопоты: сыну надо в институт поступать. Всех знакомых батюшек мать подняла, прося святых молитв. И опять благодать Божия все покрыла: слабо подготовленный мальчик поступил. Нестан потом само собой благодарственный молебен отслужила и на несколько тысяч рублей милостыни раздала.

Единственно, что омрачало радость — война на Донбассе. До чего там бессовестные бандеровцы дошли, просто уму непостижимо: мальчика в трусиках на кресте распяли. Нестан, как услышала такое, ночь не спала и плакала. Даже Гизо встрепенулся, участие спросонок проявил:

— Что случилось? Кто-то из твоих родственников умер?

А как узнал подробности, к стене отвернулся и дальше захрапел.

Нестан перекрестилась. Нет, определенно, Аня в отца пошла, такая же черствая сердцем. Только требовать от матери может. То новый мобильник, то джинсы определенной фирмы. Уж как батюшка был против, запрещал отроковице и то, и другое, так мерзкая девчонка мать измором взяла, голодовку объявила и своего добилась. Теперь чуть что не так, рубит с плеча:

— Не суйся ко мне. Это мое личное пространство.

Ворочается Нестан, ночь очередную не спит, не знает, как сладить со своенравной девчонкой.

Ох, трудное это дело — детей растить. Хочется, чтоб Страх Божий имели, а на практике совсем другое вырастает из маленьких розовых комочков.

Глава 13

Съездили как-то с детьми в один дальний монастырь, где подвизалась Лена. Ане пришлось пообещать беспроводные наушники, чтоб соизволила поехать в святое место. Нестан в глубине сердца очень надеялась, что благодать обители тронет сердце дочери и та изменится в лучшую сторону.

Старые подруги обнялись, расцеловались. Нестан ждала с нетерпением этой встречи, но реальность внесла свои коррективы.

Лена как-то пожухла и резко постарела, с первого взгляда было ясно, что это больной, надломленный человек.

— Что с тобой, Леночка? — спросила Нестан, участливо вглядываясь в бывшую однокурсницу.

— Да вот, по грехам страдаю… — скороговоркой бормотнула она. Бегающие глаза скользили с одного предмета на другой.

— А это дети мои. Помнишь, ты молилась о них, — Нестан, улыбаясь, показала на рядом стоящих сына и дочь.

Взгляд исподлобья на указанный объект и механическое перебирание засаленных четок. Автопилотом привычное:

— Спаси Господи.

— Вот приехали к вам благодатью зарядиться! — Нестан бодро пыталась разрядить обстановку.

— Во спасение души и тела.

Нестан вскоре оставила попытки пообщаться, закруглила аудиенцию и повела детей «к святынькам». Ваня смотрел по сторонам, Аня шла рядом, погруженная в свои мысли. Потом спросила мать:

— Ма, а может ей к психиатру надо?

— Кому? — оторопела Нестан. Вопрос дочери застал ее врасплох. Она тоже думала, что не так с Леной.

— Лене твоей. А что? Я читала симптомы психических расстройств. У нее очень похоже.

— Не болтай глупости! Здесь само место лечит. И духовник обители высокой жизни человек.

— Так симптомы куда деть? — упорствовала Аня.

Нестан в глубине души тоже так подумала, но категорично оборвала дочь:

— Не твоего ума дело! За своими грехами лучше смотри.

И повела детей по заранее продуманному маршруту.

Глава 14

Ваня устроился на новую работу, Аня тоже заканчивала свой универ и все добивала постаревшую мать очередной новой идеей — уехать учиться в Европу, и вдруг все рухнуло.

24 февраля по телевизору Путин объявил о начале СВО. Нестан, Ваня и Аня, замерев, слушали обращение к народу, Гизо, как всегда, не было дома.

Ваня, посуровев лицом, сказал глухо:

— Я, мам, добровольцем пойду. Страна в опасности. Не смогу сидеть дома.

Нестан не успела ответить, как Анька вскрикнула:

— Ты что, идиот? Каким еще добровольцем? На нас никто не нападал.

— Они, гады, восемь лет над Донбассом издевались.

— Оооо, — Аня выбежала в свою комнату и заперлась. Так она делала, когда не хватало аргументов.

…Нестан сидела на кухне и смотрела невидящим взглядом в огромный экран плазменного телевизора. Ведь как все хорошо развивалось. Дети выросли, практически уже сами стоят на ногах, в Тбилиси очень выгодно прикупили одну квартиру, сделали евроремонт и планировали там отдыхать каждое лето. И вдруг все в секунду стало неважным и каким-то третьесортным, не стоящим внимания…

И вот Ваня воюет на фронте, иногда звонит матери, с отцом не говорит, потому что тот был категорически против решения сына. Аня поехала в Тбилиси за своим бойфрендом-программистом, который выехал туда со своей фирмой в начале марта 2022. Нестан не смогла усидеть дома, тоже выехала в Тбилиси. Гизо воспринял этот отъезд спокойно.

— Езжай, отдохну тут от вас.

Так семья, самое дорогое, что было у Нестан, распалась на несколько разных осколков. И почему так сложилось, не понять, сколько голову ни ломай.

Вместо эпилога

В то утро Нестан разбудил телефон. Чей-то грубый официальный голос осведомился, с кем говорит, потом, получив утвердительный ответ, выдал скороговоркой:

— Ваш сын Иван контужен и находится в госпитале в Воронеже. Ему ампутировали ноги. Удостоен правительственной награды.

Нестан выронила айфон из ослабевшей руки. Только и смогла вымолвить:

— За что, Господи?

Божьи жернова медленно закрутились в другую сторону, развертывая перед Нестан новую реальность.