Православные знакомства. Глава 8
3 сентября 2017 Константин Кокорев
Глава 8. Матушка
«Завтра… Уже завтра они уедут», — сквозь сон мелькнула спасительная мысль. Затем Роман Романович открыл глаза и буркнул:
— Уже встаю…
Понедельник, шесть утра. У Романа Романовича только закончилась служебная неделя. Неделя, на который он каждый день, утром и вечером, служил в храме. В воскресенье вечером с отцом Леонидом спели акафист. Со вторника на среду – Покрова, престольный праздник. В храм должен был приехать архиерей, праздничное богослужение, на котором обязательно присутствие всех священников. Всего один день выходной. Один день выспаться. Но уже с вечера Юля начала нудить. Что Вера давно не причащалась. Что они уезжают к маме и вернутся неизвестно когда, что если не в понедельник, то уже всё, больше никогда ребенок не причастится. А перед дорогой, да без причастия, с ними непременно что-то случится. Гололед, водопад или просто все умрут. Роман Романович пытался вяло возражать беременной жене, но тщетно.
Поэтому утром, с трудом открыв глаза, он приподнялся на кровати. Вера, их двухлетняя дочка, мирно посапывала.
— Юль… Может, не будем ее будить? Смотри, как спит? Давай еще чуть… Поспим, — Роман Романович попытался обнять жену. Он прижался к её оголенному животу, в котором уже восьмой месяц развивался его сын. Имени у мальчика еще не было, решили назвать в честь того святого, в день которого ребенок родится.
— Ты… — Юля резко отодвинулась и гневно взмахнула рукой. — Тебе лишь бы поспать. Ты же священник. Ты должен заботиться о духовном развитии нашей семьи. Это ты должен был первым предложить причастить дочь! А я тебя еще уговариваю. Даже слышать ничего не хочу. Быстро вставай, собирайся в храм.
Юля поднялась с кровати. Её оголенные груди колыхнулись и с лёгким шлепком упали на огромный живот. Никакой эротики. У полусонного мужчины это вызвало только легкий приступ отвращения. Юля подошла к шкафу, накинула халат, взяла полотенце и ушла в ванную умываться.
— И не вздумай опять заснуть. Убью, — совершенно серьезно прошептала жена, перед тем, как покинуть спальню. Конечно, не убьет. Но как минимум надуется и будет еще долгое время компостировать мозг. Лучше даже не проверять. Роман Романович сел на край кровати, почесал свою бородку, затем пузико, которое за три года совместной жизни увеличилось почти втрое. Конечно, с пузом жены не сравнить, но тоже такое, приличное. Юля периодически дразнила мужа, подшучивала, мол, кто из нас ждет второго ребенка, ты или я. На что отец Роман смело отвечал, что так и есть, в нем живет маленький Иисус Христос. Раза два шутка прошла бесследно. Но после очередной лекции от жены, что так священнику вести себя не подобает и с такими вещами не шутят, Роман Романович просто делал вид, что не замечает подколок.
Он лениво достал из-под кровати носки, натянул один и с сонным любопытством принялся рассматривать лежащий неподалеку телефон. Прислушался. Юля закрыла дверь на защелку и включила воду. Значит минут двадцать он совершенно свободен. Роман Романович в одном носке и трусах встал с кровати и подошел к иконостасу. На самом краю, около Псалтири, заряжался айфон. Роман Романович отключил его от розетки и вернулся в кровать. Уже год как для входа в телефон на экране стоял пароль, который священник менял каждую неделю. Первое время это была просто привычка. Сейчас же ему реально было что скрывать. Шесть непрочитанных сообщений «В контакте» остались висеть еще с вечера.
Интуитивно оглянулся на дверь и открыл диалог. «Очень соскучилась», «Когда же мы наконец увидимся», «Я себе вчера места не находила. Хотела сходить в храм, но так и не решилась. Испугалась, что смогу опять увидеть тебя. Не знаю, смогу ли теперь ходить в наш храм», «Я сижу и вспоминаю нашу позавчерашнюю беседу. Я миллион лет не вела такой интересный, глубокий диалог», «Обнимаю тебя, целую, приезжай ко мне скорее».
Роман Романович вернулся на кровать и начал неуклюже, путая слова, печатать ответ. «И я очень скучаю. Юля завтра уезжает к родителям с Верой. Я сразу к тебе. Не знаю, не уверен, что останусь с ночёвкой. Но попробую. Обещаю. Не могу без тебя».
Сообщение ушло. Роман Романович нажал на имя собеседника и попал на личную страницу Вики. На фото в майке и шортах стояла великолепная девушка с лучезарной улыбкой. За её спиной прямо в море заходило индийское солнце. «Какая же она красивая, Господи, какая же она красивая…»
Отношения между молодыми людьми развивались стремительно. Уже на второй день после того, как получила телефон, Вика написала Роману Романовичу смску. Что-то очень аккуратное и благочестивое, типа «отец Роман, я безумно рада, что познакомилась с Вами, Вы лучший священник из всех, с кем я была знакома. Именно Вы привели меня к вере». Роман Романович долго не решался ответить. Он несколько раз доставал телефон тайком от жены, перечитывал смс и в конце концов набил: «Спаси Господи, Виктория. Вы же понимаете, что это не я, это Бог через меня говорит с Вами». И тут же удалил историю переписки. Ничего особенного в смс не было, но почему-то Роману Романовичу не хотелось, чтобы жена увидела эту переписку. И хотя за всю совместную жизнь Юля ни разу не поинтересовалась ни смс, ни приложением «В контакте» мужа, страх все равно оставался.
Вика в ответ на смс написала какой-то очередной комплимент. Потом вопрос на духовную тему. И началась интенсивная переписка. После десятой или пятнадцатой смс молодые люди договорились встретиться. Юля как раз до конца августа жила у родителей, и священник смело договорился о встрече в пятницу вечером. Роман Романович готовился к встрече особенно трепетно. Он погладил рубашку в клеточку с коротким рукавом, триммером подстриг усы и бороду, погладил брюки, постриг ногти и надухарился туалетной водой «Адидас. Спорт» — сам он такие вещи не покупал, эту воду подарила одна прихожанка, после того, как отец Роман освятил ей магазин парфюмерии. «Какой запах вам больше нравится?» — низким голосом спросила толстенькая низенькая женщина и поднесла несколько пробников к носу священника. Роман Романович выбрал не глядя, по запаху.
Встретились в парке им. Ленина. Небольшой, с высокими деревьями и тёмными аллеями, главным его преимуществом было то, что он находился далеко как от дома священника, так и от его храма. Вика как всегда была сногсшибательна. И, главное, была одета в совершенно непривычную для Романа Романовича одежду – синие джинсы с подворотом, белые кроссовки на белый носочек с оголенными щиколотками, легкая светло-зеленая блузка, волосы забраны в хвост. И никакого платка. Ни на голове, ни на шее. Обычная, светская, красивая девушка.
— Добрый день, батюшка, благословите, — девушка сложила ладошки лодочкой под благословение. Отец Роман перекрестил, и они медленно пошли вдоль аллеи. Разговаривали обо всем понемногу. Девушка рассказывала о том, как пришла к Богу, Роман Романович о быте и особенностях жизни в семье священника. Они смеялись, шутили, атмосфера становилась все легче, свободнее. И к концу вечера Роман Романович даже решился купить девушке мороженое, а она взяла молодого человека за руку. На прощание девушка снова поцеловала священника в щеку.
Домой Роман Романович не шел, летел. Он до последнего не признавался себе, что влюбился по уши. «Это просто духовное единство, нам просто интересно вдвоем». Вечером, когда он на коленях стоял у иконостаса и читал молитву, мысли бегали далеко за пределами комнаты. И только когда капля воска обожгла пальцы, отец Роман очнулся и понял, что назад дороги нет. Не дочитав молитву, он потушил свечу, вскочил на ноги и дрожащими руками взялся за телефон. Набрал знакомый номер и, даже не поздоровавшись, тихо пробормотал в трубку: «Я приеду?» «Приезжай», — также тихо ответила девушка. Эту ночь, первую в их отношениях, они провели вместе.
— Ты что, совсем сума сошел? – раздался повелительный голос жены за спиной. — Ты не слышишь, что Вера уже проснулась? Что ты уткнулся в свой телефон?
Роман Романович побледнел, покраснел, молча положил телефон.
— Я… Я в ванную. В душ. Сейчас умоюсь и пойдем. Одевай пока дочку.
Священник залетел в комнату, закрыл на щеколду дверь, включил посильнее воду и сел на край ванны.
— Господи, что же делать… — пробормотал он. — Как теперь жить?
После той ночи жена вызывала у Романа Романовича только приступ отвращения. Хорошо, что сейчас она беременная. А что будет дальше? Когда она родит и захочет нормальных, сексуальных отношений? Как он сможет ей объяснить, что никакого желания к этой женщине у него уже нет. Хотя… Хотя и до рождения-то. Ничего толком не было. Только встретившись с Викой, он наконец понял, что такое любовь. Что такое страсть. Что такое ждать и желать, когда женщина погладит тебя по голове, когда обнимет.
С женой это всегда походило на какой-то договор об оказании услуг, нотариально заверенный, за подписями духовника Юли, мамы Юли, самой Юли и её верующей подруги. Причем договор носил односторонний характер, явно не в пользу священника: «просящая» сторона обязалась «дающей» исполнить некоторый комплекс услуг, как-то: помыть посуду, искупать дочь, отремонтировать кран и только при выполнении всего комплекса услуг «дающая» сторона обязалась совершить половой акт по отношению к «просящей» стороне.
Но самое страшное, в этом договоре был целый список дополнительных условий, исписанный мелким шрифтом под звездочкой. Список, который, естественно, «просящая» сторона при заключении договора не сочла нужным прочесть. А жаль. Там были очень важные пункты относительно того, по каким причинам «дающая» сторона может отказать в оказании услуги. Например, один из четырех православных постов: Рождественский, Успенский, Великий или Петропавловский. Также каждую ночь под среду или пятницу. В ночь на воскресенье. В ночь перед причастием как «просящего», так и «дающего». С учетом того, что Роман Романович каждую литургию причащался, в году на половой акт оставались считанные дни. Но на этом список под звездочкой не заканчивался. Там были условия и похлеще. Например, «дающая» сторона имела полное право не давать во время месячных, во время беременности, с первого дня зачатия. Кроме того, в самом конце стоял пункт, который, на самом деле, перечеркивал все остальные и просто мог быть единственным. Этот пункт звучал так: «дающая» сторона имеет право отказаться от исполнения услуги без объяснения каких-либо причин.
Но и это еще не все! Дальше под звездочкой стояла не менее важная информация: ни качество, ни время оказания услуги договором не обговаривается и остается на усмотрение «дающей» стороны. И это еще не все! «Просящая» сторона не имеет право заранее, до заключения договора, даже на проспект оказываемых услуг, даже на иллюстрацию. Грубо говоря, подписывая данный договор, «просящая» сторона покупает кота в черном мешке за бешеные ресурсы. И после подписания уже не имеет права договор расторгнуть.
Роман Романович глубоко вздохнул. Встал к раковине и принялся умываться. С Викой же всё было не так. Никакого договора. Никаких обязательств. Ничего такого. Но от этого отношения становились еще доверительнее, еще трепетнее. Да что там говорить, общего между Викой и Юлей не было ничего. Тишина, спокойствие с Викой. И постоянное пиление – лёгкое или усиливающееся при попытках хоть как-то противостоять — со стороны жены.
Выходить не хотелось. Не хотелось видеть жену. Хотелось спрятаться здесь, в ванной и дождаться, пока семья уедет к тёще. Потом выскочить и убежать.
Телефон. Как жалко, что он оставил телефон в комнате. Вдруг Вика что-нибудь написала. Скорее всего что-то нежное и ласковое. Неожиданно внутри все похолодело. Роман Романович побледнел. Телефон остался с Юлей. В одной комнате. Телефон, на который могло прийти сообщение от Вики. Священник быстро утерся махровым полотенцем, причесался и вышел из ванной. Сердце выскакивало, но внешне он был совершенно спокойный.
Ничего страшного. Нет, Юле настолько наплевать на их отношения, что она даже не заметит никаких изменений. Она живет каким-то своим, космическим мирком, скорее всего мысленно уже у мамы, кушает свои любимые оладушки, жалуется мамаше на то, какой же у нее нерадивый муж и как он не любит свою дочь… Роман Романович почти успокоил себя, но как только он завернул в зал, руки опустились. Юля стояла около молитвенного уголка, а в руках держала айфон Романа Романовича. Она подняла глаза и всё стало ясно. Жена прочитала переписку. Может быть, всю, может быть, часть, не важно. То ли Юля что-то заподозрила, когда застала мужа с телефоном на молитве, то ли пришло какое-то сообщение, и она подошла посмотреть, то ли просто нелепая случайность – теперь это было совершенно не важно. Юля стояла с телефоном в руках и с каким-то незнакомым, чужим выражением лица рассматривала мужа.
— Что это? – процедила она.
— Это… Мой телефон, — Роман Романович еще пытался отшутиться. Чисто автоматически.
— Смешно. Очень даже, — и неожиданно, Роман Романович даже не успел нагнуться, телефон со всего маха пролетел над его головой, ударился с грохотом об дверной косяк и отлетел под диван. Вера в кроватке заплакала.
— Уходи вон отсюда, — Роман Романович с ужасом увидел, как дрожат руки жены, — уходи к чертям отсюда.
— Юль… Подожди. Давай поговорим…
— Иди к чёрту! – Юля взвизгнула так громко, что даже Роман Романович пригнулся, пытаясь зажать уши. За все время их совместной жизни, несмотря ни на какие ссоры, Роман никогда не видел жену такой.
— Я никуда не пойду, это мой дом. И твой, Юль. Давай поговорим.
— К чертям! Тогда я уеду отсюда. И никогда больше сюда не вернусь. Ты… Ты… Ты же священник… Как? Что… — Юля села и разрыдалась. Они с Верой в два голоса, кто кого перекричит, сидели и плакали. Роман Романович растерянно помялся у входа, поднял свой айфон и вышел на кухню.
Читайте также:
