Ахилла

«Ничего мы не можем подарить Господу, кроме собственных грехов. Да и те — скучные».

о. Войцех Дроздович

«Миру нужны святые. Хотя этого мало. Миру нужны о-о-чень радостные святые».

о. Фаддей Дайчер

Прошло несколько лет с тех пор, как отец Войцех уехал от нас на родину, в Польшу.

Здесь, в Сибири, он оставил воспоминания о себе, распавшиеся на кучу анекдотов — веселых и грустных. Просто отец Войцех всегда был Человеком из анекдота.

Когда прибил плакат для проповеди гвоздями к роялю в красноярском храме-филармонии.

Когда вместо «Евангелие от Луки» нечаянно произнес в проповеди на ломаном русском «Евангелие от Лукавого«(!).

Когда носил красный берет.

Когда однажды проснулся знаменитым.

Когда вдруг исчез с польских телеэкранов и появился у нас, в маленькой сибирской телестудии.

Когда бестолково и талантливо учил нас работать и жить.

Пока отец Войцех день за днем творил собственную легенду прямо на наших глазах, рядом с ним меркли любые творческие идеи. Он умел превращать беседу в «диалог на пороге», рассказ в притчу, а любое дело — в сюжет. Точнее, в анекдот.

Три желания

— Я всю жизнь мечтал иметь три вещи, — рассказывал нам отец Войцех. — Осла, контрабас и кинокамеру. И Господь исполнил все мои желания.

Сначала у молодого ксендза появился осленок Франческо. Весь приход ужасно гордился тем, что в Рождественских яслях стоял живой ослик.

Свой контрабас отец Войцех попросту нашел в музыкальном магазине. («Чудо» заключалось в рождественской скидке, приблизившей мечту к реальности.) Уцененный инструмент успешно снялся вместе с отцом Войцехом в клипе «Приходской блюз» на крыше варшавского небоскреба.

А кинокамера настигла Войцеха уже в Сибири. Это был настоящий «Бетакам» — страшно дорогая профессиональная камера, подаренная епископу Сибири американскими спонсорами. Так отец Войцех стал первым сотрудником будущей телестудии «Кана». И даже ее жильцом.

Но это было уже после того, как отец Войцех побыл телезвездой в Польше.

Как отец Войцех стал телезвездой

Шел отец Войцех по улице в своем красном берете и встретил знакомого, который работал на телевидении.

— Нет ли у тебя подходящего человека на примете для детской передачи? — спросил тот.

Отец Войцех принялся уговаривать своих друзей по очереди. Все, как один, пугались и отказывались.

— Тогда, может, сам попробуешь? — вдруг сказал товарищ с телевидения.

Войцех удивился и решил попробовать. И в один прекрасный день проснулся знаменитым. На всю Польшу.

Четыре года взрослые и дети каждое воскресенье прилипали к экранам, чтобы отправиться с веселым ксендзом в невероятные приключения, а самые знаменитые артисты, музыканты и писатели почитали за честь принять участие в его передачах.

Но это было уже после того, как отец Войцех устроил большой телевизионный скандал.

Отец Войцех и телевизор

Это произошло во время военного переворота. По улицам Польши ездили танки.

Отец Войцех готовил своих прихожан к Великому посту и готовился сам.

Для воскресной проповеди ему понадобился телевизор. Он нашел как раз то, что надо: с черно-белым изображением, старый и поломанный.

И вот телевизор был воздвигнут на амвон. Священник объявил во всеуслышание среднее количество часов из жизни современника, убитых за этим ящиком, после чего призвал прихожан отказаться от телевизора хотя бы на период Великого Поста. Наконец, взял в руки топор и… разрубил им телевизор. Для пущей наглядности. Храмовая акустика многократно усилила предсмертный хрустальный звон аппаратуры. Народ безмолвствовал.

Отец Войцех рассказывал, что никогда больше не слыхал он подобной тишины во время проповеди. Зато успех от первого религиозного шоу отца Войцеха оказался шумным.

На следующий день расстроенные родители привели к нему на исповедь мальчика, который сбросил с девятого этажа новенький «Филипс».

К церкви подъехало телевидение. Новость о том, что Католическая церковь в лице варшавского священника публично выразила протест с помощью топора против государственной политики, освещаемой телевидением, вызвала большое волнение. Какой-то генерал тут же позвонил епископу.

«Ну зачем же топором! — негодовал епископ. — Он с ума сошел! Не мог как-нибудь так, потихоньку…»

Отцу Войцеху пришлось на время скрыться. В эфир на этот раз он не попал. В конце концов попал он в Сибирь.

«Кофе по-католически»

Сибирская католическая телестудия «Кана» в первоначальном варианте напоминала спортзал, только пустой, без снарядов и без спортсменов.

Здесь жили драгоценный «Бетакам», отец Войцех, монтажный компьютер и допотопная кофеварка. Запахом студии был аромат кофе. На запах с утра до вечера слетались гости. Высокий, худой и сутулый человек в длинном белом свитере крупной вязки, похожий на альпиниста, обнимал любого, кто перешагивал порог студии, затем угощал ритуальным «кофеечком».

Процесс варки напоминал запуск небольшого космического корабля: прибор издавал шум, свист, пар, дым и конечно сногсшибательный аромат. Это был настоящий «кофе по-католически» (отец Войцех не признавал «кофе по-протестантски», то бишь растворимый).

Спал он на доске, днем служившей столом, убрав кофеварку и развернув спальный мешок.

Картошка по рецепту Джорджа Уолтера

Нас, новых сотрудников, отец Войцех научил фирменному блюду — вареной картошке «по рецепту Джорджа Уолтера».

Джорж Уолтер — американский дьякон, совершающий паломничество в Иерусалим. Иерусалим далеко, поэтому «идет в Иерусалим» — это перманентное состояние бородатого чудака в джинсовом плаще в комплекте с голубоглазой и белозубой улыбкой.

Отцу Войцеху посчастливилось зимовать с американским монахом в одной сибирской заброшенной деревеньке, и тот научил его этому нехитрому блюду.

Взять 1 кг картошки, 0,5 кг моркови, 1 крупную головку чеснока.

Нарезать крупными кусками картошку и морковку; не срезая кожуры, положить в тефлоновую кастрюлю; посолить, добавить в воду давленого чеснока и варить, пока не выкипит вся вода. После этого подлить в кастрюлю подсолнечного масла и обжарить на нем картошку и морковку прямо в кожуре.

Отец Войцех уверял, что это блюдо никогда не надоест. За обедом он обычно рассказывал про своего американского друга, героя собственноручного своего фильма «Как дойти до Иерусалима». Вспоминания, как картошка, никогда не устаревали.

При таком тусовочном образе жизни Войцех ухитрялся работать. Работа для него была таким же состоянием души, как путешествие в Иерусалим Джорджа Уолтера, где важен сам процесс.

Все же для превращения процесса в результат отец Войцех привез из Польши своего молодого друга из телевизионного прошлого — брата Дамиана.

Зуб

У Войцеха в студии отломился кусок зуба. Тогда он приклеил его обратно китайским клеем. Хватило на два месяца. А потом отец Войцех зуб потерял — съел его за обедом, вместе с картошкой Джорджа Уолтера.

Два дня он ходил мрачный, ни с кем не разговаривал и никому не улыбался. Зато на третий день, войдя в студию, мы увидели, как отец Войцех что-то оживленно рассказывает кучке хохочущих священников, при этом широко скалясь, как раньше.

— Войцех нашел свой зуб! — радостно сообщил брат Дамиан.

Очки

Отец Войцех долго и тщетно уговаривал брата Дамиана приобрести для съемок специальные очки.

— При таком оборудовании оператор может подкрасться совсем незаметно и снять жизнь такой, как она есть. Смотришь себе в другую сторону, противоположную той, куда направляешь камеру, а сам все видишь!

Отец Войцех тогда как раз собирался снимать жизнь бомжей. В конце концов купил очки на собственные деньги и привел из Польши.

— Сидите здесь, — приказал нам отец Войцех, — сейчас я вам что-то покажу.

Скрылся в монтажной, а через минуту вышел к нам в очках. Огромная черная конструкция вокруг головы, мигающая красная лампочка на лбу и нацеленный на нас объектив камеры… Отец Войцех был похож на инопланетянина.

— Ну и что скажут бомжи!? — спросили мы.

На следующий день отец Войцех захотел посмотреть, как очки устроены, и разобрал их.

Несколько дней на его столе лежала кучка мелких деталек. После сборки у отца Войцеха остался в руках какой-то винтик. Тогда отец Войцех снова разобрал и высыпал очки в полиэтиленовый пакетик, а затем убрал в кладовку. Он вообще любил все разбирать.

Католический фильм про мух

Отец Войцех был постоянно недоволен собой.

«Эх, сделать бы что-нибудь эдакое, достойное Господа!» — мечтал он.

Но ничего «эдакого» не придумывалось. От этого он сильно расстраивался.

— Эх, и зачем нужна эта студия! Продать бы ее и купить печенюшек, — жаловался он Дамиану.

— Тогда зачем ты притащил меня в эту Сибирь? — удивлялся Дамиан. — Давай работать.

Но Войцех безнадежно махал рукой. Католическая общественность тщетно ждала от него хороших набожных фильмов: он не мог себя заставить делать ничего святого.

— Я лучше сниму фильм про мух. Ха-ха — католический фильм про мух!

Но и этот замысел остался неосуществленным.

В студии появилась раскладушка. Когда отец Войцех среди дня молча лежал на раскладушке прямо в ботинках, мы знали, что он тоскует.

Время от времени отец Войцех загорался и принимался за работу. Он разбирал компьютер, распиливал «Бетакам» в целях усовершенствования, придумывал клипы. В такие периоды он работал даже по ночам.

Но однажды отец Войцех случайно нажал не на ту кнопочку и выбросил из компьютера все фильмы, над которыми шла работа, свои и чужие.

Утром сотрудники обнаружили отца Войцеха за компьютером, уронившим голову на руки.

— Отец Войцех, как вы могли?! Выбросили свой клип?

— В-все! — Войцех горестно кивнул.

— Как!! Все?! А мой Владивосток? И Владивосток?!

— В-все!..

— А моих бомжей? И бомжей?!

— В-все!..

На отца Войцеха было жалко смотреть.

— Да ладно, что же теперь! Не расстраивайтесь. Ничего страшного.

Войцех с надеждой поднял глаза:

— И правда, ведь ничего страшного.

— Что значит — «ничего страшного»?! — снова разозлились мы. — Ну как вы могли! Столько фильмов!!

— Да разве это фильмы… — махнул рукой отец Войцех.

И в чем-то он был прав.

Старец

Зачем католикам телевизор? Нужно ли Богу телевидение? И вообще — что бы сделать такого, что было бы достойно Господа?

В поисках ответов на свои вопросы отец Войцех поехал к известному польскому священнику по имени Фаддей Дайчер. Несмотря на неважное самочувствие, старичок принял его.

— Отец, как мне узнать волю Господа?

— Разве ты ее не знаешь? Каждый из нас призван к святости, — ответил старец.

— Отец, как же мне быть — заниматься мне телевидением или нет?

— А какая разница. Говорят «занимайся» — так занимайся; нет — значит, не занимайся, — ответил старый католический мудрец.

Отец Войцех вернулся в Новосибирск полным сил и идей.

Но тут его назначили настоятелем прихода Кафедрального собора. И отец Войцех перестал заниматься телевидением. А мы, его сотрудники, превратились в его прихожан.

Грешники

Стиль исповеди отца Войцеха можно назвать щадящим: пришел — уже молодец.

Грехи он предпочитал крепкие, настоящие, леденящие кровь. Не какое-нибудь там «мало молюсь», а типа — запой, убийство, прелюбодеяние. К таким грешникам он испытывал почти нежность.

— Прелюбодеяние, значит, — уважительно кивал он головой. — Жалеешь, что согрешил?

— Нет, отец, не могу…

— Понимаю. Как же быть… А жалеешь, что не жалеешь?

— Жалею, жалею.

— Ну так иди себе с миром, — отпускал его Войцех.

Нельзя сказать, что отец Войцех в совершенстве владел русским языком, но на исповеди его это не смущало.

— Когда я был в Америке, приходилось принимать исповедь даже на английском, а я его вообще не знаю.

— Но как вы узнавали, что за грехи у человека?

— А какая мне разница, это его проблемы. Исповедь есть разговор с Богом, а мое дело — отпустить эти грехи. Я и отпускал.

Российские грешники удивили отца Войцеха непомерной протяженностью исповеди.

— Вы не знаете, зачем они мне это рассказывают? — пытался выяснить у знакомых отец Войцех.

— Что — это?

— Ну, историю свой жизни, — объяснял священник.

— Ну а как иначе?

— Пусть перечислят мне грехи, а я сделаю разрешение, и делу конец, — объяснял отец Войцех.

— А поговорить?

Польский ксендз не знал, что слово «исповедь» в широком русском смысле трактуется как «излить душу».

А потом отец Войцех задумал издать книжку.

Книжка

Маленькую книжку с картинками для взрослых и для детей. Веселую и грустную. Простую и мудрую. И чтобы состояла из притч. Некоторые притчи Войцеху подсказала жизнь. Например, эту:

«- Что спасет мир? — спросил я старца.

— Миру просто необходимы святые… Хотя и этого тоже недостаточно: миру нужны о-о-о-о-очень радостные святые!»

Другие притчи много лет любовно шлифовались на проповедях. Предметом проповеди отца Войцеха становилось все что угодно. Все шло в дело. Отец Войцех проповедовал и про троллейбус с оторванным рогом.

Про рыбу, которая всю жизнь искала океан.

Про дыру в заборе, который оставил для своих овец Добрый пастырь.

А еще про «рыбалку».

«Молитва чем-то похожа на рыбалку. „Удочка“ нашей молитвы — это воздетые руки и преклоненные колени. А на „крючок“ мы надеваем все самое лучшее: мир, добро, красоту.

Но рыба не приплывает. Почему? Потому что на „крючок“ надо надевать „червяков“ нашей жизни — наши грехи. И вот тогда к нам издалека приплывет самая большая Рыба».

Притчи были готовы. Теперь нужен был художник.

Художник

Своего художника отец Войцех нашел совершенно неожиданно. Зайдя по делу в красноярскую картинную галерею и случайно заглянув в один зал, Войцех бросился туда, забыв про все.

В этом зале было страшно весело. Здесь был стойкий русский дух. Каждая картина была похожа на анекдот. Везде жил-поживал один и тот же бородатый мужичок в лихо заломленном треухе — эдакий русский мастер красиво соврать и не дурак выпить. Нарисованный чистыми и яркими красками, мужичонка выглядел по-детски наивным и хитрым одновременно. Вот он в своем треухе играет на балалайке, и его слушают теленок и овечка с петухом на спине. Вот он сидит с ядреной бабенкой в баньке — голый, но почему-то тоже в треухе. А на другом полотне солдаты Христа распинают, только вокруг — русские избы и сугробы.

Знакомиться с Юрием Деевым отец Войцех специально отправился в Красноярск.

Не сразу, но согласился веселый художник работать над книжкой с картинками, несмотря на нехватку времени. Даже взял задаток. Отец Войцех был доволен. Показал нам буклет художника. С фотографии глядел знакомый бородатый мужик.

***

Неожиданно художник ушел в подполье, не отзывался на телефонные звонки. Отец Войцех забеспокоился, заслал гонцов к художнику. Те сообщили: жив, но пьет, потому что откуда-то получил деньги. Войцех спрашивал: много ли еще осталось? Красноярские друзья прикинули: примерно половина.

Тогда отец Войцех набрался терпения и стал ждать. Говорил, что никогда столько не молился. И тут пришла телеграмма от художника: срочно приезжай, принимай эскизы.

Отец Войцех собрался в тот же час.

***

Вернулся из Красноярска с кучей эскизов, но слегка озадаченный. На рисунках — все тот же посконный бородатый мужик посреди сугробов и дымящихся избушек.

— Я ему говорю: Юрий, ты нарисуй мне Доброго такого пастыря с овечкой на руках! А он мне: извини, Войцех, так не могу. Извини.

— И как же он его нарисовал?

— Да вот так!

На рисунке — бородатый мужик играет на балалайке для овцы с петухом на плече.

— Я сначала удивился, а потом подумал: да, вот это действительно Добрый пастырь!

Даже к самой поэтичной притче «Голубь и ветер» про Святого Духа художник Деев нарисовал того же мужика в треухе, да еще с петухом под мышкой.

— Я ему говорю: причем здесь петух, когда у меня — про голубя? А он мне: Войцех, ну какая разница! А действительно, какая разница?

Чем дальше, тем больше отец Войцех привыкал к картинкам — уж очень веселыми были они. Пусть не слишком набожными. Зато книжка выходила очень сибирской — с избами, сугробами, бородатым Добрым пастырем в треухе.

Но в канун Нового года случилась беда. Когда тридцать первого декабря отца Войцеха зашли поздравить прихожане, он сидел перед компьютером, уронив голову на руки.

— Сегодня ночью умер мой друг. Он был художником.

Другой адрес

Войцех еще не успел уехать из Новосибирска, как мы уже начали по нему скучать.

И сам он поначалу здорово скучал по Сибири. Даже придумал себе электронный адрес sibiriak@pl. (Правда, испугался, что брат Дамиан будет смеяться, и поменял адрес.)

Теперь у отца Войцеха совсем другой адрес. Зато, говорят, в доме на стенах висят сибирские картинки художника Юрия Деева. (Они уже цветные: их раскрасила одна польская художница, подруга отца Войцеха.)

Рассказывают, отцу Войцеху подарили двух белых овечек. (Правда, их съели собаки. Он ничего не стал рассказывать юным прихожанам, вместо этого пошел и купил новых.)

Есть у него и ослик. По воскресеньям он катает детей.

А еще говорят, что в его новом приходе уже есть духовой оркестр!

Сейчас отец живет в бывшем домике камедулов и, говорят, спит в гробу. В настоящем гробу. Анекдоты продолжаются. Там, где нас нет.

Отец Войцех — наш самый удивительный и, увы, несбывшийся сюжет.

Здесь, в Сибири, он был для нас кусочком Польши. Мы тогда не догадывались, что в Польше все, кто смотрит телевизор, знают веселого священника Войцеха.

Зато теперь для нас Польша — страна людей, которые знают и любят нашего отца Войцеха.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: