Ахилла

Ta Tiana

«Плач третьей птицы» — необычная книга. Она интересна тем, что рассказывает о жизни современных российских монастырей изнутри. Что важно — прямо и честно говорит о борьбе «земного» с «небесным», т.е. о тёмных и светлых сторонах монастырской жизни. Без надоевшего всем елея, но с огромной любовью к монашеству как таковому.

Написала книгу игумения Феофила (Лепешинская), настоятельница Богородице-Рождественской девичьей пустыни в селе Барятино. Придя к монашеству уже в зрелом возрасте, в конце 1980-х, она сначала была послушницей в Шамордино, а затем попала в Малоярославецкий монастырь, откуда её направили старшей сестрой в Барятино. Монастырь пришлось строить с нуля на месте, где был приходской храм и при нём небольшая общинка простых как пять копеек старушек. Выпускнице журфака МГУ, литератору, человеку из мира столичной культуры, как можно догадаться, пришлось несладко на первых порах. Но с самого начала м. Феофила ставила перед собой задачу создать такую обитель, где доминантой жизни была бы любовь людей друг к другу. В целом — удалось.

Монашество — сердце христианства, напоминает она в своей книге. А в сердце христианства — доброта, сопереживание, забота, без чего и любовь к Богу невозможна. Для верующих это, казалось бы, должно быть очевидно, однако приходится напоминать:

«…вера приобретает у постсоветских людей искаженный, безрадостный, устрашающий смысл, как альтернатива упраздненной идеологии, только вместо маркса-ленина Бог, властитель и каратель, блюститель порядка с плеткой, авторитет, безжалостный тиран, источник запретов и наказаний: «ропщешь, потому и болеешь»; «только попробуй уйти из монастыря – умрешь без покаяния»; «выступаешь? за близких не боишься?».

Христианство вместо неисчерпаемого источника живой воды становится сводом правил, инструментом подавления, а человек по отношению к такому Богу всегда занимает позицию раба или бунтовщика; стоит ли удивляться, что в стране, пережившей социализм, любому общежитию угрожает сползание к зоне; всемогущий идол, называемый Богом, используется для принуждения, для воплощения принципа «я начальник – ты дурак»».

Текст лёгкий, образный, насыщен множеством жизненных примеров и литературных параллелей — как из мира светской, художественной литературы, так и из мира литературы внутрицерковной.

В этой книге, как в жизни, страшное соседствует со смешным, искрометный юмор, смех над собой — с болью о людях, об искажении монашества.

В главе «Наедине с медведем» м. Феофила пишет: «Мы пережидаем скорби как нечто временное, как препятствия на пути, между тем они и есть путь…», но предостерегает: «Теория, говорил, кажется, святитель Феофан Затворник, придворная дама, в словах и действиях её всё кажется так просто, мило и естественно, а практика – медведь в лесу, который при неумелом с ним обращении может и спину сломать».

Примеров последнего достаточно в главе «Не делайтесь рабами человеков», где показано, что скорбь скорби рознь и некоторые вещи терпеть нельзя ни в коем случае:

«Издевательство и тиранство возможны, разумеется, при общности воззрений начальствующих и подчиненных… <…> …с одной стороны, позиция «какой спрос с ничтожества» означает отказ от принципов, стойкости, от всякой ответственности, в сущности, от христианства; с другой – неизбежно следует реванш гордыни, обостряется подозрительность, ожесточение: ведь всякий норовит обидеть слабого, если не отгрызаться; «я-то один, а они-то все!».

Вступивший в монастырь склонен доверять чужому опыту – послушание же! – считая все смиряния вплоть до прямых издевательств допустимыми и даже необходимыми: память подсовывает темничников в «Лествице» и несчастного Сервия в «Сказаниях Нила Мироточивого»; сомнения от контраста с духом Христа и Евангелия изгоняются услужливой мыслью об особом статусе монашества в среде христианства. Идеальное послушание часто маскирует нравственную неразборчивость, стремление к карьере, ради которой приближенные к начальству становятся поощряемыми соглядатаями, доносчиками и гонителями».

По поводу «Лествицы» хочется сказать особо. Один из удивительных православных святых, преподобный Гавриил (Зырянов), живший в конце XIX — начале XX века, говорил, что преподобный Иоанн Лествичник, живи он в наше время, написал бы свою «Лествицу» иначе, без опоры на принцип «пей поругание, как воду», но сообразуясь с особенностями современного человека. Об этом рассказывает епископ Варнава (Беляев) в жизнеописании, которое назвал «Тернистым путем к небу». Доминантой жизни о. Гавриила стала именно любовь к людям, самозабвенная забота о них.

Добавим несколько слов и о названии книги. Оно отсылает читателя к древней притче о трёх монахах на берегу моря: двоим были даны огненные крылья, а одному какие-то бессильные, так что он едва перелетел через пучину, часто погружаясь в неё: «Первые два монаха служили изображением монашества первых времен, а третий – монашества времен последних, скудного по числу и по преуспеянию».

Эти слова взяты эпиграфом к «Плачу…», как и основанные на них строки о. Романа (Тамберга):

…Лишь я погибаю, как третия птица;

Над тучами реять мне сил не дано…

Все чаще приходится в волны садиться…

Но, Боже, не дай опуститься на дно!

***

Не секрет, что сегодня монашеский образ жизни вызывает много споров и недоумений не только среди далёких от Церкви людей, но и среди верующих. В книге «Плач третьей птицы» приводится взгляд, основанный на глубоком знании христианской, православной традиции, святоотеческого наследия. Книга, вызвавшая при своём появлении в 2008 году много споров и нареканий, сегодня актуальна как никогда. Она, безусловно, заслуживает внимания и побуждает верующих к серьёзному диалогу о путях современного монашества.

А людям, далёким от церковной и, тем более, монастырской жизни, книга будет интересна как True Story, рассказ о реальных судьбоносных событиях, — недаром она написана профессиональным журналистом, прожившим яркую и нестандартную жизнь.

Источник