Ахилла

Из цикла «Теория бытия». Продолжение, предыдущие части тут.

Достоверность точных наук была весьма высока на протяжении всей истории человечества. История же естественных наук — это история ложных гипотез, заблуждений, а порой и откровенного мракобесия, которые опровергаются по мере развития науки и далее уже не поминаются, дабы не осквернять светлый образ научного знания. Но достаточно вспомнить о существовании комиссии по борьбе со лженаукой при Президиуме Российской академии наук, чтобы понять, что и сегодня ситуация не сильно изменилась.

Гуманитарные же науки вообще не имеют хоть сколько-нибудь полной и общепринятой теории личности, не имеют представления о базовой структуре личности (индивидуальности, ипостаси человека). Нет фундаментального, парадигматически целостного представления о самом «предмете изучения», поэтому гуманитарные теории и напоминают описания слона слепцами из известной притчи.

Человек имеет неполное, поверхностное, а порой и ложное представление даже о самых простых и очевидных предметах. Но есть одна область знания, завершенная во всей своей полноте и окончательности еще в средние века, — это знание о Боге, о Его воле, аксиологии, методологии домостроительства, о Его логике, предпочтениях, намерениях, путях и т.д. Категорический богословский догматизм однозначно свидетельствует о том, что Бог давно и окончательно познан. И эта догматическая самонадеянность еще полбеды, догматизм стал главным препятствием для богопознания, потому что независимое осмысление путей Господних запрещено под страхом самых суровых наказаний, вплоть до смертной казни (спасибо атеизму, который остановил эту церковную бесовщину). Развитие богопознания категорически запрещено, движение человечества к Богу остановлено в самом начале его пути. Так и получилось по слову Божьему: «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали» (Лк.11:52).

Я понимаю протестантизм в его желании освободиться от догматизма богословской традиции. И казалось бы в условиях богословской вольницы уж точно можно превзойти окостеневший фундаментализм, но когда сталкиваешься с неопротестантским богословием, то с удивлением обнаруживаешь субъективизм всемеро худший. Удивительно, но почему-то не получается ничего стоящего у богословия, порвавшего с традицией. Протестантский тезис «только Писание» приводит лишь к тому, что Предание начинает свой путь по второму кругу, с нуля, и тут же заходит в тупик новых благоглупостей.

Я понимаю первохристиан, понявших опасность тотальной «протестантизации» богословия и положивших границы (догматы) в областях наиболее значимых богословских представлений. Но догматизм стал проникать во все поры Церкви, а в итоге мы получили Церковь в виде одного гигантского и тотального догмата, в котором все давно окаменело как в музее палеонтологии. А что, спросите, в этом плохого? А то, что догматизированная Церковь не исполняет своей главной функции — она направляет человеков не к Богу, а только к своим догматам, законам и канонам, в исповедании которых, дескать, и есть спасение. В такой атмосфере вызревают только книжники, законники и обрядоверы, а вот по детям Господним у Церкви хроническая задолженность перед Господом. Для массового пользователя такая Церковь, вероятно, является единственно возможным ее вариантом. Как политическая фракция, которая должна голосовать в парламенте единообразно, дабы сохранять свою жизнеспособность, так и Церковь.

Если у верующего не возникает никаких сомнений по всему спектру традиционных представлений Церкви, то это пустой верующий, бездумный. Думающий же христианин, даже если он по ряду положений и не согласен с «коллективом», должен помалкивать о своих сомнениях, обходить стороной трудные вопросы, лукавить, недоговаривать и придерживаться демократического принципа подчинения меньшинства большинству.

Как, например, определяется Церковь в догмате: «единая, святая, соборная и апостольская». Некая небесная Церковь, возможно, и такова, но это описание не имеет ничего общего с нашими религиозными организациями, которые враждуют между собой и преисполнены тех же, а то и худших грехов и пороков, нежели мир. Разумеется, опытный демагог-законник может девятью разными способами «доказать» незыблемость девятого члена Символа Веры, несмотря на то, что предстоятели поместных Церквей гнушаются даже за один стол сесть друг с другом.

В учебнике догматики сказано, что понятие «Церковь» настолько масштабно, что даже дать исчерпывающее определение этому слову невозможно. Вот так. Определение предмета неизвестно, но святость его догматизирована. В результате чего под догматизированную святость Церкви подпадает буквально все, что так или иначе с ней связано. И любое критичное слово в адрес хоть чего-либо, хоть сколько-нибудь каноничного, фактически является хулой на Церковь.

Догмат о святости Церкви сыграл с ней дурную шутку, этот догмат лишил ее права на самокритичность, но предписал Церкви каноничность самодовольства. Фактически объявив для Церкви совесть грехом, а гордыню — добродетелью. Понятно, что произойдет с человеком, который придерживается такого правила. А гордыня и самодовольство разве не ведут социальный институт Церкви к деградации? Ведь мы, человеки, имеем дело именно с социальным институтом Церкви, а не с неким «мистическим телом», в существование которого можно верить только при достаточно богатой фантазии.

Церковь предлагает человеку только комплексное вероисповедание, то есть евангельское Откровение идет в пакете с бесчисленными канонами, правилами, кумирами, ритуалами и прочими заповедями человеческими, а всякий, кто пренебрегает этими догматами, автоматически становится еретиком и раскольником. Поверить в евангельского Бога не сложно, но как поверить в Бога Церкви, на которого понавесили языческой мишуры и погремушек, как на рождественскую елку, понавесили столько, что уже и образа Божьего за каноничными суевериями и мифами не видно.

Церковь сетует на обмирщение общества, но глубинная причина этого разрыва в том, что миру нечего искать в организации, которая так и не преодолела фундаментальную для нее добродетельность рабства, и рабства даже не Богу, а догматам и канонам церковной организации. Благочестие оформилось в образ робкого, бездумного, измученного бременами вероисповедания раба. Не удалось христианству оторваться от языческих моделей вероисповедания. Найти Христа под многовековыми языческими отложениями трудно. А найдя, Его еще надо очистить от налипшей на Него Церкви. И миновать Церковь в этом процессе никак не получится, ибо слишком много значимого для понимания Бога в Церкви накоплено. Презирающий святоотеческое наследие обречен на исповедание глупостей и заблуждений личных, но преклоняющийся перед Преданием обречен исповедовать канонизированное язычество. Вот такая неразрешимая дилемма.

Если завтра наш Синод благословит православных исповедовать филиокве и креститься двуперстием, то я и глазом не моргну, потому что эти догматы не имеют для меня никакого значения. Но вы представляете, что скажут на это наши законники и обрядоверы, которых вырастила и воспитала наша Церковь? Это же будет вселенская катастрофа Церкви, такая же, как и те, которые уже случились по этим поводам. Я говорю слово против догматизма не от куража вольнодумства, а потому что догматизм воспитывает не христиан, а гордецов-обрядоверов, верящих не в Бога, а в богоугодность и спасительность своих догм и канонов. И это страшно.

В тоталитарном обществе закон и порядок поддерживаются страхом и насилием, в демократическом же — сложным и непрестанным трудом политиков, которые изворачиваются, как могут, дабы излишне не использовать репрессивные методы для поддержания стабильности общества. Церковь пошла по пути страха и догматического насилия, потому что поддержание свободы во Христе требует огромного, сложного, организационного и богословского труда от лидеров Церкви в процессе по-настоящему соборного богопознания. А бездушным и ленивым первосвященникам нужна такая обуза? А способны они понести такой труд в своей глупости и гордыне? Так и сформировалась догматическая «свобода во Христе» — от забора и до обеда.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: