Ахилла

Дмитрий Иванович Ростиславов (1809–1877) — профессор Санкт-Петербургской духовной академии, писатель. Окончил Рязанскую семинарию и Петербургскую духовную академию. Был профессором физико-математических наук при академии. Позже уволился из духовного звания в светское.

Его труды «Об устройстве духовных училищ в России» (1863) и «О православном белом и черном духовенстве в России» (1866) были сначала опубликованы в Лейпциге, но через десяток лет, с ослаблением цензуры, и в России.

Продолжаем публикации отрывков из книги Ростиславова о белом и черном духовенстве. Предлагаем вашему вниманию отрывок из главы «О том, что епархиальные и семинарские власти намеренно препятствовали разъяснить настоящее положение белого духовенства и духовных училищ».

…1) В № 46 «Дня» 1863 года напечатано, что в Гродненской губернии «немалое число священников не высказало всего, что желало высказать, будучи отчасти удерживаемо от этого рачительностью некоторых лиц, власть имущих, чтобы многописанием не утруждать высшего начальства; отчасти потому, что должны были приноровляться к личным мнениям и воззрениям упомянутых лиц». …

2) Благочинные наши, пишут в «День» (№ 17 1863 г.) с восточной границы Заволжских степей, благочинные, чрез которых объявлялось духовенству распоряжение Присутствия, … повели дело совсем не так, как ожидало духовенство и как бы следовало его повести. Одни из них продиктовали причтам, что и как нужно написать на вопросы, предложенные на суждение духовенства. Продиктовав, благочинные дали приказ чрез неделю приготовить ответы и представить их благочинным, для представления в свою очередь на рассмотрение в консисторию. Изготовленные и представленные чрез неделю ответы благочинные возвращали причтам для переделки, потому что находили в ответах или излишнее, или несогласное с тем, что они диктовали. Из представленных чрез неделю в другой раз ответов некоторые были возвращены опять для исправления.

Но и консистория не захотела не проявить своей самостоятельности. Она представленные благочинными отзывы возвращала назад с приложением формы для исправления и изложения по этой форме, и причты чрез два месяца снова должны были переделывать свои отзывы по этой форме.

Удивительно еще, как консистория не сделала выговора причтам, не оштрафовала их, по крайней мере, некоторых из них! Право, это было бы кстати. …

3) Протоиерей одного кафедрального собора в отзыве своем о средствах улучшить быт соборного духовенства, написал, что для этого достаточно увеличить получаемые оклады одною третью. Относительно себя о. протоиерей был совершенно прав: он занимал квартиру комнат в 15 и получал всего до 1500 руб., прибавка еще 500 руб. давала ему возможность жить по-барски. Но причту, особенно низшему, нельзя было удовольствоваться одной третью. Квартиры для него были отведены чрезвычайно тесные и убийственно-дурные, некоторые члены его получали по 100-150 руб., чрез прибавку к этой сумме 33 руб. 33 к. или 50 р. они все-таки оставались бедняками. Поэтому, когда протоиерей потребовал от них подписи под составленным им отзывом, то они просили позволения подумать об этом, и один особенно старался убедить прочих подать от себя особое мнение. Протоиерею это не понравилось, он начал притеснять главного, по его мнению, зачинщика, бунтовщика. Прямо преследовать за то, что не подписывает бумаги, нельзя, надобно было сделать диверсию и напасть с другой стороны. В этом ему помогали два шпиона, доносившие о всех словах и поступках возмутителя.

Однажды возмутитель при других стал уличать шпиона в наушничестве, последний поднял шум, на который явился протоиерей, признал возмутителя пьяным и обязал его подпискою не пить вперед. В другой раз, когда протоиерей начал прижимать возмутителя, то этот в виде угрозы сказал: я сделаю более, нежели удавленник (NB. незадолго до того времени один из причта от придирок и нападок властей удавился).

Наряжен был суд, обвиненный требовал следствия, но ему все-таки не объявляли, в чем он обвиняется, и только делали отдельные запросные пункты. При всем том нашли возможность обвинить его только в том, что он два раза в год был не в трезвом виде. Хотя один из членов консистории и сказал, что обвиняемого бы следовало произвести в дьяконы, так как едва ли кто из судей, если сказать по совести, только два раза был в год навеселе, однако возмутителя отправили в монастырь на два месяца.

4) Вот случай, где возмутитель кое-как избавился от беды. Один причт города N, отвечая на вопрос: в чем именно признаются неудовлетворительными нынешние средства содержания духовенства — отвечал, что нынешний способ содержания приходских причтов портит нравственность духовенства, возбуждает в нем дурные навыки и страсти и указал средства к уничтожению зла. Что же тут дурного? Но консистории этот отзыв почему-то не понравился и она не захотела довести его до Высочайше учрежденного Присутствия. Продержавши у себя почти четыре месяца докучливую бумагу без движения, она успела убедить старшего члена причта (он вместе и член консистории) переделать отзыв. Но один из членов причта, — очень умный, энергический и ученый священник, — отказался исполнить трѳбование консистории, объявив, что не видит в нем ни малейшего следа законности, другие же члены переделали отзыв, который и был отправлен в консисторию, но уже не официальным путем, а чрез благочинного, — не при рапорте, а домашним образом, секретно (№ 7 «Дня» 1864 г.).

Но дело этим не окончилось. Сначала после того, как напечатано было известие об описанном событии в «Дне», консистория допрашивала священника о том, как он смел огласить то, что сделалось втайне, хотя под статьей «Дня» не было подписи священника. Последнему удалось скоро тут отделаться.

• Вы браните светскую цензуру? Эх, познакомьтесь с духовною
• Иеремиада, или Печальные рассказы о том, что приходится выносить духовному лицу

Но духовные власти не скоро забывают тех, кто, по их мнению, виноват пред ними. Консистория и епархиальный начальник с нетерпением ждали случая поприжать либерала. Случай, по-видимому, самый благоприятный, скоро открылся. В храм, при котором состоял священник, обещалась приехать одна важная особа для служения молебна, вследствие чего чередной священник должен был дожидаться ее. Полагая, что она еще нескоро прибудет, он начал другую службу, а между тем особа приехала прежде окончания ее. Правда, произошло небольшое замешательство и замедление, но собственно дурного, противозаконного ничего не было.

Епархиальные власти воспользовались этим событием. По предложению архиерея, консистория потребовала к себе непослушного священника и стала выговаривать, как он смел делать такой ужасный поступок? Как он смел служить литию, когда должен был приготовляться служить молебен? И настойчиво требовала объяснения. Одно только забыли почтенные члены — именно разведать, да точно ли нелюбимый ими священник был дежурным в то время, как важная особа служила молебен в храме. Обвиняемый, наконец, спросил, в чем вы меня обвиняете? И когда ему описали его ужасное преступление, тогда он говорившему обвинителю сказал: «в этом я столько же виноват, сколько и вы». «Как так? — воскликнул обвинитель. — Да я вовсе не был и не обязан был быть в церкви». «И я так же не был и не обязан был быть», — отвечал обвиняемый. «Да ведь вы были дежурным», — ему сказали. «Нисколько, дежурным был и служил молебен такой-то, его спросите».

Сама консистория сконфузилась и доложила о казусе епархиальному начальнику. Замечательно, что настоящего виновного даже и не призвали в консисторию.

Рисунок Вячеслава Полухина

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: