Ахилла

Сейчас, когда градус массового психоза растет с каждым днем, помимо вопроса на что теперь жить при ухудшающемся финансовом положении, еще более острым, чем раньше, становится вопрос: что делать тем, кто хочет сохранить свое лицо и быть верным своим принципам, но при этом не быть растерзанным и сожженным на костре толпой, приходящей в ярость от того, что кто-то смеет не маршировать и не зиговать в унисон?

Все чаще приходится слышать от знакомых, какое озлобление со стороны Z-нутых испытывают люди, не придерживающиеся «генеральной линии партии».

Вот яркий пример. Получил такое сообщение от Батюшки М:

«Одна „церковная женщина“ пустила по храму слух, что я „получаю от Запада большие деньги“ и „изготавливаю бомбы“. И многие ей поверили! Дурка!

Да мне вот, брат, не смешно совсем. Такие и донос напишут куда надо и жизнь могут испортить. Больная фантазия промытой пропагандой головы способна на многое. Если человек против войны (зачеркнуто) спецоперации, значит он нацпредатель и служит Западу. У нас по ТВ сутками этому учат».

Положение «вольнодумцев» становится все более хрупким.

Насколько я готов пострадать за свои взгляды? И кому это нужно? Не разумнее ли мимикрировать и сидеть тише воды — ниже травы?

Эти вопросы терзают меня постоянно.

С одной стороны, не надо лезть на рожон и кидаться на амбразуру, специально провоцировать толпу, чтоб стать мучеником. Зачастую это «синдром жертвы»; нередко желание пострадать связано с расстройствами личности и рассматривать это надо не только философски как волевое решение индивида, а и с точки зрения психиатрии. Но где же золотая середина: не быть сожженным на костре, но и оставаться собой при своих принципах?

Приведу на память слова одного ныне здравствующего популярного психотерапевта. Он настоятельно советует не пытаться изо всех сил спасать этот мир: это, говорит, как стоять на берегу реки с веслом и помогать реке течь в нужную сторону — и без этого река будет течь как надо, не трать время на пустое, сядь в лодку и пусть движения веслом уйдут на то, чтобы насладиться плаванием.

Когда ты увидел, что это общество больно, а ты, между тем, хочешь сохранить разум и частичку здравого смысла, то первое, что надо сделать — это прикинуться для всех, что ты такой же больной, как и остальные. И второе: найти таких же сознательных здравомыслящих людей и помогать друг другу сохранить разум среди безумия и абсурда.

Доктор в целом разумно говорит, но с первым я не согласен. Слишком это уже потребительский взгляд.

Не могу прикидываться и мимикрировать ради собственной безопасности — и хоть что ты сделай. Не хочу предавать правду. На ум приходит пример Галилеянина и достойнейших Его последователей, например, Дитриха Бонхеффера и Оскара Ромеро.

Вот, я говорил о толпе: с одной стороны, хочется отгородиться от толпы, потому что я вижу свое сознание — в первую очередь, индивидуальным сознанием, развиваю критическое мышление и имею свое частное мнение, но как полностью отделить себя от общества, которое образует эту толпу с коллективным разумом? Ведь это самое общество, с которым у меня «контры», мне дает воду в кране, электрический ток в розетке и все прочее; у общества есть потребности в продукции, производя которую, я зарабатываю себе на кусок хлеба. Это если бы я ушел совсем в лес, в сибирский глухой скит, я имел бы большее моральное право показать кукиш толпе, обществу, открыто высказывать все, что я думаю о законах, обычаях, религиозных и прочих представлениях толпы. Ну а пока я часть общества и пользуюсь всеми благами, оно взамен требует от меня, чтобы я играл по определенным правилам, одобряемым населением на этой территории.

С завидным постоянством в стране, в которой я живу, выходят все более и более абсурдные законы, которые нравятся одурманенным пропагандой людям, но вступают в противоречие с моей личной позицией и моим пониманием веры и здравого смысла.

— Рискованно говорить о религиозном мракобесии трезво и полностью открыто, потому что это может оскорбить некие чувства верующих, оберегаемые полицейской дубинкой.

— Опасно критиковать действующую власть, ибо неуважение к власти также карается законом.

— Теперь по закону о фейках даже войну нельзя называть своим словом, предписано использовать мерзкий эвфемизм «спецоперация».

— Нельзя ни выйти на митинг, ни высказать свою позицию на одиночном пикете. Да что уж, известное дело, за лайк и репост в соцсетях можно схлопотать проблемы.

Про митинги оговорюсь отдельно. Я не верю в «единомышленников» и потому давным-давно не хожу на протестные политические акции. Толпа, вышедшая высказаться против лжи и беззакония, — это тоже толпа и действует по законам толпы: сегодня ты ее часть, а завтра толпа заметит, что ты не вписываешься в ее рамки и, ничтоже сумняся, распнет по обычаю.

Хочется быть законопослушным гражданином, тихим обывателем. Но когда выходят законы, исполнение которых противоречит совести и убеждениям, когда общество ждет того, что ты примешь участие в людоедской трапезе, посвященной богу Марсу… Приготовься быть для такого общества не просто чудаком, а еретиком, предателем и изменником.

Франц Егерштеттер, как это хорошо показано в фильме «A hidden life», жил тихой размеренной жизнью добропорядочного гражданина, но когда его стали обязывать принять участие в войне, которую он по своей совести посчитал хищнической, несправедливой и бессмысленной, то его самого и его семью ждала участь быть изгоями среди зигующих соплеменников, а затем и казнь по приговору «пилатовского суда». Это только один пример. И сколько еще как известных нам, так и безымянных героев духа сознательно выбрали плаху. И вот теперь этот сонм приговоренных толпой и пилатами мучеников светит маяком для тех, кто оказывается в похожей ситуации, несмотря на различие эпох, мест действия и прочих обстоятельств.

Также отмечу, что не все достойные уважения и подражания люди были тверды как кремень. Но и у них есть чему поучиться. Например, трезвому уму Стефана Цвейга, невзирая на финал его земного пути. Но он же сам при жизни признавал: «моей натуре — я не стыжусь открыто признать этот недостаток — не свойственно героическое».

Вообще, трудно указать на кого-либо как на пример среднего пути, не вижу смысла искать совершенный, идеальный образец для подражания, все ситуативно и индивидуально. Впрочем, если и есть лично у меня такой субъективный список, то в качестве одного из наиболее ярких примеров привел бы Бенедикта Спинозу (известного тем, что за свободомыслие был отлучен от еврейской общины). Глубочайшее уважение вызывает его отказ на приглашение курфюрста преподавать в знаменитом Гейдельбергском университете. Мыслитель прекрасно понимал, что кто оплачивает ужин, тот и выбирает музыку. Спиноза предпочитал уединение и обособленность, а умер он хоть и весьма молодым, но тихой и мирной смертью, не находясь в каком-либо открытом конфликте с властями и обществом, что выходило далеко не у всех столь нестандартно мыслящих людей.

Для кого-то, опять же, внутренней эмиграции недостаточно. Как раз в дополнение к предыдущим примерам, Батюшка М. привел слова нашего современника, бывшего уже священника, Федора Людоговского, которые здесь будут очень уместны:

«Что касается меня, то меня не устраивает ни вариант мимикрировать, ни вариант подвергнуться репрессиям, поэтому я выбрал третий вариант, и моя семья меня поддержала. <…> Наверное, выходом могла бы стать внутренняя эмиграция — делаем то, что делаем, в подлостях не участвуем, надеемся на лучшее и все такое. Но я не уверен, что это работающий совет. Кто-то, возможно, так и живет, а кто-то воспримет такой совет как издевательство. <…> Я по натуре не боец, хотя, было дело, ходил к Замоскворецкому суду в рясе — но я четко понимал, каковы пределы того, что я могу и готов делать. <…> А вот что-то более решительное, где есть реальная опасность попасть под замок, — нет, это не мой выбор. Мой выбор был уехать».

***

В итоге, как видите, никакого ответа на вопрос о среднем пути, о золотой середине, я не дал, лишь обозначил остроту и важность его поиска. Если когда-нибудь начну предлагать единый шаблон и навязывать всем одинаковую униформу, значит, я уже умер и писать за меня продолжает зомби.

Напоследок пожелаю читателям, чтобы верность своим принципам приносила поменьше страданий в нашей земной жизни.

По словам латиноамериканского теолога Хона Собрино, образ Христа и возложение страданий на последователей были связаны с самого начала и продолжают оставаться таковыми; тем не менее страдание Христа может и должно восприниматься не только как символ страдания, с которым нужно отождествляться, но также и как символ протеста против этого страдания.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: