Ахилла

Повторяем интересный текст 2018 года. Если у автора за три года изменилось что-то в мировоззрении — предлагаем поделиться с нами.

Я провела в Церкви ровно 10 лет, после чего сняла крест и отказалась даже от роли захожанки. И, как многие здесь, на «Ахилле», хочу поделиться тем, как это произошло.

Это не будет рассказ об оборотнях в рясе, токсичных духовниках или злых старухах. То, что в Церкви есть как хорошие люди, так и плохие, никогда не производило на меня какого-то сильного впечатления. Я работала в церковных структурах и видела и тех, и других. Кое-кому мне и сейчас хочется плюнуть в лицо (потому что подставлять вторую щеку я больше не считаю правильным). Но, хотя мне есть что вспомнить, к Церкви и к христианству вообще у меня другие претензии.

Сначала, так сказать, о теории.

Христианство претендует на то, что события, положившие ему начало, — события исторические, бывшие в реальности. В Символе веры упомянут «Понтийский Пилат» — не как судья, который подписал смертный приговор проповеднику из Назарета, а как правитель, при котором те самые исторические события происходили.

Но это значит, что и подойти к этим событиям можно с позиций истории. И тут начинаются вопросы.

Лично для меня важнейшими оказались два факта. Во-первых, апокалиптические чаяния ранних христиан. Они верили, что Второе пришествие случится при их жизни. Умершие воскреснут, а мы (живые) изменимся, пишет апостол Павел. Двухтысячелетней истории никто не ждал. Но они ошиблись. Что это значит? Что Христос ошибся? Ведь это Ему приписывают слова «не прейдет род сей, как все это будет» (понимать под родом сим род человеческий — большая филологическая вольность). Или Его все-таки неправильно поняли?

Но если так, то не мог ли Он (или они) ошибиться и в чем-то еще?

Согласитесь, сроки Второго пришествия — это не какая-нибудь мелочь вроде тех, к каким любят придираться буквалисты.

Вторая интересная тема — авторство и время создания Евангелий. С тем, что Евангелие от Иоанна создавалось самое раннее в 90-е годы, не спорят, кажется, даже и православные. А теперь представьте, что учеников какого-нибудь очень почитаемого духовного наставника спустя 60 лет после его смерти просят записать воспоминания о нем. Да еще в эпоху, когда нет ни архивов, ни аудио- и видеоматериалов, ни СМИ… да что там, с грамотностью туго. Кстати, сами создатели (или, по меньшей мере, редакторы) четвертого Евангелия в самом тексте говорят о себе «мы». Об этих «мы» у нас как-то не принято упоминать.

Создание синоптических Евангелий в современной библеистике также относят к последней трети первого века. При этом два автора очень активно использовали текст третьего — так активно, что это не похоже на три рассказа трех очевидцев (как обычно объясняют противоречия в текстах), скорее — на работу автора и двух редакторов.

Кстати, об очевидцах. С большой долей вероятности ни один из евангелистов не был знаком с Иисусом лично и уж точно не входил в круг Его ближайших учеников. Евангелист Марк вообще, возможно, не был палестинцем…

Почему это важно? Да потому что из текстов Нового Завета нельзя понять, чему на самом деле учил Христос и кем Он считал самого себя.

И, кстати, даже если мы примем, что Евангелия предельно точно отражают историческую реальность, появятся новые вопросы. Например, отношение к закону Христа (закон нужно исполнять — только правильно, а не по-фарисейски) и апостола Павла (закон больше не нужен не только язычникам, но и христианам из иудеев). Павел, по всей видимости, Евангелий просто не читал — они были написаны после его смерти. А если бы прочитал? Интересно было бы написать на эту тему роман в жанре альтернативной истории.

И это я еще молчу про Ветхий Завет.

А широта толкований? Можем ли мы однозначно утверждать, что христианство митрополита Антония Сурожского, человека очень деликатного, интеллигентного и, судя по всему, сторонника идеи апокатастасиса, — что это христианство ближе к оригиналу, чем христианство, например, ура-патриотическое?

Итог: в какой-то момент количество нестыковок достигло критической массы, и я поняла, что больше не могу верить в церковную версию этой древней истории.

От «теории» перейдем к практике.

Отбыв в Церкви 10 лет в качестве активной прихожанки, певчей, сотрудника церковных структур, я перепробовала многое. Послушание духовнику, трехдневные голодовки на первой седмице поста, сверхчастое, как иные выражаются, причащение с тщательной подготовкой, поклоны, Иисусова молитва, паломничества, труд в монастыре, чудотворные иконы, мощи, старцы… В качестве старца выступил духовник одного отдаленного монастыря, который, как мне сказали, видит бесов. К счастью, сам он, хотя и производил все своим обликом совершенно потрясающее впечатление, в старцы вовсе не рвался и в моем случае ограничился только самыми общими советами — например, регулярно читать Псалтирь.

Так вот, в результате я была вынуждена признать: «духовная жизнь» — фикция. Лекарства, предлагаемые в лечебнице, — гомеопатия. Врачи, даже с корочками, читали о здоровье только в книгах.

Покажите мне хоть одного человека, который может сказать о себе, что в нем живет Христос. Подчеркиваю, не книгу о таком человеке! Самого человека. И, пожалуйста, со справкой из ПНД. И который при этом не будет сетовать на то, что женщины в миру ходят в брюках.

Я знаю о христианстве достаточно, чтобы писать проповеди или читать лекции на каких-нибудь провинциальных катехизаторских курсах. О том, что такое святость, как бороться с грехами, зачем нужны молитва, пост и таинства. Только все это — не работает.

Меня учили: носи платок и юбку, читай правило, соблюдай пост и причащайся. Докажи, что твои намерения серьезны! А остальное приложится. Нет, не мирские блага, в пристрастии к которым любят обвинять бестолковых захожан, ищущих в Церкви счастья и здоровья (счастья и здоровья хотеть плохо, это я тоже успела усвоить). Я искала веры, но так и не нашла для нее более серьезных оснований, чем мои собственные страх смерти и жажда любви и приятия. Ничего, что говорило бы не обо мне, а о Нем.

Справедливости ради замечу, что могу назвать пару случаев, когда я чувствовала, как мне казалось, «благодать». Но что это было на самом деле, я не знаю. И этого — как и свидетельства Павла об опыте третьего неба — недостаточно, чтобы и дальше насиловать себя церковностью.

Помните «пари Паскаля»? Быть верующим выгодно, как ни крути. Если ты прав, и Бог есть — попадешь в рай. Если нет, то не попадешь никуда, но тебе уже будет все равно. А будешь атеистом — не выиграешь ничего, если окажешься прав, и проиграешь все, если ошибешься.

Я предлагаю свою версию. Если Бога нет, то я ничего не теряю, отказываясь в Него верить и жить по правилам, которые установили люди от Его имени. А если Он есть и действительно такой, как пишет о Нем, например, митрополит Антоний Сурожский, то мне нечего бояться. Наверное, я предпочла бы второй вариант. Но это не повод для оптимизма.

Иллюстрация: Стефан Койдл

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: