Ахилла

Продолжение «Дневника главреда».

***

Эти краткие размышления навеяны текстом Жанны Григорьевой — о смыслах наших слов, и о тех скрытых посланиях, которые стоят за формулировками. Потому что подразумеваемое за текстом порою важнее сказанного вслух.

Есть два пункта упреков, среди прочих, наиболее часто повторяющихся со стороны благочестивцев в адрес ахилловских авторов:

1. «Да вы же сбежали! Бросили Церковь! А теперь смеете…!»
2. «Не надоело еще в дерьме копаться?! Сколько можно на Церковь через нужник заглядывать?!»

Давайте немного разберем эти аргументы.

Про «сбежавших»

Этот аргумент повторяется в адрес всех наших авторов, даже тех, кто никуда не сбегал, а продолжает подпрыгивать на одном месте. Ну, это ладно. Видимо, риторика переносится на всех из-за редакции «Ахиллы» — раз они «ушедшие» и «сбежавшие», то и все на их страницах таковое. Хотя, как известно, это нарушение законов силлогизма (в стиле «У Васи кривая рожа. Вася человек. Следовательно, у всех людей кривые рожи»).

Но оставим логику, вернемся к «сбеганию» и «бросанию».

Этот аргумент всегда произносится (сознательно или нет) с чувством превосходства («а мы вот — не бросили!») с одной стороны, а с другой — с чувством удовлетворенного презрения («ха, трусы и предатели! Во времена товарища Сталина вас бы к стенке поставили без суда и следствия, как дезертиров!»).

«Пребывание в Церкви» благочестивцами понимается, в таком контексте, как некий то ли крестовый поход, то ли рейд партизан по тылам фашистов. Слабых быть не должно. Раненых — бросать, потому что дело — важнее. Ранен? — вот тебе граната, когда подойдут враги — подорвись вместе с ними. А мы пойдем дальше — вместе мы сила, но только тогда, когда именно сила. А когда есть слабые — см. выше. Слабость, болезнь, раны и тем более побег (даже в госпиталь) — это преступление.

В общем, подразумевается, что «быть в Церкви» значит делать очень важное общее дело, в котором важен каждый участник, без которого все ослабнет или даже сломается. Это такой часовой механизм, или механизм автомобиля — все должно слаженно крутиться, двигаться в одном направлении, к единой цели.

Так какая же эта общая цель, дело, которое нельзя бросать?

«Конечно же литургия! — сразу же воскликнут благочестивцы. — Разве ты не знаешь, олух, что это и переводится как „общее дело“? Мы все должны приходить в храм, исповедоваться и причащаться — вот наше дело! Община, спасение в едином Теле, благодать Святого Духа, стадо овечек во главе с патриархом или батюшкой-пастырем идущие в рай! А сбежавшие — это паршивые овцы, и путь их — в пропасть! (Так им и надо!)»

Вы уверены в своих словах? Так оглянитесь вокруг себя. Видите, вон в храме стоит юноша печального образа, за столбом? Он стоит там уже три года — вы знаете, как его зовут? А помните, тут все ходила согнутая старушка с клюшкой, всю службу крепко стояла, ни разу не садясь? Не помните? Ну да, она уже не ходит год. Почему? Где она, что с ней? Болеет, умерла — а может, «сбежала»? Может, предала Церковь и ушла к иеговистам? Или променяла спасение и единое Тело на грядки с капустой? Не знаете? А как насчет сходить к ней домой и узнать, как там член единого Тела, сестра во Христе поживает, здорова, жива ли? Не знаете адреса? А, даже имени ее не знаете? «Бабка и бабка, кому она сдалась».

Вы все еще уверены про общее дело и общий путь? Или для вас быть церковью (как некоторые меняют риторику после таких неудобных вопросов) — это хотя бы приходить причащаться? Мол, ладно, общиной и телом быть не получается, не те времена (урбанизация, глобализация, апостасия, все дела), но зато можно «мистически» относиться — пришел, отстоял, открыл ротик, сглотнул из лжицы, духовно-мистически «соединился» со всем Телом и с Самим Главой — все, я в домике. Пардон, в Церкви.

В общем, «сбегать» нельзя от хождения в храм, «бросать» нельзя, по мнению благочестивцев, причастие, несмотря ни на что и ни на кого.

Помните, как в благочестивых брошюрках любили писать, что если ты подходишь к причащению в грехах и не подготовившись, то причастие будет тебе «в суд и осуждение»? И что «батюшка тебя причастит, а ангелы не причастят»?

А наоборот может быть? Недостойный священник или архиерей, который «в Церкви», но при этом ангелы не позволят ему совершить причащение других своими еретическими или морально грязными руками? Помните байку про какого-то архиерея (Иоанна Шанхайского? не помню), когда Дух Святой все никак на Дары не хотел сходить, и тут архиерей прозрел, что это из-за дьякона, который накануне «возлег» со своей женой, охальник эдакий. И только после удаления дьякона из алтаря, Дух соблаговолил сойти.

А в прочих случаях, когда архиереи или попы — голубые, сребролюбцы, воры, стукачи, агенты КГБ, купившие сан, гнобящие нижестоящих, просто козлы по жизни — такой же подход на Духа не действует?

«Нет, — говорят, — туточки все ex opere operato. Раз правильно рукоположенное существо в красивых тряпочках важно проглаголило нужные буквы, сложив их в словеса, то и говорить не о чем: done! Наше дело — смиренно принимать по вере, а не осуждать пастырей!»

Вот, именно. Повторим для закрепления. «Быть в Церкви» в понимании благочестивцев — это идти единым теоретическим строем в правильный путь к великой победе, «с карамелькой за щекой» (простите, с регулярным причащением), оставляя раненых и забывая по дороге слабых (как пел Егор Летов, а до него — Михаил Светлов в стихотворении «Гренада»: «Отряд не заметил потери бойца»). В практической же реальности «сбежавшие» и «бросившие» никого не интересуют, ни пастырей, ни братьев-сестер, праведный гнев на них и презрение возникают только тогда, когда эти «бывшие» смеют появиться, открыть рот и что-то неприятное сказать о своем церковном прошлом и (негодяи!) — о братьях-благочестивцах и священноначалии.

Гуано церковное

Да, аргумент «хватит копаться в церковном дерьме!» именно про это — когда «бывшие» смеют осуждать священноначалие. Обратите внимание еще раз: осуждать бывших благочестивцам можно — это ведь даже не осуждение, это праведный гнев, приправленный (конечно же!) желанием заблудшим овечкам «спастися и в разум истины приити». А вот недовольство священноначалием — это грех сам по себе. Впрочем, это общий принцип — нижние не смеют критиковать высших. Хотя, если в «падшем» светском мире это понятно и естественно, то в церковном мире как бы любви и как бы братства, в мире, где «если хочешь быть первым, будь всем слугой», на это мог бы быть другой взгляд… Теоретически, практически же есть то, что есть: «князья церкви», «их святейшества», «исполати деспоту», священнические прошения на отпуск, подписанные «нижайший/смиренный послушник вашего преосвященства» и т. д. и т. п.

Но вернемся к нужникам и их наполнению. Радует, что благочестивцы все же признают само наличие «отходов» жизнедеятельности «церкви». (Повторюсь: когда возмущаются «копанием в дерьме» со стороны бывших, то под этим понятием подразумевается только одно — критика иерархии, а также их законов/канонов, которые ими же и не выполняются, но налагаются на других.)

Радует, потому что до сих пор есть немалое количество восторженных благочестивцев, которые твердо уверены, что батюшки в туалет не ходят, питаются святым духом и просфорками, а дети у них с матушкой получаются сугубо путем совместного чтения акафистов перед иконой «Помощница в родах». А архиереи прилетают на службы, как апостолы на погребение Богоматери: на облаках воздушных, несомые ангелами-геликоптерами. Митрополит Нижегородский Георгий — тому святое подтверждение, например.

Но все-таки, значит, дерьмо есть, и оказывается, что его уже так много, что нужники начинают переполняться и вонять не только на весь церковный двор, но и внешний мир за оградой начинает брезгливо принюхиваться и прикрывать носы.

Возникают вопросы: почему дожили до того, что нужники переполнены? Кто столько жрет, что даже глубокие ямы церковных дворов не справляются с нагрузкой? Кто будет очищать нужники? Куда девать эти отходы?

«Ну уж точно не вы! — гордо выпятив грудь, заявляют благочестивцы. — Вы сбежали, а значит потеряли право не только пользоваться нашими сортирами, но и возмущаться вонью, идущей оттуда! Решать вопрос уборки нужников будет… эээ… да — наше священноначалие! Им дана власть, благодать, они соберутся на заседание Синода, создадут комиссию по канонизации нужников, просите, саноочистке, назначат руководителей комиссии, выслушают доклады, „примут к сведению“, „возблагодарят Бога“… А там, глядишь, само и рассосется!»

Пардон, говорят им бывшие овечки, но ведь как раз сами архиереи и являются главными поставщиками гуано в нужники, да еще и в очко не всегда попадают. А вот с лопатой и ведром на очистке мы их что-то не видели. Прошли времена древних старцев типа Иоанна Дамаскина, которые за счастье считали сортиры чистить. Теперь сортиры золоченые, персональные, куда ходят после сытного аскетического банкета с икоркой, балычком и хамончиком.

«Тогда, тогда…! — кипятятся благочестивцы, — есть православная общественность, во! Соберутся благочестивые журналисты, одухотворенные блогеры, каааак нарежут правду-матку в наиортодоксальнейшие СМИ, кааак покроют грех отцов наших Ноев тряпочкой — дерьмо как закидают благовониями — тут-то правда и воссияет, истина заблагоухает! А вы, вы совершаете хамов грех, когда про дерьмо отцов наших духовных пишете, во!» И, довольные своим твердым богословием и стоянием в отцах, благочестивцы потрут ручки.

Ну, отлично. Ждем. Ждем. Ждем… Простите, вы не уточнили: сколько лет или, может, десятилетий ждать, пока православная общественность зарежет правду в матке?.. А: «смиряйтесь, терпите, не осуждайте»? «У Бога тыща лет как один день?» Ага, слышали, слышали, как же.

Все же знают, для чего еще кал используется? Правильно: для здоровья. То есть его сдают на анализы, врачи (люди, как правило, посторонние больным) изучают: что кушал человек, какие у него излишества, какие пути к выздоровлению. Или «церковь и есть духовная лечебница»? Ну, тогда делаем круг и снова спрашиваем: где врачи? Кто будет лечить? Кто будет говорить вслух диагнозы и выписывать рецепты? Патриарх, Синод, Межсоборное присутствие, соборное отсутствие? Смиренный Тихон, Иларион или какой-нибудь из отцов Чаплиных-Ткачевых-Смирновых-Волковых? Расскажите, нам очень интересно.

Заключение

А вы не задумывались, уважаемые благочестивцы, что проблема может быть не только и даже не столько в «бывших»? Действительно ли люди уходят из Церкви, когда уходят от вашей компании? Действительно ли критики совершают хамов грех, когда критикуют отцов своих Ноев? Действительно ли это пьяные, с голой ж… бородатые зажравшиеся мужики — это те самые Нои? А может, наоборот — это Хамы, которые уже давно убили Ноя и заняли его место? Может, брать из рук этих ноевообразных хамов причастие как минимум… негигиенично? Вы твердо уверены, что Бог с вами согласен? Что Он этих митроносцев и вас, благочестивцев, назначил Своей Церковью?.. (Тут можно еще долго рассуждать про возможность альтернативы РПЦ — мы ведь про нее разговор ведем, в первую очередь. Может, часть «сбежавших» ушли бы в другие ПЦ, если бы был выбор, как в той же Америке. Или можно было бы вспомнить про времена обновленцев, когда некоторые из «тихоновских» архиереев прямо запрещали своим чадам ходить в «оскверненные» обновленческие церкви, говоря, что «Бог временно отлучил вас от храмов и от причастия, до лучших времен». Или вспомнить Сергия (Страгородского) и непоминающих — кто из них и их последователей был церковью. В общем, тема широкая, многозначная, и не вмещающаяся в нашу краткую заметку.)

Впрочем, о чем я — конечно уверены. Именно эта уверенность и делает вас непрошибаемыми: ни к запахам из нужников, ни к критике извне. Ведь вы же ПРИЧАЩАЕТЕСЬ, а значит все отлично, все правильно, все спасительно (и «надо, мол, отделять мух от котлет», хотя насколько вкусны и полезны котлеты, затоптанные мухами?). А всякое там Евангелие с глупыми словами про «узнают вас по тому, что будете иметь любовь между собою» — ну так тут тоже есть известный аргумент: «земная Церковь состоит из грешников, нечего, мол, любви ждать, ишь, чего захотели!» Вывод: Церковь свята — ее не критикуй, а иерархию не критикуй, потому что (хоть они и люди, а люди — грешны, и любви от них не ждите) критикуя их, вы критикуете святую Церковь (ведь «где епископ — там и церковь»).

Ну, если для вас церковь — это нужник без любви или, хотя бы, элементарного уважения, где пьяные и наглые хамы пачкают святыню дерьмом, то, извините, нам не по пути. Мы лучше в другом месте поищем, или подождем, куда Бог выведет. Всех благ, адью.

Иллюстрация: картина Васи Ложкина

Читайте также:

• Лицемерие — главная проблема РПЦ
• «Ахилла» и пресвитерианская революция
• Анонимные Ахилловцы и благочестивцы

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: