Ахилла

Здесь не будет описаний ужасных священников, «прогнившей системы» или тому подобного. Просто опыт воцерковления человека за 30. Такой, какой есть.

Моя бабушка старалась каким-то образом привить мне любовь к церкви и Церкви, в глубоком детстве приводила на исповедь, о которой у меня остались смутные воспоминания, каждое воскресенье приносила из храма просфоры и кропила нас святой водой. Она же подарила мне простую бумажную икону Скоропослушницы, которая вот уже многие годы со мной, нательный крест, который я ношу. Но «разжечь огонь веры», наверное, не смогла. Но привила уважение к Церкви в целом.

Текст автора читает Ксения Волянская:

Прошло 20 лет, бабушки уже давно не было, и в жизни сложились не самые благоприятные обстоятельства. Не было работы, перспектив, семейная жизнь разваливалась. И тогда случайно в рассылку мне попало письмо о том, что известный священник приглашает всех интересующихся на общую встречу в замечательном уютном храме в центре Москвы. Подобные рассылки приходили мне периодически, так как периодически я отправлял различные суммы нуждающимся.

И я пришел на ту встречу. И она была замечательной. Священник, пожилой и очень мудрый, говорил без пафоса и такими словами, которые не оставляли равнодушным. Убедительно, горячо; и хотелось понять, что же ведет таких людей, как он. После встречи я подошел к нему и как на духу выложил все свои проблемы. Он внимательно посмотрел на меня и спросил:

— А в храм ты ходишь? Исповедуешься? Причащаешься?

Я помотал головой.

— Ну вот, от того и все твои трудности, — ответил он. — С Богом все легче и проще. Когда на исповеди вообще был в последний раз?

— Кажется, в пять лет. Бабушка приводила.

— Подойди сейчас к моему помощнику, он запишет тебя ко мне. Поисповедуешься, поговорим.

Я записался. И всю неделю старательно искал в себе грехи, перечитал известную брошюру Иоанна Крестьянкина, вроде бы подготовился, выписал грехи на лист.

На исповеди меня колотило, но ничего криминального в моем листе не было, все, как у всех: «храм не посещал, нищих не привечал, блудил до брака, пьянствовал иногда, сквернословил, не молился, не постился» и прочее. Гордыня, гнев и осуждение в комплекте.

Он отпустил мне грехи, и настоятельно рекомендовал найти своего священника в том храме, где была встреча, и начать периодически посещать богослужения, чтобы потом неосужденно подойти ко Причастию.

Я начал. И священника нашел. Вообще, объективно говоря, это прекрасный храм, очень уютный, с историей, с некоторыми известными прихожанами из мира музыки, кино и ТВ. И священник, у которого я начал регулярно исповедоваться, был очень внимательным, располагающим, примерно моего возраста. Вскоре я причастился. И старался не пропускать каждую воскресную службу.

Прошло полгода. Начались смущения. Я видел внешнюю сторону. Она была прекрасна. Удивительный хор, невероятный мелодизм (я близок к музыке и искренне восхищался), торжественные службы. На Пасху — вообще невероятный душевный подъем. Мое. Нашел. Живу.

С другими прихожанами за пару лет как-то не сложилось. Я довольно замкнутый человек, и, несмотря на все воскресные чаепития для всего прихода, так не завел ни с кем ни дружбы, ни знакомства. Несмотря на то, что все мы были примерно одного возраста, сами прихожане держались тесным сплоченным кругом и, видимо, не горели желанием его расширять.

С работой все вроде бы наладилось, а вот в семье опять были сложности. Мы с женой жили как надоевшие друг другу соседи — молча, с напряжением, не здороваясь и не разговаривая. И «своему» священнику я благодарен за то, что брак мой все-таки он сохранил. Я все это рассказывал на исповеди, но он ответил: «Просто живи дальше. Не будь инициатором развода. Вспомни Евангелие. Прелюбодеяния с ее стороны не было? Не было. Поэтому терпи. Смиряйся. Молись за нее. Причащайся чаще. Не разводись». Я так и сделал. И потом все как-то само собой разрешилось.

Да, я видел внешнюю сторону. Но каждый раз на исповеди как заведенный повторял, что осуждал, гневался в помыслах. Внешне я сдержан, но внутри… И каждый раз одно и то же. Это просто особенность психики. Всякие детские травмы. И вот я теперь такой. Борюсь, но как можно бороться с тем, что ты шатен? Ты такой. Точка. А без исповеди до Причастия не допускали. И я каждый раз копался в себе, предполагая, что бы такого еще вспомнить, чтобы священнику на исповеди сказать, чтобы он удовлетворенно кивнул, мол, чадо духовно растет, борется со страстями, и накрыл епитрахилью. А во мне начало расти чувство вины. Вины, что я вроде бы ничего не сделал, но все равно сделал. И надо каяться.

Ежедневное молитвенное правило тоже вскоре перешло в раздел «прочитать поскорее и выдохнуть». Не разгорался во мне «Огонь Молитвы». Ну никак. Но я упорно читал, с деревянной головой пытался как-то проникнуть в глубину, в содержание. И чувство вины росло еще больше. Я не так читаю, не так чувствую, формально отношусь к Слову Божию. Говорил об этом священнику, но он просил не смущаться, усиливать молитвы, почитать Псалтирь, жития святых и прочее. Я читал. И винил себя еще больше. «Пройдет, — отвечал священник. — Не вы первый, не вы последний. Господь увидит старания».

Ничего не получалось. К чувству вины добавился пункт «Господь не видит старания». Я загонял себя в угол. Чтобы как-то выдохнуть, начал ходить в храм через воскресенье. Такой ритм более-менее расслабил, но проблемы никуда не делись. Я не мог разорваться между мирской жизнью и жизнью церковной. В миру угнетало чувство, что Бог меня, неофита, повел, а я вот так от него отстраняюсь. В церкви — что привычные и «обычные» схемы «пост, исповедь, Причастие» со мной не работают. Да, тут гордыня, разумеется, мол, я не такой. Но… Но…

Посты. Вот тут я вообще не понял. Я не раб еды, могу есть, могу не есть. За вкусными вещами не гоняюсь, что такое «гортанобесие» узнал только из церковной литературы. Есть еда — ем. Нет — не ем. Нужно быстро подкрепить силы — закинул пельмени из пачки в кастрюлю и убежал на работу. А говорить жене, что среда и пятница у меня постные, и вот это я есть не буду, а это буду — ну как-то не знаю… Нет у меня культа еды. А тут пришлось и этикетки читать, чтобы не «оскоромиться», и в гостях сидеть с легендарным «постным» лицом. И в пост есть еще больше постной пищи, чтобы поддерживать энергию — работа умственная и очень энергетически затратная, иначе никак. И опять НО. Ни один священник не скажет, мол, ничего страшного, ешь, что есть. А съел в пост мясо — мимо Причастия. Точка. Правила для всех одинаковы.

Безусловно, я понимаю элементы утилитарного механизма Пасхальной Радости (все это придумали умные люди) — тебя 40 дней ограничивают, а потом — раз! И все можно. Ты в раю. И вокруг все радостные, лица сияют. И вот сейчас я это пишу, и думаю, как богохульно звучит, наверное…

Справедливости ради замечу — я ВЕРЮ. В Воскресение. В Жизнь Вечную. В Христа верю, в Бога верю, в Святого Духа. Были ситуации в жизни, когда я настолько близко и тонко ощущал БОГА ЖИВОГО, что сомнений быть не может никаких (и сейчас же в голове промелькнула мысль: «это прелесть, это от лукавого, настоящий Бог только в Церкви»). Но один из случаев был и в церкви, когда я крестил племянницу. Это чувство не спутать ни с чем. Но я настолько застрял и запутался, что понимаю — приди я с этим письмом к священнику, он ответит: «Ты смущаешь себя и других. Исповедуйся, причастись — и все будет в порядке». Неужели за века в Церкви не сформировались какие-то еще инструменты? Какая бы ситуация ни сложилась — «исповедуйся, причастись». Не работает? «Еще чаще исповедуйся и причащайся». Не работает? Причина в тебе. И чувство вины взлетает до небес. Точнее, падает под землю.

А потом началась пандемия. Храм закрыли. Я не был на исповеди и Причастии почти год. Честно сказать, и рвения особого не испытывал никогда. Не было такого, чтобы я с нетерпением ждал воскресенья, чтобы подойти к Причастию, ведь «Бог всегда со мной»… Или эта мысль от лукавого, опять же? За этот год я начал прислушиваться к себе. И понимаю, что запутался окончательно именно в церковной жизни.

Прекрасно понимаю, что «классическое» Богообщение сейчас, в наших реалиях возможно только в Церкви. Но некоторые службы выглядят далеко не как торжество. На Рождество обратил внимание на усталые лица, плачущих детей. Не выглядело это так, как будто мы все на Дне Рождения Христа.

А как же жить с Богом без Церкви? Можно провести аналогию: не занимаясь ежедневно на пианино, пианистом тебе не стать. Но ведь Бог — не деревянный ящик с клавишами и струнами. Это… это БОГ.

А я — теплохладный. Вчера узнал это определение из статьи о посте на православном портале. «…теплохладность — это попытка совместить Бога и сатану, Христа и Велиара. Попытка соединить небо и ад ради собственного комфорта-болотца, ради того, чтобы и далее жить в тине-жиже своих страстей, но только с успокоенной, словно бы приспанной совестью».

Наверное, так. Авторитетная статья, не поспоришь.

Но мой опыт — это мой опыт. И с этим надо будет как-то жить дальше. И надеяться на милосердие Божие. Что даже таких заблудших, как я, Он спасет. Только Ему известным способом.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: