Архиерейское недоверие к мирским челобитным было возведено в систему
16 марта 2020 Александр Амфитеатров
Из книги Александра Амфитеатрова «Русский поп XVII века. Этюды» (Белград, 1930). Как объясняет сам автор, эта книга — извлечение из его другой книги по бытовой истории XVII века «Соломония Бесноватая». Предлагаем вашему вниманию отрывок из главы «Пьянственный порок».
***
Главным и наиболее вредоносным пороком духовенства вообще, сельского в особенности, оставалось, все-таки, пьянство. Известна терпимость к этому пороку русского народа. Он и сам весь, с Владимировых времен, в зелене вине тонет. Однако, поповское пьянство часто превышало даже и меру крестьянской покладистости (..).
Наблюдать свое поповство истинно пьяным (..) крестьянству приходилось очень часто. Примеры бесчисленны. Вот один, выразительный по полноте бесчинства. В конце 1690-х годов Архангельский приход Пачеозерской волости Сольвычегодского уезда жаловался преосвященному Александру, архиепископу великоустюжскому и тотемскому, на своего попа Никиту Иванова.
Этого пастыря душ пьянство превратило в совершенно уголовный тип. Уличенный в блудном деле с духовной дочерью и в покраже церковной казны, поп Никита, по указу архиепископа, был бит шелепами. Озлобленный наказанием, он, через церковного старосту, запугивал прихожан каким-то близким отмщением: «живите де вы в старостах, a беды ждите».
«И всегда, государь, — писали крестьяне в челобитной, — он, поп Никита, живет безчинно, пьет на кабаках безобразно… A в нынешнем, государь, в 206 г. (1698) января в 27 день, напился пьян и пришед к вечерне, начал в трапезе пьяный кричать во всю голову неподобно, чего и на кабаках мало ведется, и старост, и мирских людей бранил всякою неподобною матерною бранью, и после того крику пьяный служил вечерню в возгласах и в эктениях вельми неисправно. И по господским, государь, праздникам, и по воскресным дням на кабаках вельми пьет безобразно и в дом свой питухов с вином приводит. (Следует подсчет пропущенных Никитою, за пьянством, повечерий, — в 202 г. не служил их с Фоминой недели по декабрь.)
И июля в 22 число в день воскресный пришел в церковь вельми пьян и заутреню начал, a сам в алтаре на лавице и уснул. В прошлом 203 г. ноября в 4 день венчал свадьбу Фильки Верховцева пьян замертво, ектении и молитвы говорил — того никому разуметь было немощно, a с книгою требником во святом алтаре пал и с престола крест благословенный сронил, a в другой после с тою книгою пал и половину царской двери с крюков сшиб.
A ноября в 13 день пришел к вечерне и вечерню начал нераспоясався, и сумка с требою на шее, ни патрахили, ни риз на нем во всю вечерню не было, и учинил бунт, дьячка Ваську оконною порицею и крестьянина Максима Заболоцких по хребту и по бокам бил и всех из церкви и из трапезы вон выгнал, и в паперти в след же неведомо чем бросил, a сам после сшел на кабак, да там и ночевал и назавтрие к церкви не приходил…
И всячески, государь, он, поп, над крестьяны издевается, где его зовут в мир с потребою: к болю с причастием и к роженицам с молитвою, и он, приходя, пьян, роженицам дав y бани молитву, отходит от бани прочь, не дав младенцу имени, просит себе вина… A иного, государь, его попова безчиния и безстрашия и писать невозможно».
В заключение крестьяне грозят духовною забастовкою: если не уберут от них попа Никиту, не пойдут к нему на исповедь. И просят архиерея отвести их души от погибели — позволить им на место «безстрашного и безчинного попа Никиты выбрать иного священника, кого миром излюбят».
Хронология челобитной являет, что своим бесстрашием и бесчинием поп Никита удручал прихожан пять лет (..), и, в таком долгом сроке, мир-приход ничего не мог с ним поделать.
Покуда выборное начало держалось крепко, мир, недовольный подобным безобразником-попом, мог легко от него отделаться, указав своему наемнику поворот от ворот, с уплатою неустойки, a то и просто. Случалось это не часто. Во-первых, по снисходительности крестьянства к пьянственному пороку. Любопытно отметить, что снисходительность эта и даже некоторое предубеждение против непьющего духовенства присущи не только крестьянам, но и культурному слою сельского населения.
«— Водку не пить, конечно, прекрасная вещь, — говорит в одном романе Писемского, величайшего из бытописателей старой русской деревни, некто Миклаков, — но я все детство мое и часть молодости моей прожил в деревне и вот чего заметил: священник, если пьяница, то, по большей части, малый добрый, но если уж не пьет, то всегда почти сутяга и кляузник.
— Это есть, есть, — подтвердил с удовольствием дьякон, улыбаясь себе в бороду».
Задетый намеком не пьющий священник (городской, столичный) сухо возражает:
«Образ жизни деревенских священников таков, что, находясь посреди невежественных крестьян, они невольно от скуки или обезумевать должны, или изощрять свой ум в писании каких-нибудь кляуз».
Во-вторых, потому, что, как видно из жалоб многих высоких иерархов и церковных соборов, приходские миры часто предпочитали попов пьяных и бесчинных трезвым и истовым, так как первые шли на более дешевые условия. Значит, обретая заведомо пьяного попа через собственный выбор, мир должен был его, хочешь не хочешь, терпеть: «бачили очи, що куповали». В конце же XVII столетия подверглось ограничению и самое право приходов отрешать священника по мирскому приговору; теперь для удаления священника требовался архиерейский указ, a получить его, по-видимому, было не легко. По крайней мере, из мирских челобитных о том заметно, что к архиереям прибегали за управою на своих попов только общины, уже окончательно выведенные из терпения дикостями духовных пастырей, в роде Пачеозерского попа Никиты.
В жалобах мирян на попов архиереи усматривали отстаиванье ненавистного им выборного начала. Один из первых и рьяных борцов против него, архиепископ Афанасий Холмогорский, попробовал было в своей епархии вовсе уничтожить выборное священство: отбирал y духовенства избирательные приговоры и списки, порядные записи. Ему не удалось провести свою реформу по преждевременности, но им провозглашенная и лично им очень энергично проводившаяся тенденция: «чтобы святая церковь не была в порабощении, юже Спаситель наш крестом искупи, и над священники, и над причетники церковными мирских людей воли, кроме нас, преосвященного архиепископа, не было» —любезна была всему архиерейству.
«Кто вас y меня отнимет? — вопил пьяный Иосиф Коломенский на свое священство. — Не боюсь я никого, ни царь, ни патриарх вас y меня не отнимет!» Так куда же было соваться к этакому «князю церкви» мирским людям с челобитною на ленного ему попа.
Архиерейское недоверие к мирским челобитным было возведено в систему. Иные владыки предпочитали лучше оставлять приходы «в погибели душ» от попов, двойников бесстрашного и бесчинного Никиты, чем уступить мирскому требованию их удаления. Любопытно, что пережиток страха и отвращения к мирскому посягательству на иерейский авторитет сохранился в русском епископате до поздних лет XIX века. H.С. Лесков, в своих знаменитых «Мелочах архиерейской жизни» иллюстрирует этот факт курьезнейшими эпизодами.
Читайте также:
Если вам нравится наша работа — поддержите нас:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
