Авксентий
10 мая 2017 Игнатий Душеин
Кто теперь вспомнит всесильного, в свое время, эконома Боровской обители Авксентия¹? Разве если только несколько старожилов. Может быть и до сего дня среди молодых послушников и «трудников» о нем ходят легенды, и убеленный сединами старец рассказывает юному отроку о почти былинном исполине, которого слушался и боялся весь личный состав славной обители… А был-то он всего лишь иеродиакон двадцати с небольшим лет.
Действительно, монашеский постриг Авксентий принял то ли в 21, то ли в 23 года. От армии был освобожден по болезни. Столь ранний постриг и рукоположение Авксентия пробил наместник архимандрит Гавриил. Авксентий был ему очень нужен. Причина была известна всем в монастыре: он не был «чадом» отца Власия – духовника монастыря.
***
В то время через монастырь проходило огромное количество людей. Разный там крутился народец. Кто-то искал теплого, по сравнению с тюрьмой, места (особенно на зиму), кто-то увлекался богоискательством, кого-то просто кидало по жизни…
Почти все паломники и «трудники» монастыря сразу оказывались чадами отца Власия. Слава об нем катилась по постперестроечной Руси, и народ толпами стекался в монастырь в основном к нему.
Схиархимандрит Власий, несомненно, был самой яркой фигурой в обители. Он никогда не претендовал ни на какие властные полномочия, старательно уходил от любых попыток навязать ему административную власть. Утром и вечером Власий был на службе, причем много лет подряд сам пел и читал на клиросе. В промежутках между службами он принимал народ, который буквально ломился в двери его келии.
Наместник не мог стерпеть этого (о причинах такого отношения я писал ранее), а противопоставить было нечего. Сам наместник был наскоро пострижен в монахи за месяц до назначения и пожил пару недель в Оптиной «для стажа» – вот и весь опыт его монастырской жизни. Ему нужно было либо смириться с фактом существования отца Власия, как духовника и популярнейшей в народе личности, и заниматься восстановлением обители, установив с ним нормальные отношения, либо пойти на бесполезный конфликт. Наместник выбрал второе.
***
Авксентий по приходе в монастырь прибился не к Власию, а к наместнику (случай исключительный), и это дало толчок его стремительной карьере. Впрочем, это же и привело его к уходу и из обители, и из того чисто внешнего монашества, в которое его обрядили.
Впервые я встретил Авксентия на его постриге в Калуге. Был Великий пост 1994-го года. А уже 14 мая того же года – в день преподобного Пафнутия Боровского – он был рукоположен в иеродиаконы и тут же назначен экономом монастыря.
Фактически в руках молодого и совершенно не сведущего в монашестве паренька оказалась вся финансово-хозяйственная власть в монастыре. На службах Авксентий появлялся только в выходные. Все остальное время он руководил работами, считал и выплачивал деньги, обходил территорию, ездил за покупками и т.д. Утром он проводил планерку и распределял работников. Вечером – подводил итоги.
В его подчинении было все в монастыре, кроме священников, коих имелось, включая наместника, пять человек. Авксентия боялись как огня. Он руководил педантично и жестко. В случае нарушения дисциплины мог запросто отправить в «бомжатник» или выгнать из монастыря. И то и другое он делал легко и непринужденно, не отрываясь от чашки с кофе.
Кофе он постоянно пил по причине головной боли. Однажды, во время работ по подъему балок на прясла монастырских стен, на Авксентия, суетившегося внизу, «случайно» упало бревно. Попало прямо по голове, выжил чудом – пролежал полгода. Следует отметить, что у человека, который это бревно «не смог» удержать, все руки были синие от наколок… Не любили работники Авксентия. С тех пор он не мог без кофе.
***
«Бомжатником» называлось в монастыре помещение, которое имело засов снаружи, а внутри пару рядов нар. Изначально оно было оборудовано для ночевки «бездокументных» паломников – отсюда такое название. Если человек прибывал с документами, то его паспорт отправлялся в сейф Авксентия, а он сам – в нормальное гостиничное помещение. Если же документа не было – а такое бывало нередко, – то ночевать человека пускали, но в «бомжатник», дабы ночью чего не умыкнул и (или) не натворил.
Впоследствии появилось еще одно полезное назначение этого помещения: оно стало использоваться как монастырский карцер. В него отправляли напившихся «трудников» для отрезвления. Могли отправить туда за драку или другое правонарушение. Суд вершил Авксентий с чашкой кофе в руках. Исключение только однажды составил архидиакон Сергий – тот угодил в «бомжатник» для истрезвления по личному распоряжению наместника.
Впоследствии, когда наместник отказался от Авксентия и тот обрел способность говорить свободно, я обнаружил, что это вполне нормальный и совсем не злой парень.
***
Когда меня назначили казначеем, наместник и Авксентий, его правая рука, сочли, что я поставлен архиереем для присмотра за ними. На самом деле это было не так. Никаких указаний я не получал. Мне просто прислали указ о назначении.
С перепугу наместник тут же отдал в мои руки все финансы, ключи от сейфов, все стратегические запасы и заначки. Я был в величайшем шоке. По настроению Авксентия я понял, что он не очень доволен моим появлением в качестве казначея. Как он метко заметил: «у кого деньги, у того и власть». Мне эта власть была не нужна, меня больше интересовали планы по издательству, развитию монастырской лавки, изготовлению икон и прочим пиар-акциям. Когда Авксентий это понял, между нами установились вполне мирные отношения.
***
Монастырская жизнь в Боровском монастыре стала разваливаться, не успев сложиться. Началось все с появления умненького юноши (несчастный прибыл, когда Авксентий уже спал, и вратарник определил его ночевать в упомянутый «бомжатник»), который тут же стал главным «духовным» советчиком наместника. Этот «великий знаток монашеского жития» насоветовал наместнику изменить распорядок богослужений. Наместник, по обычаю, с братией советоваться не стал – зачем ему такие формальности…
Раньше устав монастырских служб был такой: в 5.30 подъем, в 6.00 – братский молебен, полунощница, часы, литургия. Самое позднее в 10.00 все заканчивалось, и можно до обеда заниматься работой. В 17.00 – вечерня, утреня, первый час. Такой график позволял равномерно распределить службы в обители, оставив время для послушаний.
Новый вариант, введенный наместником, переносил утреню на утро (оно и верно, если бы в центре монастырской жизни были молитва и богослужение, а не хозяйство!). Утренняя служба увеличивалась минимум на полтора часа, вечером почти нечего было служить – час, не больше. Возник перекос: после почти шестичасовой утренней службы никто не был способен работать. Но наместник не собирался отступать. Без того уже наметившийся конфликт с братией обострился до предела.
В итоге братия написала письмо архиерею. Архиерей был крайне недоволен, – он всегда был недоволен, когда его тревожили.
Наместник получил «по ушам» за изменение устава без благословения, но досталось и братии. Отчислили игумена Никона – человека, который открывал монастырь после большевистского разорения. Меня окончательно оттеснили в угол, хотя с казначейства я ушел раньше. Собственно, это предрешило мой перевод из монастыря.
Косвенно это ударило и по Авксентию. Он как-то сник и стал отходить от дел. Отношения с наместником у него стали прохладными. В тот момент, когда Авксентий перестал тащить на себе воз эконома, наместник просто забыл о его существовании. Авксентий остался наедине сам с собой. Раньше у него такого не случалось. Он сразу понял, что само по себе монашество его нисколько не привлекает. Поскольку представительниц прекрасного пола в монастыре крутилось больше, чем мужиков, то последствия не заставили себя ждать…
***
Уходил Авксентий честно: подал прошение архиерею. Состоялась беседа. Как я понял, тот предлагал ему остаться. Но он ушел. Пошел на курсы электросварщиков, устроился на работу. Уехал. Однажды он даже заехал ко мне на приход в гости. Посидели, поговорили. Надеюсь, все у него получится: он станет просто нормальным человеком. Он не сошел с ума, как Пахомий, и не умер, как Амвросий. Он честно ушел, не стал притворяться монахом, которым никогда и не был.
Эпилог
На ежегодном епархиальном собрании скучает духовенство. Поповский улей размеренно гудит: кто-то кому-то диктует номер телефона, передает бумажки, шепчет что-то на ухо. Многие уже решили, куда именно они поедут обедать после «этой тягомотины» — в суши или в обычное кафе. Все терпят: несколько часов страданий – и можно на год забыть об этом кошмаре.
Сверкают лысины и приглаживаются бороды: то бывалые протоиереи и игумны заняли задние ряды: можно незаметно покемарить, почитать или телефоном побаловаться. Молодые попы сидят в первых рядах, и, должно быть, рады, что именно их каждый раз, поднимая голову от бумажек, обозревает митрополит. В самом первом ряду сидят те, кому сбежать никак нельзя: наместники и наместницы монастырей, благочинные, председатели комиссий. Им приходится все это выносить стойко, с прямой спиной и высоко поднятой головой. И в глазах должен быть живой огонек, а не сонный вопрос «когда же все это кончится». Тяжка их роль, но таков их жизненный выбор комиссаров духовной войны.
Тот, кто поопытнее, уже наизусть знает регламент действа, а ветераны знают точно, чем начнется и чем закончится вступительная речь архиерея – она ритуальная и имеет свое чинопоследование. Они также точно знают, кого поблагодарит за помощь директор гимназии Козельска и кого из попов поднимут после доклада епархиального бухгалтера для взбучки за неуплату взносов.
Митрополит начинает речь. Сначала прозвучат слова о том, что «все у нас растет и множится». Потом о том, что «мы не соответствуем своему высокому званию и служению» (имеется ввиду, конечно, не митрополит, а его слушатели, но по «смирению» он всегда говорит «мы»). Возможно, сегодня прозвучит заранее заготовленный «экспромт» — некий пример из жизни, типа рассказа про священника, разговаривающего по мобильному во время службы, чье нечестие заметило бдительное око архипастыря (на самом деле все в зале знают, КТО реально имеет обыкновение говорить по телефону в алтаре). И в конце, пережив катарсис волнительной речи, и, как бы смягчившись от потока жесткой критики в адрес подчиненных, митрополит, как, впрочем, и всегда, поздравит всех с праздниками и поблагодарит за служение.
Добрый у нас митрополит. Вегетарианец (в смысле – не каннибал). Может, конечно, вспылить, но отходчив. Денег трясет — но не до смерти (кто поумнее, занижает доходец в разы). Не «голубой», опять-таки, что наполняет гордостью сердца духовенства. Можно сказать, по нынешним временам – почти праведник.
Обязательной кульминацией речи митрополита является упоминание о недостаточной работе попов с молодежью. «Я приезжаю к вам на приходы десятилетиями, — взволнованно вещает святитель земли региональной, – я видел раньше, что у вас какие-то дети были в алтаре, читали, подавали кадило. И где они теперь? Я приезжаю и вижу, что их нет в храме. Вы упустили их! Это ваша пастырская недоработка! Вы дадите ответ за их души!» — долгий и пронзительный взгляд обходит ряды духовенства, стыдливо понурившегося от сознания собственной неключимости. Обычно, после этой церемониальной порки, следует переход к призывам повысить, укрепить, заострить, усугубить, усилить и поднять…
Который год я сижу и слушаю ЭТО. И думаю об Амвросии, Пахомии и Авксентии. И о еще многих, кто принял монашеский постриг и священный сан от рук красноречивого витии. Кто заплатил жизнью, психическим здоровьем или сломанной судьбой за свои иллюзии, за веру в «духовных» руководителей, за наивное предположение, что тем на них не наплевать. Они были еще мальчишками и не знали ни себя, ни тех последствий, которые их неминуемо ждут. Но тот, кто бросал их как котят в водоворот – он ли не знал?
«Мальчики-пономари не ходят больше в храмы». Ужас! Страшное дело! Не ходят! Мальчики!
А ничего, что постриженные тобою монахи тоже не ходят? Кто не ходит в храмы, кто вообще уже никуда не ходит, а кто-то давно не ходит праведными путями. И это все скрыто и заметено под алтарный коврик. Сами, мол, виноваты во всем: не приложили духовных усилий. Опять же все по их гордости, лености и нерадению! А виноваты они только в том, что сдуру поверили тебе.
Мне часто хотелось на таких собраниях если уж не высказать все это, то хотя бы «встать и выйти из ряда вон». Но, увы: кишка тонка. Так что поеду лучше сегодня после собрания в суши…
Игумен Игнатий (Душеин)
Великий Пост 2008 г. п. Мятлево
¹Это единственное измененное имя в повествовании. Поскольку бывший иеродиакон жив и не сошел с ума, я не дерзаю обнародовать ни его светское, ни монашеское имя.
Читайте также:
Обсудить статью на форуме
Если вам нравится наша работа — поддержите нас:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
