Ахилла

К дню памяти протоиерея Павла Адельгейма (1 августа 1938 — 5 августа 2013)

Нередко, когда смерть разлучает нас с дорогим человеком, звучат утешительные слова о том, что жизнь продолжается и надо идти дальше, что мертвые не должны держать живых… В этом есть доля житейской мудрости, ведь нельзя позволить горю навсегда обездвижить человека, чтобы он счел, что все важное уже в прошлом и принадлежит только миру воспоминаний. Но будет неправильно впадать и в другую крайность, когда человек начнет с головой убегать в практические заботы, стараясь ими, как лопатой, засыпать, похоронить и многие важные вопросы. Для каждого живого, каждого оставшегося в этом мире, важно понять, что значил покинувший его человек, которого он любил, с каким смыслом Провидение соединило их судьбы.

Об отце Павле после его гибели сказано и написано немало. В этом году общероссийский телеканал «Культура» снял отдельный фильм, а трудами Виктора Яковлева и отца Константина Костромина были выверены, дополнены и изданы проповеди «Мир вам. Беседы о христианском браке» (СПб, 2018 г.). Но каждый наступающий День памяти нуждается в словах о том, что мы смогли понять нового, что высветило нам прошедшее время. Мне очень хотелось успеть завершить к 5 августа продолжение прошлогоднего очерка «Отринувший страх». Но после написания разных и многих вариантов текста, я понял, почем все они останутся пустым потоком слов, пока я не смогу кратко, просто и ясно сказать самому себе о том главном, что было в отце Павле, и что мы потеряли с его гибелью.

Спросить себя оказалось значительно проще, чем найти ответ, в котором уже не сомневаешься… Я настойчиво перебирал в памяти наши многочисленные беседы, начиная с долгой ночной беседы накануне 1987 года. Тогда мы, оба гостя нашего общего третьего друга, познакомились и были великодушно оставлены ночевать на полу ленинградской квартиры… Возвращаясь к письмам, статьям, проповедям, к тому, что писал в своем личном блоге отец Павел, читая и перечитывая эти тексты, я пытался понять, что осталось для меня пока непроясненным о моем старшем друге.

Ответ нашелся в другом месте. Оказалось, что в каком-то смысле я всегда почти знал его, но только недостаточно вдумывался в то, что и почему происходило со мной после каждой нашей встречи. Всякий раз, уже расставшись с отцом Павлом, — у калитки ли псковского дома или на перроне вокзала — я вдруг обнаруживал, что совершенно иначе воспринимаю теперь окружающих людей и весь мир. Я вижу их ярче и объемнее, в бо́льшей полноте жизни, во всей вдруг открывшейся мне их ранее не замечаемой красоте. Близкое к этому обострение чувств бывает у человека, победившего в долгой борьбе тяжелый недуг. Совсем недавно болезнь казалась неизлечимой, но вот он перешагнул порок больницы. И вот он идет ярким солнечным днем по дорожке между густых высоких сосен. Их свежий и необычайно яркий аромат заполняет даже не легкие, а всю его душу, а навстречу ему идут только красивые люди… Правда, есть и более близкое и точное сравнение, но его поймут лишь те, кому выпало счастье большой, глубокой и взаимной любви.

Конечно, большинство из нас, продвигаясь по жизни, старается сопротивляться неправдам этого мира, бороться с собственными недостатками. Часто мы говорим об этом так, что «стараемся о Боге не забывать». Но все же крутые и пологие «горки» личных невзгод, испытаний и разочарований, так или иначе, постепенно «укатывают» нас, и мало-помалу мы теряем способность видеть этот мир глазами ребенка, глазами любви. Мы черствеем душой, и некоторые — навсегда.

В каждую из встреч с отцом Павлом, я, как и остальные, отмечал обаяние его добрых глаз и неизменной ласковой улыбки, доверие ко всякому собеседнику, и то, что его слова были лишены всякого намека на позу и лукавство. Все так, но остановиться на этом, значило бы, не сказать об отце Павле самого существенного. Магия его человеческого обаяния — это факт, но она была только следствием, «приложением» к той поражающей нас, друзей, реальности его веры в Христа, здесь, сейчас и всегда с нами пребывающего.

Но и сказанное нуждается в важном уточнении. Эта реальность веры отца Павла была особого рода: она не только отчетливо, очень ощутимо нами обнаруживала саму себя, но и выявляла реальность личной веры каждого из нас! И это неисповедимым образом рождало в каждом из нас тот самый Свет, благодаря которому после расставания с отцом Павлом ко мне и многим надолго возвращалась способность воспринимать людей и весь мир в этом Свете, видеть их глазами любви.

Когда я рассказал о таком совершенно незамысловатом выводе из своих долгих и трудных размышлений матушке Вере Михайловне, она немедленно откликнулась:

— Это очень правильно, Володя! У меня так бывает, что становится совсем тяжело… И тогда я вдруг вижу совсем рядом и на мгновение живого, совершенно реального отца Павла. И ко мне возвращаются силы жить.

Иллюстрация: прот. Павел Адельгейм и Владимир Шаронов/ фото предоставлено автором

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: