Ахилла

В православной ленте уже появляются традиционные (хотя и ослабленные актуальными болезненно-карантинными событиями) умилительные посты: «Се, мы входим в самые важные дни года, когда мы приобщаемся Христовым страстям и воскресению…» и т.п.

Знаете, есть всё же какая-то фальшь во всём этом. Особенно в нынешнем году при постоянном клиросном чтении Постной Триоди меня не оставляло это чувство. Условно говоря, вся Триодь состоит из двух мыслей. До Страстной седмицы — «Господи, дай нам пощением и прочим воздержанием подготовиться к тому, чтобы поучаствовать в Твоих страстях и воскресении». Это звучит каждый день неопустительно, особенно в трипеснцах и стихирах на вечерни. Вот пример — экзапостиларий Недели крестопоклонной:

«Крест Христо́в честны́й днесь предложе́нный ви́девше, поклони́мся и ве́рно возвесели́мся, облобыза́юще любо́вию, на сем во́лею распе́ншагося прося́ще Го́спода, сподо́бити всех нас и Кресту́ честно́му поклони́тися, и дости́гнути Воскресе́ние неосужде́нно». То есть: мы сейчас, Господи, промежуточно тебе кланяемся, а Ты дай нам уж как следует поклониться на Страстной, достойно допостившись до неё.

Вторая мысль Триоди — на Страстной неделе: «вот иудеи, Тебя распявшие, Господи, плохие, а мы хорошие». Пример — только что на Всенощной я прочитал в каноне:

«Прежде воспевше с ветвями в руках, затем с дрекольем схватили Христа Бога неблагодарные Иудеи. Мы же, верою непреложною всегда почитающе Тебя, яко Благодетеля, всегда восклицаем: благословен еси, Грядущий Адама воззвати» (ипакои по 3-й песне).

Вторая мысль («они — и Мы») очевидна и примитивна, её и разбирать не надо. А вот первая — яркий пример кардинальной дезориентации христианина и извращения церковной дидактики (педагогики). Страсти и воскресение Христовы убираются из нашей повседневной внутренней жизни и переносятся во внешний календарь. На протяжении сорока дней эта мысль ежедневно прямо вдалбливается в наши головы. К страстям и воскресению Христа мы должны подойти и подготовиться внешним образом; они и расположены вовне, в особом сакральном времени. Не внутри они у нас; не внутренне, повседневно «мы должны следовать стопам Его» (1 Петра, 2, 21), а исключительно в рамках богослужебного цикла, и только строем, все вместе, одинаково, без какой бы то ни было вариативности (Рим. гл. 14), наоборот, с угрозой санкций (многочисленные каноны про «нарушения поста»)… Спрашивается, а в прочие части года страсти и воскресение Христа к нам уже не имеют отношения? Мы уже не должны им соответствовать? Встреча и пребывание со Христом — только по расписанию, и всей казармой?

Я бы не ставил так вопрос, если бы это была всего лишь одна из многих интенций, один из многих вариантов церковно-богослужебного назидания. Если бы наряду с этой внешне-дисциплинарной стороной церковной жизни с равной (а то и с большей) степенью убедительности христианину от лица Церкви говорилось о том, что Христос с нами во все дни до скончания века (Мф. 28), что Его страсти и воскресение — наше внутреннее «достояние» в зависимости от нашего состояния; что мы приобщаемся страстям и воскресению Христа ежедневно, ежечасно, в глубине нашего сердца — омываем и исцеляем Его страстями, как «мёртвой водой» в русских сказках, наши грехи и немощи, и воскресаем Его воскресением к евангельской жизни здесь и сейчас, прежде всего внутри себя, и затем, как следствие, во всех проявлениях нашей жизни: личной, семейной, церковной, общественной. Но всё дело в том, что об этом Триодь не говорит. Как я уже отметил, она в большинстве своём (разумеется, есть в Триоди и горстка прекрасных песнопений, но именно горстка) проводит две названные мною мысли.

И это всё гораздо серьёзнее, чем кажется на первый взгляд. Дело даже не в том, что перед нами предстаёт довольно куцая и очень односторонняя церковная педагогика. Главное — это возвращение («протаскивание», я бы сказал) в Христову Церковь общерелигиозной «выделенности» (в данном случае — выделенности «особого времени»), то есть внешней сакральной ритуальности, которую Христос решительно и всесторонне отменил (и заплатил за это распятием на кресте, между прочим). Во Христе нет ни особого сакрального времени, ни особого сакрального места, ни особых ритуальных действий. Всё сакральное перемещено в сердце человека (Ин. 4, 21; 23) и в повседневность. То есть, в конце концов, перед нами — подмена Христова благовествования обычной падшей общерелигиозностью.

Разумеется, я вовсе не призываю отменять Постную Триодь или «ломать» церковные службы. Пусть будут, они ведь действительно многим нужны. Но только всё должно быть на своём месте. Просто необходимо спокойно понимать: богослужения Постной Триоди — византийское литературно-ритуальное человеческое творчество, и не более того. Это исторически почтенная, для многих важная, радующая, утешающая, — но не более чем подпорка для церковно-духовной жизни, и отнюдь не само богообщение, возвещаемое Новым Заветом. Жить подпоркой нельзя, принимать её за цель и смысл церковной жизни — нельзя.

…Вот такие мысли после Всенощной на Вход Господень в Иерусалим.

Источник

Иллюстрация: Вячеслав Шварц. Вербное воскресенье в Москве при царе Алексее Михайловиче. Шествие патриарха на осляти

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: