Ахилла

II

В кабинете Петра Петровича собрались почти все сотрудники редакции. Женщины, как водится, были в платочках, даже Аля и Галя. Аля к тому же сменила свои узкие джинсики на длинную черную юбку. У директорского стола стоял священник, в котором Стас узнал так неприветливо покосившегося на него несколько дней назад мужчину во дворе. После его возгласа все дружно запели. Причем настолько слаженно, что Стас удивился.

• Читайте также Часть первую

«Вот это да! — подумал он. — Не в каждом храме такой хор».

По окончании молебна Петр Петрович подошел к Стасу.

— Идемте, я познакомлю вас с отцом Алексием.

Подходя к священнику, Стас сложил было ладони для благословения, но отец Алексий демократично протянул ему руку для пожатия.

— Так это вы теперь будете благоукрашать наши издания? Очень хорошо!

— Станислав — профессиональный художник-график, — вступил в разговор Петр Петрович. — Я давно хотел, чтобы такой специалист был у нас в штате.

— Ну, тогда, — продолжил отец Алексий, — надо издательству выходить на мировой уровень. А, Петр Петрович?

Стас хотел было что-то сказать, но тут к священнику подскочила Марина:

— Батюшка, батюшка, у меня такое случилось!

Случившееся с Мариной явно не предназначалось для посторонних ушей, и Стас с Петром Петровичем отошли в сторону.

Заходя в компьютерную, Стас поискал глазами Лизу, но не увидел ее. Тогда он обратился к Глебу.

— То, что Андрей не ходил на молебен — понятно. А Лиза?

— А Лиза у нас некрещеная, как и Андрюшка. Поэтому и не ходит на подобные мероприятия, — Глеб пристально посмотрел на Стаса. — Специалисты они уникальные. Оба. Лизка с невероятной скоростью набирает любые тексты: хоть рукописные, хоть со старой орфографией. Без ошибок! Лучше любой программы по распознаванию текста. Ну а про Андрюху и говорить нечего: из любых железяк соберет такой комп — песня. Поэтому Петр за них и держится, несмотря на шипение некоторых очень высокодуховных…

— Теперь все ясно. Но как здорово вы пели-то! Как настоящий хор.

— Ну, — улыбнулся Глеб. — Это наша издательская фишка. Почти все, в свое время, пели в церкви. Там немного и поднаторели. А я еще и пономарил до прихода в издательство.

— Я тоже, — рассмеялся Стас. — Правда, петь не пел, а читать и кадило подавать приходилось.

— Но чего ты тогда удивляешься! — сказал Глеб и повернулся к монитору.

Стас тоже сел на свое место и уже было включился в работу, как вдруг почувствовал, что в дверь, которая находилась за его спиной, вошла Лиза. Как, каким таинственным органом он это почувствовал — Стас не понял. Да и не захотел понимать.

А Лиза тихо подошла к Але, и они стали о чем-то негромко говорить.

— Ста-а-с! — вдруг позвала Аля. — Подойдите, пожалуйста, к нам.

Стас не подошел — он телепортировался к Алиному компьютеру.

— Стас, познакомься, это Елизавета, наша наборщица, — начала было говорить Аля, но Стас резко оборвал ее:

— А мы знакомы! — и широко, по-американски, улыбнулся Лизе. Про себя же подумал: «Господи, ну какой же я идиот!»

— Да? — удивленно подняла вверх брови Аля и покосилась на Лизу.

— Тем лучше. Тут Лиза принесла набор очень интересной книги. Ее нужно сверстать как-то по-особому: с заставками, концовками и картинки какие-нибудь стоит подобрать.

— Да не может быть, а точно! — сказала подошедшая Ксения. — Я буду вести эту книгу как редактор, и нам с вами, Станислав, необходимо работать вместе. Пока скачайте по сети с Алиного компьютера текст, ознакомьтесь с ним, а потом мы детально поговорим.

— Ой, — вдруг воскликнула Лиза. — Станислав, а можно мне попросить вас показать обложки, которые вы уже сделали?

И, поглядев на Ксению, добавила:

— Ведь так интересно! Глеб мне всегда показывал. И свои, и Володины. А то когда-а-а еще я у вас появлюсь! Мне Марфа подкинула три дореволюционных издания, по 500 страниц каждое.

Ксения пожала плечами — «делайте, что хотите», а Галя и Аля обменялись крайне ироничным взглядом.

Стас усадил Лизу в свое мягкое компьютерное кресло, сам сел на табурет и опустил руки на клавиатуру. Причем сделал это настолько торжественно, что можно было подумать, что сейчас кнопки обыкновенной «клавы» превратятся в строгие черно-белые клавиши фортепиано, и из-под пальцев Станислава польются чарующие звуки музыки.

***

Позже, вспоминая этот день, Стас заново переживал один единственный момент. Момент, когда Лиза по-домашнему прильнула к его плечу, и на ее лице отражалась вся гамма чувств от увиденного на мониторе. Как в метро, во время чтения книги.

Через некоторое время Стас узнал, что Лиза не замужем, живет с родителями, и что в ее жизни было какое-то трагическое событие, о котором никто толком не знает. Именно поэтому и сложилось среди мужской части сотрудников особо бережное к ней отношение. А Глеб однажды достаточно жестко наехал на Марину, когда та пыталась указать Лизе ее место в иерархии издательства. Не в служебном, естественно, смысле.

— Марина, какое твое дело до того, крещеная Лиза или нет! — скрываясь на крик, отчитывал Марину Глеб. — Чего ты постоянно лезешь, куда тебя не просят! Может, еще потребуешь в типографии, чтобы наши книжки печатали только воцерковленные печатники? Регулярно исповедующиеся и причащающиеся? Не смей приставать к Лизке! И только попробуй мне еще вякнуть что-нибудь про бесов и искушения! Сама будешь набирать тексты! Одним пальцем! На большее ты не способна!

Дело тогда дошло до директора, Глебу пришлось извиниться перед Мариной, а редакторы, Марфа и Ксения, провели разъяснительную беседу с обеими.

Марине было сказано, что и самим редакторам не очень нравится, когда приходится работать с нецерковными людьми, но надо смиряться. А с Глебом поступили жестче: поджав губы, с ледяным блеском в глазах Ксения предложила ему отправиться на недельку на покаяние в монастырь, а Марфа — чтобы он попросил батюшку Алексия наложить епитимью. Причем строгую. А для острастки припомнили Глебу и случай с перепуганной поэтессой.

Ничего больше не узнав о Лизе, Стас успокоился и стал ждать. Чего? Этого он и сам себе не мог объяснить.

А работа тем временем стала делом привычным и даже обыденным. Стас уже не реагировал на замечания и безропотно вносил мелкие изменения в оформление обложек. Даже придумал хитрый ход: закончив эскиз, делал еще один или два явно непроходных и показывал вначале их. После обсуждения предъявлял настоящий вариант, который безоговорочно принимался. Об догадались лишь Глеб и директор, который сказал: «Ну, наверно, и правильно. Но все же старайтесь не идти у них на поводу. Будут проблемы — обращайтесь ко мне. А я еще и отца Алексия подключу».

Отец Алексий же редко появлялся в компьютерной. Зайдя как-то раз, постоял возле Стаса и, глядя на монитор, произнес: «Вот, говорю я Петру Петровичу, что с такими обложками пора выходить на мировой уровень. Есть у меня знакомые в Штатах, в Джондарвильской семинарии — почему бы туда наши книги не отправить». И, повернувшись, к Але с Галей, добавил: «Дерзайте, дорогие мои. Дерзайте». Затем, покосившись на сосредоточенно ковырявшегося в раскрытом системном блоке Андрея, отправился в редакторскую.

А Стас понемногу разобрался и в «иерархии» сотрудников, и в хитросплетениях их личных отношений, и в том какое же место он занимает в издательстве. И место это оказалось совсем не таким, каким он себе представлял, когда рвался на эту работу. Стас оказался в роли сотрудника, от которого требовалось выдавать определенного вида и качества продукцию. О каких-либо творческих потугах здесь нужно было забыть. Об этом ему так и сказал все тот же Глеб.

— Если у тебя какие-то творческие замыслы — забудь! Здесь это никому не надо — раз! Никто не поймет твоих дизайнерских изысков — два! И все они боятся чего-то нового — три! Даже Петр. Поэтому, если будешь держать средненький стандартный уровень, то впишешься в коллектив. Но и не переживай. Ты и так уже много сделал: у издательства появился, наконец, собственный художественный стиль. Ребята со сбыта мне говорили, что оптовики, как только увидят наши последние обложки, сразу говорят: «А-а, это „Обитель“ чего-то новое придумала».

***

Вскоре Стас увидел и помощника директора по общим вопросам: того самого «защитнице светлого». В один из дней в компьютерную вошел Петр Петрович с высоким, коротко стриженым мужчиной лет пятидесяти.

− Ребята, девчата, − сказал директор. — Не дадите Игорю пачку бумаги?

Получив из рук Андрея пакет, Игорь сам подошел к Станиславу:

− Игорь Игоревич. Можно просто Игорь.

− Ста-нис-ла-а-в, − смутившись от пронизывающего взгляда чистых, цвета арктического льда, глаз, пробормотал Стас. Даже не пробормотал, а как-то проблеял.

Когда они ушли, Стас повернулся к Глебу:

− Слушай, я не ожидал… Ну, думал, браток будет как браток. А это… прямо Феликс Эдмундович! Он что, чекист бывший?

− Думаю, не бывший. Понял, кто нас крышует? Да Петр тоже не просто инженер в отставке.

− Да-а, − протянул Стас.

Но это не было последним удивлением Стаса.

Буквально на следующий день после посещения ясноглазого защитника, Стас не пошел на обед и в одиночестве увлеченно работал над многослойным коллажем в Photoshop’e. Вдруг он почувствовал, как со спины кто-то тихо подошел. Подошедшего сопровождала такая густая волна перегара, что Стаса замутило.

− Ты, что ли, Станислав? — елейным голосом произнес обладатель перегара. — Это ты подмял под себя всю оформиловку?

Стас обернулся и увидел высокого худощавого человека с тщательно расчесанной бородой и очень длинными волосами, убранными в хвостик, часть которого кокетливо спускалась с затылка на грудь.

− Почему это я подмял? — с легким раздражением ответил Стас. — Работы хватит всем. Вы ведь Владимир? Я как раз хотел с вами связаться.

− Да, ладно, ладно, − миролюбиво сказал Владимир и протянул руку. — Я ведь так, в шутку. Я особо и не претендую. Будешь зашиваться — всегда выручу. И давай сразу на ты.

− Давай. У меня как раз есть две обложки. Книжки тонкие, сверстают и вычитают их быстро, а я действительно зашиваюсь.

− О-о, кого мы видим! — воскликнул вошедший в компьютерную Глеб. — Изограф искусный! Маэстро великолепный!

— Привет, привет, Глебыч!

Они троекратно облобызались.

— Володя, Володя, — в унисон запели вошедшие следом Аля и Галя. — Ну как твое паломничество?

— Невероятно! Просто невероятно! Столько благодати получил в этом монастыре! Расскажу попозже. А вы-то как? Смотрю вашего полку прибыло. А Лизка? Работает?

— Да куда она денется, твоя Лизка! — наперебой застрекотали девушки, поглядывая при этом на Стаса.

— Твой Лизочек так уж мал, так уж мал, так уж мал, — тоненьким голоском затянул Глеб, потом уже серьезно добавил:

— Завтра она придет. К трем часам.

Стасу все это показалось каким-то дурным сюрреалистическим спектаклем. Особенно его покоробило упоминание о Лизе. Но он сделал вид, что его не касается. Стас уже хотел было предложить Владимиру поговорить о работе, но его опередила тихо вошедшая Марина.

— Володя! Рада тебя видеть. Как съездил? Попал к батюшке Парамону?

— Попал, Марина, попал. Да еще как! Часа полтора проговорили.

Стас повернулся к Глебу:

— О ком это они?

— Есть такой старец в Симеоновском монастыре на севере области, — вполголоса ответил Глеб. — Наши часто к нему ездят. А раз в год, летом, так и всем издательством.

Их тихий разговор прервал возглас Марины:

— Ну, Володенька! Опять, что ли?!

— Унюхала, — прокомментировал Глеб и быстро пришел на помощь уличенному грешнику:

— Воло-о-дь! Подойди к нам. Тут срочно одну работенку обсудить надо.

Владимир положил руку на плечо Марины:

— Мариш, извини, — и поспешно подошел к Глебу и Стасу.

— Братья во Христе, — начал он своим елейным распевом, — слушаю вас.

Затем, оглянувшись на уходящую Марину, уже тихонько:

— Ребята, выпить нет?

***

Идея поддержать страдающего Владимира была озвучена Глебом:

— Ладно, Вовка, пошли. Петра все равно сегодня не будет, а девочки нас прикроют. Скажут, что пошли…

— На открытие выставки книжного дизайна в Союзе художников, — подал голос Стас. — Оно, правда, не сегодня, но кто будет проверять.

— Вот это по-нашему! — изумленно воскликнул Глеб. А Владимир озабоченно спросил:

— А Маринка не заложит? Характер Петра я знаю. Мне-то что, а вам?

— Так мы же со Стасом вернемся, — ответил Глеб. — А что выпили — так наливают же на вернисажах! Зато скажем, что повысили свой дизайнерский уровень. Эх, жаль Андрюхи сегодня нет!

В рюмочной все началась с обычных разговоров о каких-то общих проблемах, но затем… Вначале понесло Владимира. Стас удивился, куда вдруг исчезли его елейный голос и ухоженный вид. Вовка — так теперь называл его и Стас — распустил косичку, отчего библейские власы его приняли вид всклоченной гривы льва, готовящегося к атаке. А голос… Голос опустился на октаву ниже и приобрел столь любимые некоторыми утонченными барышнями хриплые саксофонные обертона.

— Ты думаешь, что Петр с Вадимом мечтают об элитном издательстве? — дышал он в лицо Стаса. — Фига с два! Я как-то говорил с Петром о новом подходе к оформлению, о привлечении современных авторов, он, конечно, соглашался, но… В какой-то момент я понял, что ему, хотя и лестно быть в лидерах, но слушал он с какой-то улыбочкой и украдкой позевывал. По-зе-вы-вал!

— Да спать он хотел, навелно, — ватным, непослушным голосом сказал Глеб. Было видно, как тяжело далась ему эта фраза. Особенно буква «р». — Он маля спит, все лаботает, лаботает…

— О-о, Глебушка, — заулыбался Вовка. — Тебе нужен антракт. Рекламная пауза! А мы со Стасом еще накатим.

После наката Стас почувствовал, что и он вскоре тоже будет путать все буквы.

А Вовка — ни в одном глазу — наклонился ближе к Стасу:

— Мне ведь давно предлагали в штат. Не хочу! Сейчас я свободен. Есть работа — есть деньги. Нет работы — да и хрен-то с ним. Не все в этой «Обители» просто. И не только книгами они занимаются.

— Ювелирку продают, — начал, было, Стас, но Вовка перебил:

— Еще как продают! С ювелирной нарезкой в стволах!

— Да ты что!

— Вот и то. Помалкивай только. Почему издательство нигде не светится? Я имею в виду разные выставки, ярмарки?.. Сидим себе тихонько, выпускаем маленько, но почему-то всегда на плаву! Постоянно жалуемся на проблемы с деньгами, но машины для развозки тиражей имеем. Я уже молчу о том, что сынок Вадима в Англии учится, да и детки Ангелины и Петра тоже нехило пристроены. Что скажешь?

— Ну, как-то неожиданно все это. И не верится.

— А вот и не верь, — вмешался Глеб. — Он тебе еще не такого наговорит. Вовка фантазер известный.

— О! — засмеялся Владимир. — Глебушка снова в строю! Привет, пехота!

— Сам ты пехота. Я ал-лти-рле-лья, — Глеб снова закрыл глаза.

А Стас наклонился ближе к Владимиру и негромко спросил:

— А что у тебя за отношения с Лизой? Почему Аля с Галей сказали «твоя Лиза»?

— Да какие отношения! Просто мы знаем друг друга с детства: в одном классе учились. Это именно я рекомендовал ее как наборщицу.

— Классная! — на секунду приоткрыл глаза Глеб.

— Кстати печатать вслепую она научилась еще в школе: помогала маме набирать тексты. У нее родители — филологи. А сама она закончила истфак универа, какое-то время работала по специальности, а потом…

— Что потом? Говори, Вовка!

— Знаешь, Стас, давай-ка я посажу Глеба на автобус, а ты меня подожди на бульваре. Пройдемся, проветримся немного, и я тебе все расскажу.

***

Стас так и не понял, почему Владимир разоткровенничался с ним. То ли этому поспособствовала цеховая художническая солидарность, то ли он почувствовал в Стасе благодарного слушателя, на которого можно изливать потоки своей безудержной фантазии, то ли это было нечто, называемое тайной человеческой души. Погруженной к тому же в зыбкий алкогольный туман.

Стас узнал, что Лиза с отличием окончила университет, но отказалась от аспирантуры, вернее, отложила ее на время и устроилась на хорошо оплачиваемую работу: преподавать историю в частной элитной школе.

И все потому, что к моменту получения диплома она вышла замуж за однокурсника. Нужно было снимать квартиру, так как родители Лизы были против ее брака, а муж был приезжим.

Лиза тянула на себе все финансовые и домашние дела, избранник же ее… Избранник занимался поисками себя. Не имея достойной работы, он перебивался случайными заработками и искал смысл жизни: от идей Блаватской до сокрытых тайн алтайских шаманов. Окончательно остановившись на Православной церкви московского патриархата, Олег — так звали Лизиного мужа — начал восхождение по лествице духовной с должности сторожа при храме, но быстро оказался в избранном пономарском сообществе. В золотистом стихаре он величаво проплывал по храму и строго поглядывал на стоящую возле притвора Лизу. А дома каждодневно уговаривал жену креститься, затем обязательно венчаться, что было необходимо для его дальнейшей духовной карьеры.

— Ему бы немного терпения, — рассказывал Владимир. — И все бы получилось. Ведь Лизка сама стремилась понять православие, много читала, серьезно готовилась к крещению. Но нет! Этому идиоту нужно было все сразу и быстро. А когда узнал, что Лиза беременна, просто пришел в исступление. Орал, что нельзя рожать ребенка в блудном сожительстве. В итоге довел ее до нервного срыва, и залепила она ему однажды хо-о-рошую пощечину. А он… — тут Владимир немного замялся.

— Что он? — спросил Стас.

— Ударил ее. Причем подленько так, в спину. Она упала животом на подлокотник дивана. И это на третьем месяце беременности! Затем выкидыш, долгое лечение и приговор: детей больше не будет.

— Откуда тебе все это известно?

— Не забывай, что мы знакомы со школы. Она сама мне рассказала. Не сразу, конечно.

— И что этот Олег?

— Ох, с каким удовольствием я врезал бы по его пухлым розовым губенкам! Сволочь! Потом в ногах валялся, просил не разводиться. Лиза не согласилась, а родители ее даже хотели подать в суд. После развода она вернулась домой, работу в гимназии потеряла и стала подрабатывать набором текстов. Вот так. А чего это она тебя так заинтересовала?

— Да и сам не знаю. Просто захотелось побольше узнать. А то шепчут: «тайна, тайна…»

— Ну, я тебе все рассказал. Делай выводы.

***

Наутро Глеб вызвал Стаса в коридор.

— Ты особенно не доверяй тому, что Вовка тебе наговорил. Он еще тот выдумщик. Я хоть и отключился, но все слышал. Петр в свое время заказал пару эксклюзивных охотничьих ружей для подарков своим собратьям по охоте. Он ведь у нас потомственный охотник. А защитнице светлый ему посодействовал. Вот и все. А Вовка раздул эту тему. Хорошо, что он не наплел, будто издательство спонсирует сомалийских пиратов!

А то, что мы не участвуем во всяких выставках — принципиальная позиция Петра. Он считает это пустой тратой времени, никак не влияющей на реализацию тиражей, особенно в глубинке.

— Ясно, — сказал Стас и подумал: «Ничего не ясно. Получается, что и про Лизу он наврал?»

— Ты меня извини, — заулыбался Глеб. — Я вчера быстро что-то сломался и испортил компашку. Вообще-то я крепкий на это дело, но последнее время как-то чувствую себя неважно.

— Да ладно, Глеб, все нормально, — ответил Стас, а в голове настойчиво повторялось: «В три часа, в три часа, в три часа… придет Лиза».

В половине третьего Стас выключил компьютер, сказал, что отлучится на часик, быстрым шагом перешел через двор, миновал бульвар и встал у выхода из метро. Лиза появилась сразу же.

— О, снова мы здесь встретились! — нарочито бодро сказал Стас.

— Кажинный раз на этом месте! — засмеялась Лиза. — Привет.

Она будто бы не удивилась этой встрече:

— Вы в издательство?

— Нет, но пойдемте я вас провожу. Мне по пути, — Стас был сама учтивость.

По дороге Станислав рассказал, что познакомился с Владимиром и в лицах, с иронией, описал их посещение рюмочной.

— Узнаю Вовку, — улыбнулась Лиза.

— А правда, что вы знакомы с детства? — осторожно поинтересовался Стас.

— Знакомы, знакомы. Жили в одном дворе, играли в казаки-разбойники, потом ходили в одну школу. Когда я поступила в университет, виделись редко, только иногда здоровались, пробегая по двору. А потом я переехала в другой район. И снова увиделись мы только на встрече школьных выпускников пару лет назад. Он тогда и предложил мне дополнительную работу в «Обители». Он что-то рассказывал обо мне?

— Так, в общих чертах. Сказал, что вы учились на истфаке и печать научились еще в детстве, — делано спокойно ответил Стас.

— А… Ну это так и есть. А то Вовка может такого напридумать! Ему не дизайнером, а писателем нужно было бы стать. Фантастом.

— Ну, вот и наш двор, — Стас с сожалением взглянул на Лизу. — Мне дальше. Может быть, я еще успею вернуться до вашего ухода, поэтому не прощаюсь.

Когда Лиза уже начала входить во двор, Стас окликнул ее:

— Лиза, а вы хотели бы сходить на открытие выставки книжной графики? Когда вы так внимательно рассматривали мои обложки, я решил, что вас интересует книжный дизайн.

— Конечно! А когда?

— Можно я вам позвоню или напишу по почте?

Лиза подошла к Стасу, порылась в сумочке и протянула ему визитку.

Немного посмотрев ей вслед, Стас опустил глаза на глянцевый прямоугольник и прочитал: «Елизавета Алаксина. Набор и редактирование текстов на русском и английском языках». Ниже был адрес электронной почты и телефон.

Стас решил еще немного погулять: не хотелось, чтобы их почти совместное появление вызвало ненужный интерес у сотрудников. И когда он неспешно прогуливался по уже тронутому легкой желтизной бульвару, вдруг вспомнил богословские курсы и беседу молодого иеромонаха — специалиста по семейным отношениям. Слушатели тогда задали вопрос, как вы — монах — можете консультировать семейные пары? Улыбнувшись пухлыми розовыми губами, он ответил, что до пострига был женат и перенес все тяготы семейной жизни с неверующей и к тому же душевно больной женой. Он рассказал, как долго старался спасти эту заблудшую душу, но на разводе настояли и ее родители — воинствующие атеисты. Единственное, что он смог и может сейчас — это постоянно молиться о ней. Отец Олег…

«Стоп! — осенило вдруг Стаса. — Отец Олег, пухлые розовые губы, жидкая бороденка, — не он ли бывший Лизин муж? Все сходится!»

Стас взволнованно заметался между скамеек, и сидящие на них стали с удивлением посматривать на нервное хождение взад-вперед молодого человека. Станислав вспомнил, с какой антипатией он отнесся тогда к этому монаху, как демонстративно покинул аудиторию по окончании беседы, в то время как все слушатели, особенно слушательницы, окружили отца Олега плотным кольцом.

***

Возвращаясь в издательство, Стас заглянул к редакторам — Лизы там не было. Не было ее и в компьютерной. «Значит, уже ушла», — решил Стас и привычно устроился в своем кресле.

— Лиза приходила, — подал голос Глеб. — Спрашивала, нет ли чего-нибудь новенького посмотреть.

— Да? — рассеянно проговорил Стас. — А мне и нечего было бы ей показать. Все в рабочем состоянии.

— Глеб, Станислав, — обратилась к ним Аля. — У меня два шмуцтитула в книге никак не попадают на правую страницу. Что делать?

— Оставляй чистой левую, шмуц на правую — будет разворот, — ответил Глеб. — А Стас на левой чего-нибудь придумает. Какую-нибудь загогулину. Да, Стас?

— Однозначно.

Глеб вдруг с надрывом продекламировал:

«На странице, которая справа,

Я увидел шмуцтитул судьбы…»

И добавил:

— Интересно, а в Апокалипсисе Книга Жизни в виде свитка или в виде кодекса? Если там имеется в виду свиток, то ни о каких левых, правых страницах не может быть и речи. И тем более о шмуцтитулах. Не прав был поэт.

— До III века почти все книги были в виде свитков. А Апокалипсис датируется концом I века, периодом правления императора Домициана, — громко сказала вошедшая в компьютерную Лиза.

— Ну ты даешь! — восхищенно воскликнул Глеб. — И откуда ты все знаешь.

Аля и Галя синхронно хмыкнули.

— Глебушка, не забывай, что я историк, — ответила Лиза и, подойдя к Стасу, спросила:

— Станислав, нет ли у вас чего-нибудь новенького посмотреть?

— Законченного нет, но если хотите — покажу эскизы, — ответил Стас.

Они как в прошлый раз сели плечом к плечу, и никто не заметил, что эти двое почему-то не поздоровались, как будто уже виделись сегодня.

***

Первый телефонный разговор Стаса с Лизой продолжался около часа. И начался сразу на «ты». О чем они говорили? Ни о чем. Им важно было просто го-во-рить, улавливать интонации, перебивать, смеяться и слушать, слушать, слушать даже искаженный мембраной телефона тембр голоса. Что еще? А ничего…

***

Они встретились перед входом в полуподвальное помещение галереи, где открывалась выставка. Встретились с радостным предновогодним ожиданием праздника, как старые, давно не видевшие друг друга приятели.

Стас предупредил, что будет немного шумно и суетливо: ведь вернисажи — для кого-то повод потусоваться, для кого-то выпить, а для кого-то и действительно увидеть работы.

Но, войдя в помещение, даже видавший многое Стас удивился. Сразу ударил в нос кисловатый запах вина, смешанный с табаком. Никто, правда, не курил, но фуршет уже начался, хотя официального открытия выставки еще не было. Народу на удивление было много: в основном дизайнерская братия, несколько иллюстраторов, издателей, авторов и любителей покрутиться на вернисажах.

— Стасик! — подскочила откуда-то сбоку бывшая сотрудница и по совместительству автор замысловатых верлибров Юлия Лилит, в миру — Петрова. Она схватила его за плечи, и поле ее огромной шляпы врезалось в лоб Стаса. — Давно тебя не видела! Как тебе на новой работе? А это кто? — Юлия бесцеремонно окинула взглядом Лизу. — Сотрудница? Православная? Как ты? Выпьешь? Или ты постишься? Почему ты не участвуешь в выставке? Некогда? Все твои церковные дела?

— Привет, — ответил Стас, отстраняясь от края шляпы. — Рад видеть. Познакомься — Елизавета, сотрудница, — затем указал на владелицу шляпы: — Юлия, редактор и поэт.

Лиза растерянно кивнула. Стас негромко спросил Юлию:

— Есть здесь еще наши?

— Есть! — прогромыхал хрипловатым баском высокий, невероятно толстый мужчина с небрежно подстриженной бородой.

— О, Генка, привет! — искренне обрадовался Стас. — Ты участвуешь?

— Участвую. А как же!

— Познакомься — Елизавета. Сотрудница по работе.

— Геннадий! Можно Гена. Дизайнер.

— Здравствуйте, — опасливо глядя на кудлатые брови дизайнера, произнесла Лиза.

— Ребятки, тут мне нужно подойти к одному человечку, а потом, — Геннадий нацелил палец на Стаса с Лизой и Юлией. — Обя-за-тель-но выпьем. Сегодня устроители расщедрились. Да и участники скинулись тоже. Гуляй, рванина!

Затем к Стасу подошли несколько знакомых, торопливо пожали руку и скрылись в гулкой суматошной толпе. С дорогой камерой на шее прошел, даже не кивнув Стасу, завсегдатай всех вернисажей по имени Арнольд — лысый, с седенькой бородкой, якобы фотограф. Его снимки отличало то, что все герои его фотографий были запечатлены в самых нелепых позах и с соответствующим выражением лиц. Причем делал он это совершенно непреднамеренно и искренне удивлялся, почему выложенные в сеть творения Арнольда вызывают праведный гнев объектов его творческого интереса. Величаво прошествовала пышнотелая Анна Константиновна — главный редактор издательства «Северный Край», тоже не удостоив Стаса взглядом. Потупив глаза, скрестив руки на груди, в кожаной куртке с заклепками и в высоких армейских сапогах, молчаливо стоял в сторонке иллюстратор книг серии «Фэнтези» и панк-рок-музыкант Кирилл Бескрайнев, выступающий под звучным прозванием КиБес. Мимо Стаса проходили люди со знакомыми лицами, имена которых Стас вспомнить не мог, и духота этого, явно не рассчитанного на такое количество людей, помещения уже начала угнетать Стаса.

А когда в соседнем зале, где должно было состояться официальное открытие выставки, начали постукивать по микрофону, произнося: «раз, раз, раз…», и посетители стали потихоньку отходить от столика с напитками, Лиза вдруг сказала:

— Стас, ты извини, но мне душно и сильно кружится голова. Я пойду, а ты оставайся, обязательно оставайся, не обращай на меня внимания.

— Ну, уж нет! — категорично ответил Стас. — Я ухожу с тобой! Потом придем, в любой день. Мне и самому здесь как-то не очень. Отвык я, видно, от таких вэр-ни-са-жей.

На улице их разобрал неудержимый хохот.

— А вроде ничего и не пили, — прокомментировал Стас.

— Виртуально, виртуально набрались, — в тон ему подхватила Лиза. — А после «вышли шляться вместе!» как говаривал один поэт-футурист. Годиться такое предложение из Серебряного века? Идем шляться вместе?

— Всенепременно, мадам, — Стас жеманно оттопырил локоть, предлагая Лизе идти под ручку.

Какое-то время они молча брели по влажному, с прилипшими листьями, асфальту, затем Станислав начал рассказывать о своей учебе на богословских курсах, осторожно и как бы невзначай подводя к упоминанию об иеромонахе Олеге.

— Это мой бывший муж и отец убитого им ребенка, — резко, с непривычно-жесткими интонациями, оборвала Станислава Лиза. Затем повернулась к нему, и Стас увидел ее глаза, в которых были одни только черные зрачки:

— Не надо об этом. Сейчас не надо.

Они снова замолчали.

«Все-таки это правда. Вовка не соврал», — с горечью подумал Стас.

— Хорошо шляемся! — уже спокойно, с иронией произнесла Лиза.

— Да уж все лучше, чем там, на выставке, — ухмыльнулся Станислав. — И кому только в голову пришла идея устроить фуршет до открытия?

— Сие есть тайная великая, — деланно елейным голосом ответила Лиза. — Да ну их всех. Шляемся дальше.

Продолжение следует

Иллюстрация: Марк Шагал «Над городом»

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: