Ахилла

Хотелось бы продолжить начатую мной ранее тему «несвятых святых» и поговорить о неоднозначности такой известной фигуры, как княгиня Елизавета Феодоровна.

Всё-таки влияют детские года и то, что в этот период было внушено, на всю последующую жизнь человека. По нашей семейной традиции меня назвали в честь незадолго до этого канонизированной святой, Елизаветы Романовой. Впоследствии я разочаровалась во многом, многое отвергла, в том числе культ святых, который в настоящем своем состоянии порой отдает язычеством. Но при этом я все равно продолжала почитать свою святую. И действительно, она же просто ангел! Посещает убийцу своего мужа в тюрьме, после этого уходит от мира и занимается помощью обездоленным. Образ очень светлый, а в наше время так и просто убеленный до невозможности. Ее превратили в какую-то каменную скульптуру Клыкова — белую, кристально чистую и… неживую. Конечно, она была живым человеком, причём человеком очень умным, прагматичным, и ничего человеческое чуждо ей не было.

Впервые я поняла это, когда наткнулась случайно на её слова из письма Николаю II, где она писала о террористах: «Неужели этих животных нельзя судить полевым судом?»¹ — и дальше шли слова о том, что не надо делать из них мучеников, не надо позволять им выглядеть героями в своей смерти. И все бы ничего… В конце концов, это слова женщины, потерявшей в подобном террористическом акте своего любимого мужа, её вполне можно понять чисто по-человечески. Но… Письмо было написано в 1902 году, после убийства Сипягина (министра внутренних дел), князь Сергей был еще жив. И лично у меня эти слова плохо согласуются с её известным поступком — визитом к убийце Сергея Александровича, Ивану Каляеву, в тюрьму. Если это животное, зачем она пошла к нему? Чего хотела, чего добивалась? Простое любопытство? Что-то ещё? Зачем написала прошение о помиловании, хотя абсолютно ясно, что это была чистая фикция. Николай II (известен его характер и отношение к подобным вещам) никогда бы не помиловал убийцу своего дяди, хоть написали бы ему прошение миллионы людей.

В поисках подтверждения или опровержения своей версии я нашла весьма интересную статью историка Р.С. Закирова, в которой аргументированно доказывается то, что такой визит действительно являлся спланированной акцией департамента полиции (с подачи княгини, естественно). Во-первых, о содержании разговора буквально тут же узнал шеф полиции, а на следующий день во всех газетах появилось описание данной встречи, об этом говорили все вокруг, событие обрастало множеством подробностей и слухов, которые распространялись и в «высшем» свете, и в «низшем». Я думаю, что если бы княгиня действительно хотела сделать добро так, чтобы «правая рука не знала о том, что делает левая», ей бы это удалось, ведь она была одним из влиятельнейших лиц в империи. Ей не нужно было обращаться за разрешением на посещение в полицию, ведь звание великой княгини позволяло и своей властью посетить заключённого.

Интересно, что Владимир Джунковский, адъютант князя Сергея, в воспоминаниях пишет (возможно, в попытке обелить её образ), что она обратилась к московскому градоначальнику. Но в реальности Елизавета обратилась к шефу полиции, который узнал содержание разговора буквально сразу же, а на следующий день это было передано в прессу, причём передано в искаженном виде. В расхожем и до сих пор популярном варианте рассказывалось, что, якобы, Каляев бросился ей в ноги с полнейшим раскаянием, с верой и благодарностью принял подаренную икону. Если хоть чуть-чуть иметь представление об этой личности, можно с уверенностью сказать, что все было не так. Перед нами — человек молодой (ему было 27 лет). Естественно, он был абсолютно уверен в собственной правоте, в правильности партийных эсеровских идей и воззрений. Заключенный заявил с порога, что должен был это сделать и не жалеет об этом. В нынешнее время образ Каляева — именно его — демонизируется. Пожалуй, так же достается только непосредственным убийцам царской семьи. Но там всё-таки немного другое… Там невинные дети, а наш герой, увидев, что в карете сидят как раз великая княгиня и их приемные дети, перенёс свою террористическую акцию на другой день. То есть человек прицельно не хотел убивать детей, и какие-то представления о морали у него вполне сохранялись. Нынче его хотят представить «демоном» во плоти, антиподом «ангелу».

Сохранилось письмо Каляева своим товарищам, где он описывал эту встречу, и можно понять, что сие событие произвело на него глубокое впечатление, что заключенный был растроган и пожалел княгиню как человека, которого он лишил любимого мужа. Конечно, все это пересыпано щедрой горстью уверенности в своей правоте. Хочу оговориться: я отнюдь не за убийство как метод отмщения и абсолютно против насилия, но все же напоминаю, кого убил Каляев – человека, обвиняемого оппозицией в расстреле 9 января 1905 года. Да, деяние Каляева тоже является преступлением, но меня лично оно возмущает гораздо меньше, чем убийство малолетних членов царской семьи.

Не сомневаюсь, что у вас, дорогие читатели, может возникнуть справедливый вопрос: зачем нужна была эта «пиар-акция»? Смысл? Ведь княгиня и так была популярна и любима множеством людей.

На мысли о демонстративном характере этой встречи меня натолкнула, во-первых, широкая огласка этого события, а во-вторых, другие обстоятельства — её же собственные слова из вышеупомянутого письма о том, что нельзя из этих людей делать мучеников. Великая княгиня была человеком очень умным, и в тоже время, конечно же, искренней и убежденной монархисткой. И она понимала, что царизм всё меньше и меньше поддерживается среди народа, и что такое показное геройство эсеров подрывает не только крепость и мощь, но и авторитет власти. Она поняла, что необходимо дать людям образ незапятнанного человека от власти, чтобы таким образом представители совершенно разных слоев общества сказали: «Раз такие люди есть у правящего дома, то значит, он не такой уж и плохой».

Мне возразят: «Разве Елизавета Феодоровна сама по себе была каким-то плохим человеком?» Отнюдь нет, но, повторюсь, она была намного жёстче, чем принято думать, намного прагматичнее. Это, конечно же, не грех, но, по крайней мере, один из ее актов милосердия сделан был, чтобы противопоставить жертвенности террористов свой ореол мученичества.

Знаете ли вы о том, что Елизавета отказала Каляеву во второй встрече? Скорее всего, вы не знаете об этом, как и я не знала. Этого нет в официальном житии, этому факту нет места в растиражированном светлом образе святой.

Когда Каляев стал получать сведения о перевирании информации об их личной встрече, он попросил через своего адвоката встретиться с княгиней во второй раз, видимо, для того, чтобы разъяснить ситуацию. Но Елизавета через третьих лиц передала отказ, прибавив, что не видит в этом надобности. Впоследствии, когда личность его была раскрыта, Каляев написал ей письмо, в котором обвинил её в намеренном искажении информации о встрече. Письмо это княгине, естественно, не передали, не желая огорчать. Уже упоминавшееся мной ранее письмо Каляева своим друзьям по партии и стихотворение, которое он написал под впечатлением от той самой встречи, говорят обо одном: этот человек поверил в искренность чувств княгини, пожалел ее. Да, при этом он остался уверенным в собственной правоте, и даже вдове заявлял с апломбом об этом. Но видно, что «преступник» действительно испытал сочувствие по отношению к ней, как к частному лицу, и высказал ей свою радость по поводу того, что она осталась в живых, объяснив, что не планировал убивать её с детьми, и что он счастлив, что этого не сделал.

Кстати, не делает чести династии и тот факт, что сам император приказал любыми средствами вытащить из Ивана Каляева прошение о помиловании — для того, чтобы показать — убийца сам боится смерти. Николай заявил, что после получения такого прошения непременно удовлетворит его, но заключённый был непреклонен. Этот факт для меня ещё раз подтверждает, что визит княгини был спланированной акцией по дискредитации образа «террориста».

Думаю, что Романовы были людьми, искренне убеждёнными в своей правоте, в божественности своей власти, необходимости её для России. Они верили в величие своего призвания. Именно поэтому представители этого дома часто женились на нелюбимых немецких принцессах, забывая своих возлюбленных (я сейчас не о Матильде). Они все были людьми не менее идейными, чем те же эсэры, только по-своему и в своём. И Романовы были способны на большие жертвы ради служения России (как они его понимали), хотя по сути это было чаще служение себе и своему великокняжескому дому. Не был ли и уход великой княгини, основание ею обители милосердия тоже неким политическим планом по возвышению репутации царской династии? Великая княгиня, несомненно, очень хорошо понимала ситуацию в стране. Чего только стоят её интриги против Распутина (ещё один неоднозначный момент её биографии). Елизавета Феодоровна благословляла убийство Распутина и всячески этого желала, покровительствовала его убийцам. То есть это был человек, который ради спасения репутации династии считал возможным убить. И такой человек вполне мог отважиться на решительные и бесповоротные действия ради спасения престижа царской власти. Это как некоторые уходят в монастырь, чтобы отмолить грехи рода (вспомните главную героиню «Дворянского гнезда», Лизу Калитину). Нечто подобное мне видится и в поступке княгини, но только в более прагматичном варианте — не мистически спасти династию, а вполне себе практически.

Я ни в коем случае не умаляю подвига великой княгини. Все, что я высказала выше, всего лишь мои предположения. Я не утверждаю, что это было именно так, а просто предлагаю поразмышлять на эту тему, понять, что не все было так однозначно, как нам хотят представить сладкие книжечки об «идеальной паре». Я преклоняюсь перед подвигом ухода от мира Елизаветы Феодоровны, перед ее действительным служением обездоленным. Какие бы ни были причины этого, но добрые дела она творила в огромном количестве, и нельзя её за это не уважать. Я просто призываю отказаться от общепринятых в последнее время человекосхем, хочу показать, что и «светлый ангел» в какой-то момент своей жизни был вовсе не лишен холодных расчётов, и что «тёмный демон» Каляев был человеком сентиментальным, сочувствующим, в чем-то добрым и верующим.

Напоследок приведу слова тюремного священника, который по традиции должен был перед казнью исповедовать Каляева: «Я никогда не видел человека, шедшего на смерть с таким спокойствием и смирением истинного христианина. Когда я ему сказал, что через два часа он будет казнен, он мне совершенно спокойно ответил: «Я вполне готов к смерти; я не нуждаюсь в ваших таинствах и молитвах. Я верю в существование Святого Духа, Он всегда со мной, и я умру сопровождаемый Им. Но если вы порядочный человек и если у вас есть сострадание ко мне, давайте просто поговорим как друзья». И он обнял меня!»

—-

¹Вел. кн. Елизавета Федоровна. Письма к Николаю II // Источник. 1994. № 4. С. 23, 24