Ахилла

Первый текст из нашего нового проекта «Исповедь анонимной матушки».

***

Недавно в книжном магазине мне попалась книжка «Эволюция всего». Открыла, заинтересовалась. Дома скачала ознакомительный фрагмент (кстати, довольно большой). Читала и думала о том, как часто за последние 15 лет я слышала рассуждения о «мире, катящемся черт знает куда». Ну, ясно куда. Последние времена и все такое. А мне все же казалось, что мы живем лучше, чем наши предки. И человечество становится в целом гуманнее, хотя, может, кому-то не нравится слово «гуманность», наряду с «толерантностью»… Короче, эволюция всего.

Мои родители были люди нецерковные настолько, что я даже не помню, чтобы они вообще когда-либо заходили в храм. А меня почему-то всегда туда тянуло. Но не было ни церковной бабушки, ни тетушки, никого, кто бы меня отвел за ручку в церковь. Самой идти было страшно, да и одежды не было подходящей. Ездила на книжную ярмарку, попались книжки Кураева. Первая — «Вызов экуменизма». Прочла от корки до корки. Ну и другие потом были. Бердяев — делала доклад в школе, даже, кажется, сочинение писала, что-то про истинную свободу. Ну, это было лет в 15, а в 17 я все-таки пришла в храм. И сразу окунулась по полной программе, резко: посты, среда-пятница, службы-праздники. Родители в шоке. Мне поступать в вуз, а я в религию ударилась. Мама не могла понять — ПОЧЕМУ? Во мне же это исподволь зрело, я не делилась особо. Да если б и делилась, родителям эта тематика была неинтересна.

Конечно, я сразу же возомнила о себе бог весть что, подростковый возраст плюс религиозный экстремизм… Бедная мама. Она, правда, безропотно готовила мне постную еду. Я благополучно поступила в довольно престижный вуз, это снизило градус напряженности. Я тайком стала петь в хоре, маме сказать об этом боялась. Правда, со временем сказала. Самое страшное было впереди. Что там хор! Я была девочка способная, и учебе посвящала гораздо меньше времени, чем следовало бы, а вместо этого разучивала песнопения. Но на учебе это не отражалось.

Мама стала тревожиться, когда я познакомилась с одним семинаристом, у которого были самые серьезные намерения. Сразу замечу, что до него было несколько мальчиков, но с ними было скучно. А этот молодой человек привлек меня к себе тем, что он был необычайно серьезен, вместе с тем, с ним было интересно. Но главным здесь было то, что, несмотря на отсутствие крышесносной влюбленности (о которой, конечно же, мечтает каждая девушка), в меня быстро вселилась уверенность, что он — именно ТОТ САМЫЙ. Ну, и перед самым знакомством я молилась, чтоб Господь послал мне жениха. А то вдруг в девках останусь (я этого очень боялась, мне ведь было уже, ни много ни мало, 19 лет). Вот так получилось, он семинарист, правда, не пацан — и в армии послужил, и поработал (это ему в плюс), но ни гроша за душой, а жениться надо. Он на хорошем счету, ему обещают рукоположение, только женись. Вот и поженились. Родители, конечно, были против. А где жить будете? На что? А, ерунда, кто об этом думает, Господь же все управит.

Сейчас понимаешь: о чем вообще думали?! Наверно, для этого и молодость, чтоб особо не думать, а то так и будешь сидеть на одном месте. Было трудно, хорошо, хоть дети не сразу появились, а начали рождаться, когда все постепенно наладилось. Мужа, действительно, сразу рукоположили, и стала я матушкой без малого в 20 лет. Сейчас я уже не помню отчетливо свои мысли, чувства почти 15 лет назад. Хотела ли я стать матушкой? Стремилась ли я к этому? Наверно, если бы на моем пути попался другой человек, который не собирался стать священником, но в которого я бы влюбилась — вышла бы за него. Это все-таки было непринципиально. Здесь важно другое. С тех пор, как я воцерковилась, я приняла все правила игры.

Может, кто-нибудь помнит книжку о. Илии Шугаева про брак и отношения. Вот по всем этим принципам я и собиралась жить. С восторгом это приняла. Я всегда была скромная, с мальчиками не гуляла, по дискотекам не ходила, и православие мне подошло потому, что оно легко скореллировало с моим внутренним миром. Не пришлось ничего ломать, менять. Ну, разве что джинсы на юбку и шапку на платочек. Поэтому выход здесь был только один — брак с церковным человеком. А то, что он оказался будущим священником, так оно и лучше (наверно, я тогда так думала). Конечно, в том нежном возрасте, когда не было жизненного опыта, все представлялось в розовом тумане, но одна идея была основной: все наладится, все будет хорошо. Были такие мысли, что вот, дадут приход, будем мы нормально жить. Будет у нас многодетная семья, шестеро детей (я очень боялась, что вдруг не будет детей совсем). Пусть уж лучше будет, сколько Бог даст. Жилье обязательно появится свое. Спонсоры вон бывают у батюшек. Примерно такие представления были в голове. Потом пошло-поехало: у него приход, у меня дети, съемное жилье, переводы, переезды.

Вначале, до детей, было чувство полного единения, общие трудности нас очень сплачивали. После появления детей все стало сложнее. Появились обиды, стали ссориться. Но в целом жили нормально, хотя и очень скромно. Прошло еще много лет, сменили много жилья и побывали в разных городах и весях, прежде чем осели наконец и обрели свое жилье.

Но те представления о жизни священника, которые были в розовом тумане, так и рассеялись вместе с ним. Ни спонсоров, ни очень хорошей и сытной жизни мы особо не видели. Ну и хорошо. Пришло понимание того, что надо поменьше зависеть от людей, если есть такая возможность. Конечно, как и всем, хочется большего. Ездить куда-нибудь. На море съездить, хоть раз. Не жить полмесяца на тысячу рублей. Но у нас большинство простых людей так живет, а то и намного хуже. Нам хоть вещи отдают. Крупу там из храма, пряники всякие. Это вроде мелочи, но они выручают. Пусть никто не подумает, что я жалуюсь. Я сама виновата в том, что не работаю, а могла бы. Могла бы крутиться и нормально зарабатывать, с моим образованием. Но от многолетнего сидения дома с детьми (а их четверо, и разница между ними небольшая) появился страх, что не смогу, не выдержу. Мне же и по дому надо все сделать, и сделать хорошо, я немного перфекционист. Подработки есть, но хочется чего-то большего, чтобы себя применить. Думаю, многие домохозяйки узнают в этом портрете себя. Все усугубляется тем, что никогда толком нигде не работала. Хотя в последнее время я замечаю, что чем больше дети подрастают, тем больше появляется уверенности в себе (может, потому что меньше устаешь).

Ловлю себя на том, что рассказываю о себе, о своих переживаниях. И если бы не вопросы анкеты, я бы и не вспомнила ни про приход мужа, ни про прихожан. Все просто: я там почти не появляюсь и участвовать в жизни прихода не желаю. Когда я была еще совсем молоденькой матушкой, был один приход, на котором я пыталась порулить и «сделать все как надо». Порулила, наигралась. Все, не хочу больше, неинтересно. Если я прямо сейчас, в этом месте скажу, что мне церковная жизнь неинтересна, это не будет неожиданностью? Ну, не зря же я в самом начале написала про «эволюцию всего». Попробую рассказать, как же я дошла до жизни такой.

Эволюция — явление медленное, очень медленное. Изменения накапливаются постепенно, незаметно. Бывают, правда, скачки роста. Как я прошла путь от правильной девочки в длинной юбочке и платочке, которая ходила на все службы, исповедовалась и причащалась два раза в месяц, до нынешнего состояния если уж не неверия, то агностицизма? Много лет у меня в голове была очень стройная и понятная картина мира, совершенно без изъянов. Все было понятно, и все можно было объяснить «с православной точки зрения». Я любила читать православную литературу, но святых отцов мне читать было тяжело, я налегала на книги о семье и браке, о детях, об эволюции. Медведева и Шишова, «Фома», «Нескучный сад», книги всяких-разных священников о том, как правильно жить… Сейчас, когда я открываю что-то подобное, меня просто воротит. Поначалу, когда я пару лет назад начала понимать, что вера как-то иссякла, я очень этого испугалась. Почувствовала опустошенность. Бесовское наваждение, наверное. Пошла к старому знакомому — хорошему, мудрому священнику. Он дал несколько советов, сказал, что обязательно надо причащаться, несмотря ни на что.

Сначала пробовала исполнять, потом благие намерения сошли на нет. Но тяжелое чувство отпустило. Еще тогда я стала потихоньку осознавать, оглядываясь назад, что приход мой в веру не был «встречей с Богом», скорее, это было похоже на вступление в некий клуб. Люди, которые под каждой подобной статьей надменно пишут: «Просто он (она) не встретил(а) Бога», подразумевают, что они-то Его встретили и живут с Ним. А мне тоже в то время казалось, что я Его встретила. И иногда были такие моменты, когда я чувствовала накатившую благодать. Понимаете, у нас нет никаких приборов, чтобы измерить свой уровень общения с Богом, и «благодатометра» у нас еще не изобрели. Все эти чувства очень субъективны, и их наличие, интенсивность и отсутствие, как мне кажется, зависят от личной эмоциональности человека, от склада его ума. Что касается женщин, то всегда есть искушение выдавать связанные, скажем, с банальным колебанием гормонов в течение цикла эмоции за какие-то божественные энергии или дьявольские наваждения.

Короче, чем больше я узнаю о мире, тем больше явлений «духовного порядка» я могу объяснить законами физиологии. И, скажу я вам, такой подход позволяет мне лучше относиться к людям. Вспоминается старец Паисий Святогорец, который советовал людям все время иметь в отношении других людей «благой помысл». Мне кажется, что это гораздо легче делать, если учитывать психологию и физиологию. Люди, которые апеллируют только к бесам и благодати, очень часто скатываются, в лучшем случае, в снисходительную жалость к «павшим», а в худшем — в прямую агрессию. Из своего небольшого жизненного опыта я могу видеть, что добрый человек и в Православии останется человечным (хотя и ему могут изрядно подправить мозги, но большого вреда он, скорее всего, окружающим не принесет), а вот тяжелый человек, с большими психологическими проблемами, таковым и останется (скорее всего, станет фанатиком чего-нибудь или кого-нибудь), и с ним уже ничего не сделаешь, убедить и разубедить его трудно, почти невозможно. Поэтому я уже давно никого не пытаюсь убедить, что надо ходить в храм, исповедоваться и причащаться. И вообще вести «христианский образ жизни». Если люди меня о чем-то спрашивают — я отвечаю, если жалуются — жалею, если что-то нужно, я стараюсь помочь. Но агитировать за духовную жизнь — это нет. Я просто не вижу нигде ее плодов. Плоды доброго отношения к людям вижу, а плоды так называемой духовной жизни пока наблюдаю только в отрицательном ключе.

Итак, после этого лирического отступления, немного проясняющего мою позицию, вернусь к своему мужу-священнику, приходу и прихожанам. Я уже сказала, что никак не участвую в жизни прихода мужа, он не рядом с домом, ездить туда мне не очень удобно. К прихожанкам не ревную, дел полно на приходе и вне прихода, поэтому вешаться на шею мужа некогда. Кстати, случаи, когда женщины что-то такое хотели от мужа, были, но давно. Он сам мне рассказывал. Но я в нем уверена, поэтому не переживаю. Меня больше раздражает, что все ему постоянно звонят, с утра до ночи, поэтому я сама стараюсь не звонить и не беспокоить лишний раз.

У мужа никогда не исповедовалась, это его принципиальная позиция. Но он всегда немного волнуется, когда я очень долго не причащаюсь, намекает, что пора бы. В последний раз я ему сказала, что считаю нечестным с таким мировоззрением, как у меня, идти на исповедь. Потому что таких, как я, вообще-то считают еретиками. Честно говоря, я уже ничего не знаю. Вся моя стройная, не имеющая никаких изъянов система развалилась, как карточный домик. Произошло это как-то разом, то есть это зрело, зрело и вдруг — бах! — все разлетелось. А пойти на исповедь и занудно перечислить, что «раздражалась, осуждала, орала на мужа и детей, а еще гордилась и тщеславилась» как-то уже смешно. Бубнить три канона тоже не хочу. Простите, если это кого-то покоробит.

Наша семейная жизнь с годами претерпела большие изменения. Вначале мы были такие правильные зайчики, супружеский пост — это было святое. Поститься в еде я перестала с первой беременностью, а муж продолжал все соблюдать до недавнего времени. Сейчас он постится, но без фанатизма, например, если у меня сварен мясной суп, и больше ничего нет, он его поест. Стараюсь все же приготовить постное в пост или постный день, но не всегда получается (я вообще не люблю стоять у плиты). Достаток у нас не ахти какой, поэтому оказывается, что питаться яйцами гораздо дешевле, чем рыбой, и муж уже спокойно относится к яичнице в пост. Я не настаивала, он сам к этому пришел.

Вообще, он тоже прошел большой путь в саморазвитии, просто у него это не привело к таким последствиям, как у меня. Но переосмысление всего тоже случилось. Мировоззренческая система у него изменилась, но не радикально. Конечно, если бы он озвучил свои взгляды, они тоже прозвучали бы как еретические для большинства церковных людей. Проблема в том, что, если ты попытаешься объяснить свою позицию, люди и слушать не захотят, и я их отлично понимаю. Сама такая же была. Подобные вещи воспринимаются как вражеское искушение, поэтому вникать никто не хочет. Да и вообще подразумевается, что раз ты уверовал, думать уже не нужно.

Детей, как можно уже догадаться, мы не настраиваем на будущее в системе. Нам и самим не очень хочется продолжать существование в ее рамках, но деваться пока некуда, да и что-то хорошее, я считаю, мой муж несет людям. Никаких православных гимназий, воскресных школ в жизни наших детей нет. Разумеется, мы будем всячески поощрять поступление в нормальные учебные заведения, на нормальные профессии. Семинария — через мой труп. Но, надеюсь, до этого не дойдет. Дети об этом не думают. Хотя религиозное чувство у них присутствует, у всех в разной степени. Домашней молитвы у нас никогда не было, если не считать совместной молитвы перед едой время от времени, если едим вместе с папой. Папа молится, читает Евангелие постоянно, но никого не вовлекает в это. Вообще мой муж интересный, разносторонний человек, он много знает, постоянно что-то читает и по истории, и по богословию, и по естественным наукам, в нем нет никакого снобизма, поэтому я с ним не боюсь обсуждать сложные моменты, не боюсь услышать, что мной «бесы крутят» или что-то подобное.

Мы живем в городе, у нас достаточно большой круг общения, есть друзья, но в основном не среди священнических семей. Однако моя самая близкая подруга — тоже матушка, мы хотя и очень разные, но в своем отношении к жизни и к религии у нас обычно разногласий нет. Приятно, когда любую проблему можно обсудить с другом и не бояться, что тебя начнут вразумлять. По крайней мере, в кругу семьи и с близкими друзьями я могу быть собой.

Понятно, что, когда я приезжаю на приход к мужу, все выливается в сплошное «спасихосподи» и притворные улыбки. Дело не в том, что я не люблю этих людей или плохо к ним отношусь, просто мне не нравится сам формат подобных отношений. Мне все время за подобострастием, с которым у нас принято общаться с матушками, видится неприязнь. Это вполне естественно, поскольку люди меня плохо знают, и я тоже их плохо знаю, и мы друг другу не доверяем. Я не вижу смысла развивать с прихожанами какие-то отношения, потому что не понимаю, что бы я могла такое делать на приходе. Там и так полно работников. Да и лезть в эту систему не хочу, видела матушек, которые у руля, мне это не нравится. Я считаю, вполне достаточно того, что я забочусь о своем муже, когда он приходит домой. К слову, не люблю я этих титулов, люблю, когда ко мне обращаются по имени. Сама себя никогда не называю «матушкой», а про мужа скажу «батюшка» или «отец такой-то» только при тех, кто в теме.

После всего, что я уже рассказала, может возникнуть закономерный вопрос: а ходит ли она вообще в храм, участвует ли в церковной жизни? Как ни странно, хожу, иногда пою на службах (но это просто потому, что деньги платят), с детьми прихожу к концу Литургии, чтобы их причастить. Если кто-то из детей идти не хочет, не настаиваю. Может, кто-то скажет, что это нечестно, но я не планирую никакого каминг-аута, считаю, что я должна соблюсти приличия: раз я жена священника, то не могу его подводить. Ну, приличия — понятие довольно размытое, и если раньше я не позволяла себе появиться на людях в брюках, только в длинной юбке (из-за приличий, а не из-за того, что считала, будто штаны — исключительно мужская одежда), то теперь я спокойно надеваю брюки и иду, куда мне надо (но не в храм, конечно). Порой ловлю на себе удивленные взгляды знакомых, но высказать свое «фи» пока никто не решился. Вопрос с одеждой, по-моему, — это как вопрос с облизыванием майонезной ложки в пост, — яйца выеденного не стоит.

Поскольку мы живем в системе, часто возникают разговоры о руководителях — ПК, епископах. Я всю эту возню на верхушке воспринимаю как театральное представление с плохими актерами, а муж переживает за Церковь. Мне жаль рядовых священников и прихожан, которые страдают от произвола начальников. Мы сами — свидетели крайней непродуктивности епископа, очень неприятно видеть, как из народа вытягивают деньги для каких-то проектов, и никто не отчитывается за потраченные средства. Не говоря уж о бесконечных сборах на «обожаемого» ПК.

Я считаю себя, в целом, счастливым человеком. У меня хорошая семья, замечательные друзья, у меня хорошая профессия, которой я в настоящее время не могу, к сожалению, уделять много времени, но всегда есть возможность заниматься фрилансом. У меня есть хобби, которое тоже приносит мне много радости (и пользы окружающим). Я очень рада переменам в своей внутренней жизни, считаю это не деградацией (как бы раньше я думала), а эволюцией. Уверена, что все будет и дальше меняться, вопрос лишь, в какую сторону. Одним из признаков своего развития я считаю обретение уверенности, спокойствия. Раньше меня не покидало тревожное чувство своего несоответствия правилам, я постоянно думала о том, как меня могут наказать или вразумить свыше, внутренне готовилась к этому. Теперь я думаю, что люди слишком много значения придают мелочам. Слишком много. Это ужасно мешает счастливо жить. Конечно, у меня бывает плохое настроение, чувство неудовлетворенности собой, окружающими и всей своей жизнью. Но это все в порядке вещей.

Я оставляю для себя такой вариант, что вернусь к религиозной жизни, но точно не в привычном формате. Столько лет мне казалось, что жизнь устроена очень понятно — вот Бог, вот ангелы, вот бесы. Вот сотворенный мир, все в нем просто. Но чем дальше, тем больше возникает у меня вопросов к защитникам Православия как единственно верного мировоззрения. Недавно услышала фразу, которая оказалась удивительно созвучна моим мыслям: «Мне кажется, что гораздо интереснее жить, не зная, чем с ответами, которые могут оказаться ложными» (нобелевский лауреат по физике Ричард Фейнман). Вот этого я и боюсь — потратить жизнь на ложные цели, на ложные страхи.

Обсудить статью на форуме

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: