Хочу стать священником
16 февраля 2021 протоиерей Александр Усатов
Почему люди хотят стать священниками? К этому служению их громогласно призывает Сам Бог? Или это происходит через совет прозорливого старца?
В конце концов, может ли вообще человек принимать такое решение без ясного откровения свыше?
В Новом Завете эта тема раскрыта с двух сторон.
Во-первых, пастырем христианской общины может стать лишь тот человек, который имеет особые дары Духа и призван Богом. Ап. Павел полагал, что дары Духа даются не как награда, а для служения внутри Церкви, «на пользу» (1Кор 12.7), «для усовершенствования святых, на созидание Тела Христова» (Еф 4.11-12). Именно для этого «Бог поставил их в церкви: во-первых, апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями… оказание помощи, управление» (1 Кор 12.28). Здесь в греческом тексте стоит κυβερνήσεις, родственное κυβερνητική — кибернетике («искусство управления»).
Во-вторых, человек может стремиться к пастырскому служению, исходя из внутренних побуждений: «Верно слово: если кто епископства желает, доброго дела желает» (1 Тим 3.1).
В переводе эти слова звучат гораздо бледнее и малозначительнее, чем в греческом подлиннике. По-русски сказано оба раза «желает». Греческий же подлинник не только пользуется двумя разными глаголами, но и содержание их гораздо более сильное и полновесное и в одном и в другом случае: «Εἴ τις ἐπισκοπῆς ὀρέγεται, καλοῦ ἔργου ἐπιθυμεῖ».
«Если кто епископства желает» — по-гречески звучит: ὀρέγεται — что буквально значит «имеет вкус к епископству», «имеет аппетит к епископству». Слово πιθυμία означает не просто желание, но «сильное желание», «вожделение». Этими выражениями подчеркивается не простое желание епископства, а ощущение вкуса к этому служению, причем, о сильном устремлении, о вожделении. Здесь предполагается у кандидата особое предрасположение к своему служению, а не просто только одно желание. Это предрасположение может быть истолковано и как ощущение призвания к данному делу» (Киприан (Керн), архимандрит. Православное пастырское служение).
Итак, в текстах Нового Завета ударение стоит на призвании свыше к служению, к делу: «доброго дела желает».
У современного читателя может возникнуть превратное понимание приведенного отрывка, ведь многие из нас привыкли «расписывать картины древнейшего времени красками, взятыми из эпохи III-IV века» (Болотов В.В. Церковный строй в первые три века христианства), а еще чаще — из ХХ и ХХI веков.
Последствие такой методологической ошибки плачевны: человек в указанном тексте видит не призыв хорошо поработать, а престижный руководящий пост «князя Церкви», позволяющий «устанавливать господство» над христианами, а не «содействовать их радости» (2 Кор 1.24).
«Епископство» в указанной цитате такому человеку говорит не о тяжком труде пастыря, а о «монархическом епископате».
Не лишним будет заметить, что на новозаветном греческом языке термин ιερεύς (священник) оставлен для «царственного священства» всех верующих, а функциональное священство обозначено словом «пресвитер» или «епископ» (как и в церковных канонах).
В апостольское время термины «епископ», «пресвитер» или «игумен» (Деян 15.22, Евр 13.7) были почти синонимами и обозначали одно и тоже служение.
Например, возглавители Эфесской Церкви в Деян 20.17,28 называются пресвитерами (πρεσβυτέρους), а в 28-ом стихе — епископами (ἐπισκόπους). Ап. Петр просит «пресвитеров» (πρεσβυτέρους) пасти стадо Божие «с бдительным вниманием» (ἐπισκοποῦντες) (1Пет 5.1). Подобное видно и из сличения 1Тим 3.1, 8, а также Тит 1.5-7, где существует указание, что пресвитерами должны быть поставляемы лица безупречные, т.к. епископ должен быть безупречен. Из текста 1Тим. 4.14 видно, что пресвитеры (πρεσβυτερίου) имели право хиротонии — это существенный признак епископского сана. Эти данные не позволяют отождествлять этих епископов-пресвитеров ни с епископами, ни с пресвитерами.
Изначально «быть епископом» означало «бдительно присматривать» за христианской общиной, подобно тому, как пастух смотрит за стадом, или врач присматривает за больным.
Иисус Христос именуется «Пастырем и Епископом (ἐπίσκοπον)» (1 Пет 2.25).
Пресвитеры-епископы были носителями харизмы учительства. В 1Фес 5.12 им усваивается не только сакраментальная роль «предстоятельствующих в Господе», но и учительная и управляющая («вразумляющих вас»). Пресвитеры трудились «в слове и учении» (1Тим 5.17).
Таким образом, кандидат в пресвитера-епископа должен был иметь решимость ухаживать за церковной общиной, хорошо разбираться в основах вероучения и знать Св. Писание, а также быть способным к учительству.
Отмечу, что в Новом Завете ни разу не говорится о таких качествах кандидата в пастыри, как умение искать спонсоров, талант строителя храмов или продавца икон.
От I века христианства обратимся к современной ситуации.
Какими признаками должен обладать тот, кто себя считает призванным нести пастырское служение и отсутствие коих уже достаточно для суждения о непризванности такого кандидата?
Вот, что воспринимал архим. Киприан (Керн) в качестве абсолютных признаков непризванности:
- Искание священства ради материальной выгоды, исходя из соображения, что «священник никогда с голода не умрет».
- Политические расчеты или национальные, приготовление себя для священства ради «спасения России», ради восстановления «Святой Руси», и того или иного политического строя на родине, ради осуществления известной национальной пропаганды, которая в священническом звании совершалась бы удобнее и убедительнее.
- Расчет честолюбия, желания достичь господствующее положение, сделать карьеру, стать архиереем, вождем народа, общества или известного класса.
- Эстетические мотивы. Юноша прельщается красотой богослужения, напевов, пышного архиерейского ритуала и пр. Подобные увлечения очень часто быстро проходят, пыл остывает и такого рода «призвание» оказывается мимолетным увлечением.
- Факт зачисления в духовную школу или принадлежность к духовному сословию никак не означают подлинного призвания.
- Не следует прельщать себя зазвучавшим в сердце призванием, если оно сказывается вдруг в утомлении жизнью, в разочаровании, в отвращении от всего того, что раньше увлекало. Такое настроение мимолетно и свидетельствует об увлечении. Разочарование в одном не может служить признаком призвания к другому. Л. Блуа прекрасно это выразил: «еще одна романтическая глупость, думать, что отвращение к жизни есть знак религиозного призвания». Богу нужен не отработанный пар, не разочарованный и расслабленный дух, а сердце, исполненное горения, подвига, жертвенности и созидательных порывов.
Далее архим. Киприан (Керн) перечисляет признаки того, что данное лицо призвано или, по слову апостола, имеет вкус к священству.
- Прежде всего, должно быть свободное влечение сердца к делу пастырства
- Желание созидания Царства Божия, Тела Христова, не царства мира сего, какова бы ни была политическая окраска оного
- Готовность к жертвенному служению ближнему: восприятие пастырства, как ига Христова
- Готовность сострадать грешному и больному, скорбящему человеку
- Готовность к гонениям со стороны мира сего и князей его. Бесстрашное отрицание всякого конформизма
- Сознание своего недостоинства и стремление к смиренному преподобничеству Христа, а не обличениям, осуждениям, заушениям инакомыслящих
- Опыт веры, опыт жизни в Евангелии, приведший к преклонению своей главы для служения Богу
Во время сдачи государственных экзаменов в ПСТГУ почтенный протоиерей выслушал мой ответ о признаках призвания к священству. Среди прочего я упомянул и готовность пострадать за Христа. Преподаватель на это заметил, что очень многие обещали умереть за Христа, а позже оказались не готовыми. И добавил, что по его мнению, принимающему священство нужно иметь готовность снять священный сан, если возникнет ситуация, когда пребывание в сане приносит христианам вред. В далеком 2008 году его слова поразили меня, как удар грома.
Я опросил своих друзей из среды семинаристов и молодых священников, какие цели они преследовали на пути к хиротонии. Оказалось, что их мотивы менялись. До поступления в семинарию они думали одно, а к моменту окончания обучения или накануне хиротонии — совсем другое.
Приведу их рассказы в сокращенном виде…
История первая
Я никогда не хотел принимать священство до «системы». Я всегда воспринимал это как косплей. В том смысле, что для совершения богослужения и Таинств совершенно не требуется надевать средневековые одежды и говорить на непонятном языке, а необходимы лишь вера и хиротония. Я всегда считал, что хиротония не делает человека лучше, добавляется еще одна роль и еще одна функция. У меня в голове засела идея о том, что человек должен зарабатывать на жизнь либо физическим трудом, либо интеллектуальным, который приносит пользу: медработники, преподаватели и т.д. Я не видел реальной пользы для общества от служения священника. Да, я, как верующий человек понимал и понимаю, что священник выполняет важную духовную функцию — совершает Таинства. Тем не менее я всегда считал, что священнику необходима работа: преподавателем, врачом, психологом и т.д. Мне казалось, что было бы хорошо, чтобы он работал, а к службе относился бы не как профессионал, а как обычный верующий, который просто предстоит. В общем это были незрелые размышления молодого человека с синдромом неофита.
В семинарию я поступил по нескольким причинам: во-первых, я хотел реально учиться и узнать глубже свою веру; во-вторых, я понимал, что в (светский) вуз мне не попасть из-за нехватки финансов и проблем с ЕГЭ.
Однако в семинарии я увидел примеры реально хороших священников… которые и преподают, просвещают людей и готовят кадры для Церкви. И тогда, несмотря на все недостатки системы, мне захотелось стать священником.
К тому же я тогда взглянул на служение священника иначе. Теперь он мне открылся как человек, который не только несет духовную пользу, но и психологическую — он дает людям смысл! Я понимал, что большинство священников — это скорее вредители, чем созидатели. Но верил, что возможно быть другим, если будет возможность быть финансово независимым.
Однако, пожив чуть дольше в системе, я понял, что если моральный облик с большим трудом можно сохранить, то полуграмотных «шаманов» придется терпеть и оправдывать. Альтернатива — уйти из системы.
К сегодняшнему дню я пришел к тому, что мне хочется стать тем, кто дарит людям смыслы, но пока что я не готов, да и не уверен, буду ли когда-либо готовым к жизни среди подобных персонажей…
История вторая
У меня был мотив только один, или можно сказать основной — это желание быть со Христом, и быть сопричастником его дел, и его служения церкви, миру и людям, несмотря на весь этот современный церковный хаос и произвол.
Косвенные мотивы менялись, начиная с периода неофитства и заканчивая более взрослым периодом старших курсов семинарии.
- «Розовые очки»: я воспринимал священника как супергероя из комиксов
- Ожидание священства как чего-то иного, святого, не пронизанного мирскими ценностями и целями
- Ощущение востребованности в обществе
- Мечта быть крутым пастырем, исповедовать, спасать, лечить и т.д. (по факту самого себя спасти и излечить никто не может, не говоря уже о пасомых)
В более взрослом возрасте:
- Духовное образование уже получено. Кроме, как быть священником ты больше нигде не профпригоден (5 лет системы должны как-то реализоваться)
- Стремление к церковной атмосфере, любовь к богословию, к литургии и т.д.
- Осознание, что с духовным образованием ты будешь востребован епархией (но де факто, епархии никто не нужен, она самодостаточна, тебя вышвырнут, не посмотрев ни на что, будь ты хоть доктор богословия)
- Священство эти хороший «социальный лифт»
- Чувство собственного превосходства. Понимаешь, что многие священники вообще далеки от церковных реалий, поэтому тебе кажется (наверное, это главное слово — кажется) что ты будешь на передовых
Взвешивая все «за» и «против», первое, что я написал, оно было во главе угла. Мотив в самой личности и учении Христа.
История третья
- Любовь к Богу.
- Желание проповедовать слово Божие.
- Служить людям, помогать им приходить ко Христу.
- Быть полезным, значимым, оцененным и прочее. Теперь после знакомства с психологией я осознал, что это отражало мой невроз, базальную тревожность, дефицитарные потребности и вторичные психологические защиты.
- Будучи священником, я осознал, что именно психология дала мне любовь, принятие и понимание. Там меня услышали, там мне помогли. Этого опыта я больше нигде не встретил.
История четвертая
Я просто был безумен в первоначальный момент.
- Хотел вести людей ко спасению, научить людей правильному пути
- Спокойная старость с работой без физических нагрузок (и почетной)
- Немного кагора по воскресеньям
- Повышение внутрисемейного статуса
После обучения в семинарии осталось:
- Работа без физических нагрузок (как запасной аэродром)
- Ощущение уважения со стороны прихожан
- Я не могу отступить и признать, что «не так уж сильно хочется», или признать, что ранее я заблуждался.
История пятая
- Мысль о том, чтобы быть священником, казалась дерзкой (типа кто я, мальчик из полей, а тут высокое посвящение)
- Было желание изучить все очень хорошо, иметь компетенции и потом уже по ситуации в каком-то качестве быть полезным Церкви Иисуса.
Подведем итоги
Мой опрос не был социологическим. Это иллюстрация ситуации, о которой мы знаем по многочисленным примерам.
Как говорится, «никто не хотел умирать» — все перед принятием священства стремились к доброму и светлому. Эта первичная экзальтация и юношеский максимализм спустя время сменились усталостью и разочарованием.
Жажда послужить Христу после погружения в «систему» сменяется цинизмом. Обучение показывает юноше, что ранее о Христе он имел лишь смутные фантазии, а на самом деле все было иначе, сложнее и трагичнее. Если великая идея разрушена, служить ей становится крайне трудно.
Ощущение тупика в профессиональном и семейном отношении (развестись и жениться во второй раз нельзя) после принятия хиротонии приводит священников к психологическим срывам и пьянству.
В отличие от прежних десятилетий «восстановления РПЦ», в настоящее время разочарование настигает будущих священников очень рано — прямо в семинарии.
Времена ожидания теплого и денежного местечка на приходе прошли. Умножение священников привело к тому, что выпускник семинарии становится не настоятелем, а рядовым клириком прихода с крайне низкой зарплатой.
Найти богатого спонсора в современных условиях фактически невозможно. Поэтому молодому священнику приходится «крутиться», искать деньги, строить. Это совсем не похоже на вхождение в Царство Иисуса…
Желание «быть полезным» и погружаться в богословие сменяется ощущением конвейера на «нелюбимой работе». Вместо миссии и катехизации — бесконечные отчеты. Обрядоверие прихожан, магизм и требоисполнительство собратьев-священников. Понимание, что к Евангелию все это не имеет никакого отношения.
Молодой священник теперь ощущает, что епархиальное начальство с легкостью отправит его в запрет за любую формальную оплошность.
Епископы перестали ценить и поддерживать священников, как это было при советской власти.
Ребята, вы уверены, что вам это нужно?
Рисунок Вячеслава Полухина
Читайте также:
