Ахилла

Краткая запись речи Паустовского на обсуждении романа Дудинцева «Не хлебом единым».

Опубликованный в 1956 г. в «Новом мире», роман В.Д. Дудинцева «Не хлебом единым» о драматической судьбе изобретателя, сталкивающегося с бюрократической системой, несмотря на вполне соцреалистическую форму произведения, вызвал бурную полемику, как в печати, так и в среде творческой интеллигенции. Приводимый текст представляет собой краткую запись выступления К.Г. Паустовского на обсуждении романа В.Д. Дудинцева в Центральном Доме Литератора. Редкая по тем временам по своей искренности и бескомпромиссности речь вызвала широкий резонанс и распространялась в Самиздате.

***

Я не собираюсь говорить о литературных достоинствах и недостатках, но я считаю, что пора полным голосом говорить без обиняков.

Товарищи! Для меня Дудинцев — явление весьма значительное, крупное. Роман Дудинцева — это первое сражение с Дроздовыми (Дроздов — один из героев романа, директор комбината, противостоящий главному герою — изобретателю Лопаткину М.Б.), на которых наша литература должна накинуться, пока они не будут уничтожены в нашей стране. Поэтому меня смутили слова, в которых я уловил оттенок, что это не так страшно, потому что это будто бы прошлый день, и сейчас остались остатки Дроздовых. Ничего подобного! Дроздовых тысячи и сейчас. Я хочу сказать об этом. Меня радует одно обстоятельство: те самые люди, которые в какой-то мере солидаризируются с Дроздовыми, не нашли возможным здесь присутствовать. Меня это в известной мере радует. Совесть писателя должна быть в полной мере совестью народа. Дудинцев вызвал огромную тревогу, которая существует в каждом из нас. Тревогу за моральный облик человека, за его чистоту, за нашу культуру.

Книга Дудинцева — это беспощадная правда, которая единственно нужна народу на его трудном пути к новому общественному строю. Книга Дудинцева — это очень серьезное предупреждение: Дроздовы не уменьшились, они существуют.

Сравнительно недавно мне довелось быть среди Дроздовых довольно длительное время и очень много с ними встречаться. Это было на теплоходе «Победа». Половина пассажиров — интеллигенция, художники, рабочие, актеры. Это один слой, который занимал 2-й и 3-й классы. Каюты «люкс» и 1-й класс занимал другой слой — заместители министров, крупные хозяйственники и прочие номенклатурные работники. С ними у нас ничего общего не было и не могло быть, потому что, по мнению 2-го и 3-го классов, Дроздовы, занимавшие половину теплохода, были не только невыносимы своей спесью, своим абсолютным равнодушием, даже своей враждебностью ко всему, очевидно, кроме своего положения и собственного чванства.

Кроме того, они поражали своим диким невежеством. Пускать таких людей за пределы нашей родины, по-моему, преступление (аплодисменты), потому что у них — Дроздовых — очевидно, совершенно различные понятия о престиже страны и советского человека. Достаточно таких весьма классических вопросов, которые задавали эти люди проводникам, гидам, переводчикам. Приведу только два примера, и это будет достаточно. Один из Дроздовых, занимавший очень большой пост в прошлом, спросил про картину Рафаэля: «Что это нарисовано? Суд над Муссолини?» Я слышал такой вопрос в Акрополе: «Как пролетариат мог допустить разрушение Акрополя?»

Кроме того, все что есть хорошего на Западе, подлежит осуждению. Например, когда мой сосед, ленинградский писатель, сказал: «Какое море по цвету замечательное!», один из Дроздовых, который стоял рядом, заметил: «А у нас что, море хуже по цвету? Надо будет проверить этого товарища!» Это мелочь, но в данном случае достаточная, чтобы мы видели лицо Дроздовых. Я говорю о тревоге, которая пронизывает каждого из нас, которая пронизывает Дудинцева. Где корни этой тревоги? Почему так встревожен Дудинцев, безусловно человек большого мужества, большой совести?

Дело в том, что в нашей стране безнаказанно существует, даже, в некоторой степени, процветает новая каста обывателей. Это новое племя хищников и собственников, не имеющих ничего общего ни с революцией, ни с нашей страной, ни с социализмом. Эти циники и мракобесы, не боясь и не стесняясь никого, на той же «Победе» вели совершенно погромные антисемитские речи. Таких Дроздовых тысячи, и не надо закрывать глаза.

Но важнейшая заслуга Дудинцева, который ударил по самому главному, в том, что он пишет о самом страшном явлении в нашем обществе. И на это ни в коем случае нельзя закрывать глаза, если мы не хотим, чтобы Дроздовы затопили всю нашу страну. Откуда это взялось? Откуда эти разговоры о низкопоклонстве? Откуда эти рвачи и предатели, считающие себя в праве говорить от имени народа, который они в сущности презирают и ненавидят, но продолжают говорить от его имени. Они не знают мнения народа, но они — любой из Дроздовых — могут совершенно свободно выйти на трибуну и сказать, что и как думает народ. Вы извините, что я говорю слишком резко, но я считаю, что тут не может быть никаких полунамеков, потому что это слишком грустно и слишком опасно.

Откуда они явились?

Это — последствия культа личности, причем этот термин я считаю деликатным. Это темная опара, на которой взошли эти люди, начиная с 1937 года. Обстановка приучила их смотреть на народ, как на навоз. Они дожили до наших дней, как это ни странно на первый взгляд. Они воспитывались на потворстве самым низким инстинктам, их оружие — клевета, интрига, моральное убийство и просто убийство. И если бы не было Дроздовых, то в нашей стране были бы такие великие талантливые люди как Мейерхольд, Бабель, Артем Веселый, многие, многие другие. Их уничтожили Дроздовы. Тут надо вскрыть всю глубину причин, почему эти люди были уничтожены во имя собственного вонючего благополучия этих Дроздовых. Мы не можем себе представить, почему такая бездна талантливых и прекрасных людей исчезла, а если бы не исчезла, а если бы они существовали, у нас бы был полнейший расцвет культуры.

Фото: К. Паустовский

Источник

• Пятидесятые годы в СССР: Паустовский, Пастернак и «Дроздовы»