Ахилла

Повествование не основано на реальных событиях, а является прямым пересказом реальных событий лишь с изменением имен собственных (прим. анонимного автора).

Удивительно светлым родился Илья. Улыбался солнцу и людям, радостно вдыхал свежий воздух и радовался — всему и всем. Когда стал говорить, старался каждому сказать что-то радостное. «Смотри, какой он у тебя растет», — с завистью и упреком говорили прихожанки храма Наталье. А она видела — какой, и не понимала, что с этим делать.

Тогда, постсоветская студентка, брошенная им, она не видела смысла ни в чем. Уже открывала окно. Но у нее была какая-то вера. И эта вера привела ее в храм. В душе Натальи тогда еще мерцал слабый огонек интуитивной надежды на Божью любовь. Молодой батюшка отправил ее в Уарский монастырь к отцу Константину. «Старец, одним словом!» — подумала она. Хмурый старец, выслушав ее рассказ о блудных похождениях, назначил по 10 поклонов до конца жизни. «А плод греха ты должна посвятить Богу. И следи, чтобы мир его не увлек, иначе гореть вам обоим в геенне огненной!»

Илья рос светлым и радостным. Она не ожидала. Не ждала от Бога радости за совершенный ею «грех». Думала — накажет.

В три года отправила Илью в алтарь постигать пономарское дело. Каждый год возила его по монастырям и крестным ходам. В пять лет у Ильи уже был духовник. Но мальчик оставался открытым миру и благодарным Богу. Наталья в глубине души чувствовала — надо с этим что-то делать. Чувствовала, но не понимала, вначале не строила стратегии. Однако и окружающий быт помогал.

Серость провинциального Закатска с двумя заводами, на одном из которых работала она. Жители городка, которых можно было поделить на две группы: алкоголиков (работающих и бездельников) и православных (работающих и бездельников). Городок не предлагал его жителям ни творческого труда, ни театров, ни интересных выставок, а концерты проводились только в дни государственных праздников и с одной и той же программой. Церковь проповедовала смирение и победобесие. Все это как бы должно было затмить в Илье перворожденный свет. Не будучи совсем уж сумасшедшей, Наталья решила дать этому свету какое-то направление и отдала Илью в музыкальную школу. С раннего детства он мог напеть и даже насвистеть любую мелодию. В музыкальной школе он проявил способности к скрипке.

Это были даже не способности. Талант без преувеличения. Илья выступил на одном областном конкурсе, на другом. Столичный профессор, посмотрев выступление мальчика, высказал решительное пожелание взять его в консерваторию. Казалось, музыка и Илья — это одно и то же.

Но свет Ильи контрастировал с атмосферой Закатска. Наталья это понимала. Понимала по-своему. Видя успехи сына, боялась, что он, такой разительно другой в отличие от окружающего ее серого мира, к которому она привыкла, пересилит эту серость. Серость, которая в лице самых колоритных своих представителей говорила Илье: «Ты это, че со скрипкой-то сильно балуешься. Ты же не девчонка». Серость, которой Наталья питалась, и которую она сама источала в серый мир. Работала она на нефтехимическом заводе, ежедневно выпускавшем в голубое небо кубометры едкого дыма. Работала в ночные смены, во время которых думала о своей жизни, а также подрабатывала онлайн-репетитором по русскому языку. Ее не смущало отсутствие филологического не только образования, но даже взгляда на мир.

Наталья и Слово — неуживчивые вещи. Говорить она не любила, не выражала мысли и чувства вербально. Молилась только установленными текстами, а с Ильей общалась редкими междометиями, а то и просто многозначащими взглядами, по которым он должен был определять настроение и мысли своей мамы. С завода Наталья приходила домой невыспавшаяся и злая. Через два дня шла на дневную смену, приезжала домой в девятом часу, а Илья встречал ее театральными представлениями. Иногда она от этого становилась чуточку добрее.

После 4 класса Наталья решила забрать Илью из школы. Ее непробиваемость и несговорчивость, подозрительность и антипрививочность, ее своеобразное мнение об образовании привели к бесконечным ссорам с учителями, а Илью — к истерикам. Дети остальных прихожан и священников ходили в городскую школу (православная гимназия в городишке отсутствовала). Но Наталья была иного склада. Она хотела оградить Илью от разрушительного влияния мира сего, воспитать такого же, как она, настоящего советского человека. Форумы «свидетелей ссср» подсказывали, что нужно учить детей дома по старым учебникам, для чего перевести на семейное обучение. Школы Закатска после скандалов, конечно, на такое бы не пошли. Наталья нашла какой-то лицей из Поволжья, где широко практиковалось семейное обучение. Стоило оно терпимо для ее кошелька, да и «опыт» работы репетитором позволял опробовать ее методы на Илье.

Однако применяемые дистанционные технологии шли как бы вразрез с волей старца. Ведь он сказал: «и никакого компьютера». Смартфон Илье он тоже запретил. Долго думать не пришлось. Наталья догадалась: «Можно ведь купить планшет! Не компьютер, и не смартфон». И Илья стал учиться по планшету.

Наталья была нелюдимой. Отгораживалась от общения с храмовой публикой. Илья общался с православными друзьями, будто не общаясь. Неправославных друзей у него не было.

Время от времени в нем проступал заложенный Богом свет и жажда правды. «Мама, а ведь твой завод загрязняет воздух!» — «Не говори глупостей, природу уже не спасти, скоро конец света все равно. А наш завод помогает стране». Во время ночных смен на заводе размышляла: «Да, надо его оградить от разлагающего мира». Под «миром» она понимала не серость, а красоту и яркость, которые по временам вспыхивали в ребенке, особенно в музыкальном исполнительстве. Как и подобает, она посоветовалась со старцем. «Пусть окончит школу, и бросает это баловство. Иначе тщеславием увлечется, и Бога забудет. Мужчина должен быть воином. Вот и пусть готовится или в монастырь, или в армию».

Наталье эти слова пришлись как нельзя по вкусу. «Провидец», — с восторгом подумала она. Недостающее мужское плечо — вот чего она жаждала, и в чем даже себе не признавалась. Но не собиралась Наталья искать мужа. Эту жажду должен был утолить Илья. Конечно, не в плотском (Боже упаси) смысле. В некоем психологическом. Она и раньше настраивала ребенка в воинственном духе. Теперь занялась целенаправленной пропагандой патриотизма. Одевала сына в серую, черную или милитари одежду. Все чаще включала ребенку советские фильмы. Все больше говорила о врагах Святой Руси. «Ты должен быть настоящим мужчиной. Будущий мужчина не плачет. Будущий мужчина не должен рисовать цветочки. Будущий мужчина должен».

Илья понял. И к двенадцати годам у него сломался голос и выросли усы. Наталья понимала, что Илье недостает отца, и сама временами играла в сурового отца. Играла, исходя из женского понимания отцовства и мужества. Придиралась к мелочам, и говорила ребенку, насколько он несовершенен. А когда требовалось, наказывала ремнем и тапком. Возникшие «плотские искушения» распознавала сразу, била по рукам, разъясняя Илье, какой он мерзкий. Молилась сама и ставила сына на поклоны. И почти сразу же развоплощалась в добрую маму с обниманием и добротой.

«Это все твой грех проступает, — говорил старец впавшей в недоумение Наталье. — Отмаливай еще больше». И Наталья отмаливала. Воспитание в советском стиле не прошло даром: даже внешне Илья выглядел не как мальчик начала XXI века, а как пионер 1970-х. Если бы его сфотографировали в строгой рубашке на нейтральном фоне и сделали бы фото черно-белым, то снимок можно было бы принять за раритет из прошлого. Говорил он тоже будто образцовый герой из советского кинофильма. Окружающие его православные друзья были нормальными. Многое он хотел, но знал — нельзя. Надо соответствовать.

Это не могло продолжаться долго. И вот однажды произошла его встреча с настоящим Богом. Но это уже другая история.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

ЮMoney: 410013762179717

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: