Ахилла

Из цикла «Ихнее боголюбие».

***

Украшением церковного двора была высокая и аскетичная фигура дворника Илии. Это была некая местная константа. Лил ли дождь, валил ли снег, жарило ли солнце — фигура была здесь и тут. Уже в пять утра летом, а зимой — попозже, в шесть, появлялся Илья на дворе храма отца Феофила во всеоружии — летом, как правило, с метлой и ведёрком, а зимой — с лопатой для уборки снега. Ещё все спали, а Илья нарушал тишину характерным шваркающим звуком своей метлы, а если был снег — то звук убираемого снега был более глухой и басистый.

Илья трудился не покладая рук — и церковная территория всегда пребывала в превосходном состоянии. К этому нужно было бы прибавить заботы, скажем, по замене всех лампочек, покраске забора, поливу цветника, обрезке кустов, ну, и многое множество чего другого.

— Здравствуйте, отец Валентин! — с неизменной улыбкой приветствовал дворник отца дьякона, снимая при этом, по обыкновению, свою вязаную шапочку. Отца Валентина всегда трогало то, что Илья ровно с таким же почтением, как и с ним, молодым дьяконом, здоровался и с отцом Проклом, и с отцом Евстигнеем, да и с отцом Феофилом тоже. Не делая хоть какого-либо иерархического различия в мере своего радушия! Как ему это удавалось?!

Они троекратно лобызались — отец Валентин ощущал колючесть щетины Илюши — тот постоянно пребывал как бы в некоем полунепобритом состоянии. И на то была веская причина.

Однажды, давно ещё, Илья взял да и отрастил эдакую вполне себе приличную бороду. Отличная, надо сказать, получилась борода! Благообразная, с проседью… Пока… Пока вдруг дворник не попался с этим своим новым имиджем да пред светлы очи его высокопреподобия.

— Это что же это, а?! — то ли удивился, то ли рассердился отец Феофил. Скорее, рассердился, да и нешуточно!

— Это что ж такое, милый мой, я спрашиваю, а? — отца Феофила даже слегка потряхивало. — Ты, э-э-э…, голубчик, кто такой у нас тут, а? — отец Феофил от волнения забыл, как звали Илюшку-то. — Ты это что же себе позволяешь-то, а?

Расцветшая, было, борода Ильи, бесспорно, была богаче, да и сразу по всем параметрам виднее бороды самого отца Феофила! И батюшка, похоже, это сразу то ли заприметил, то ли просто сердцем почуял. Илья даже не понял вначале, и чего это батюшка так сердится.

Но мм. Фотина и Фантомима объяснили, что, мол, негоже, ох негоже, да приведи ж ты себя в порядок-то, ишь зарос-то как, прям как грязный мужик какой, да поди, да побрейся и помойся же ты, наконец!

Кстати, с той поры, как Илья смиренно побрился, сам отец Евстигней стал того замечать, и даже немного подружился с дворником. Иногда останавливался и начинал болтать с Илюшкой о природе, о погоде, и, наконец, приходя каждый раз к несложному выводу, что у природы, мол, нет плохой погоды, на всё воля Божия, м-да… Илья, широко улыбаясь, учтиво кивал. Пребывая в этом славном единомыслии, однако ж каждый невольно думал о своём…

Отец Евстигней, замолкая, вдруг начинал припоминать свою ушедшую безвозвратно молодость, как подвизался он уж у очень строгого и сердитого старца… Как же трудно тогда было, какая тяжёлая была атмосфера… Как тяжело дышалось, как жили поистине единственным днём, а о завтрашнем не хотелось и думать! И всё время, постоянно хотелось лишь есть да спать… А денег-то, денег!.. Их вообще не было!

Илья соглашался, искренно кивая, да, мол, батюшка, вы так верно всегда всё подмечаете, здоровья вам, батюшка!.. Ах уж эта погода, да… То, понимаешь, оттепель, а то — ка-ак подморозит! И скользко, скользко-то как! Господи! Вот ведь — на тебе, раз, и гололёд!.. гололёд…

И при всём том, одна и та же мучительная картина, помимо воли, неизменно проносилась пред илюшиным мысленным взором… Тогда ведь тоже был гололёд… Была оттепель, а потом вдруг внезапно подморозило… Сумерки… Метнувшийся ослепительный свет фар… Визг тормозов… удар… искусственное дыхание… тщетно… его супруга… маленький сын… они так и не задышали…

…Облобызавшись с отцом Валентином, Илья на миг замер, о чём-то задумавшись… Отец Валентин, в принципе, прекрасно знал, что Илья сейчас скажет. Он слышал это много раз…

А Илья наморщился, как бы что-то вспоминая, и вдруг с сияющим лицом, будто впервые, произнёс:

— Здоровья вам, отец Валентин! Мирного неба, душистого хлеба, чистой воды, и… и ни капли беды! Да, кстати, осторожнее, отец Валентин, а то скользко сегодня… Я сейчас, я сейчас песочком всё посыплю… я сейчас… сейчас… я быстро…

Иллюстрация: фрагмент картины Эдуарда Штейнберга «Дворник»

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: