Ахилла

Неосознанные, принятые на веру,

стороны своего мировоззрения — самые мерзкие.

Они ломают судьбы. ©

Отец Вискентий радостно семенил от входных ворот к главному собору монастыря. В руках балансировали кропило на малой кандие¹, окислившейся, с пошедшей серыми пятнами позолотой, и потрёпанный зеленый требник. Требная епитрахиль с греческой рясой радостно развевались на майском ветерке, обнажая серый праздничный подрясник.

«Хороший улов!» — подумал иеромонах. Духовные туристы из Москвы вытащили его освящать свою колесницу на центральную улицу поселка, и к нему тут же образовалась небольшая очередь желающих. Минут за двадцать ему накидали в карман подрясника около трех тысяч, и теперь маячившие перспективы тянули его лицо в улыбке. «Возьму виски, — думал он, — нет, джин и швепс с лимоном, хочу этот вкус. Поставлю в холодильничек, будет здорово. И залипну в игрушку. Закину в „Dark Souls“ оставшиеся бабки, хватит и на кач² навыков, и на баффы³». На фоне этих мыслей Вискентий почти перестал задевать землю, как на входе в собор его окликнул молодой человек.

— Я прошу прощения, можно вас? — быстро заговорил парень. — Мне сказали, можно обратиться к вам…

«Захожанин» — быстро сориентировался отец Вискентий. Привороты, закодироваться от спиртного, девушка изменила — все, как обычно.

— Слушаю вас, — изрек он, остановившись и слегка наморщив лоб, всем своим видом показывая, что оказывает вопрошающему неоценимую услугу.

— Мне уже объяснили, что у вас не отпевают. Я был в храме неподалеку — у них батюшка в отпуске. И потом у меня времени больше не будет в храм зайти. И я вам заплачу, две тысячи хватит? — тараторил молодой человек.

Иеромонах уже приготовился выдать обычную речь об особенности и неприкосновенности монашеской жизни, о том, что у них не крестят, не венчают, не отпевают, но последняя фраза его остановила. Как раз на золотой пак⁴ выйдет, подумал он, какой везучий день!

— Верующим ли был усопший? — приготавливая скорее себя, чем парня, к отпеванию, спросил отец Вискентий.

— Это моя мама, — быстро добавил молодой человек. — Очень верующая. Постоянно в храм ходила. Святой человек.

— Хорошо, — промурлыкал иеромонах. — А вы как часто ходите в храм, исповедуетесь, причащаетесь?

— Батюшка, я атеист, мне это не нужно.

У отца Вискентия шевельнулось нехорошее предчувствие. Отпеть-то отпоем, проблем нет, но просветительскую работу провести придется. Еще не хватало, чтоб атеисты тут командовали да еще услуги у нас заказывали.

— Понимаете, — начал он назидающим тоном, — мир гораздо сложнее, чем может показаться. Вы, похоже, весьма образованный человек, который путем изучения предметов решил, что Бог — Личность лишняя, и как Событие — мало вероятная. Но с точки зрения последних достижений нейробиологии, есть одно явление, выделяющее нас из всего живого мира. Да, есть попугаи, которые могут комбинировать слова в осмысленные фразы, есть вороны, изобретающие сложные последовательности действий, чтоб получить еду. Но это не говорит в пользу того, что они по мышлению близки к нам. Человек — единственное существо на земле, которое не только решает сложные задачи выживания в этом мире, но наблюдает свои мыслительные процессы со стороны. Понимаете? В нас живет частица Бога, душа, и она способна отдельно от рефлексов нервной системы дать оценку всем нашим действиям и опровергнуть любые рациональные и логические доводы и выводы…

Парень выжидательно улыбался. Поняв, что не под тот камень льет воду, отец иеромонах было возмутился духом, но быстро нашелся, как оставить ситуацию под своим контролем.

— Хорошо. Я вас поисповедую.

У отца Вискентия в голове был целый отдел по обработке причинно-следственных связей. Вообще, каждый гомо сапиенс может похвастаться подобным аппаратом, и хорошо, когда в нем на очевидных аксиомах гордо возвышается стройная геометрия жизни. Это когда суешь палец в розетку и, независимо от того, сколько ты молился или сколько кошек перебегало через дорогу, тебя все равно бьет током. И ты прекрасно знаешь, что так будет всегда, пока в розетке есть ток. И палец туда не суешь, пока не наблюдаешься у психиатра. Печально же обратное, когда в мозге — сборник недоказанных теорем от самых эпичных сказочников и троллей последних десяти тысяч лет. Это в библейский огород камешек. В этой системе розетка бьет то ли потому, что ты не виноват, но это полезно. Либо ты виноват, но ударит она тебя после смерти. Или не ударит.

Но к черту эти дебри. Говоря проще, для Вискентия причина всему — грех. Причина болезни — страсть. Вот, например, зубы болят от блудной страсти. А если тебе жена изменила, подумай-ка хорошо, а не обидел ли ты какую даму в юности и не прилетел ли бумеранг обратно. И ничего, если твое житье-бытье в коммуналке на дошираке до сего момента тянуло на канонизацию. Обязательно колен семь назад найдется родственник, который согрешил, перейдя дорогу на красный, и все напасти теперь из-за него. И кого теперь волнует, что светофоров тогда не было.

Исходя из этого, иеромонах неосознанно тянул на исповедь всех, кто не сходился с ним во взглядах. Корень всех зол найдется, истина восторжествует. Да и куда деваться клиенту, с которого, вроде как, много денег и не просят.

— Ну, в чем каетесь? — деланно безразличным тоном спросил отец Вискентий, загнув паренька под епитрахиль.

— Все как у всех, — начал тот, — ничего необычного. Стараюсь не лгать, чужое не беру. Знакомым, если просят, помогаю.

— Не согрешили ли блудным грехом?

— Да как вам сказать, — замялся молодой человек, — своей я верен. Только, батюшка, я живу с племянницей…

— Чеегооо? — вскинулся иеромонах — То есть как живете?.. Вы это… как муж с женой… Делите ложе…? То есть спите вместе?

— Да. А что, это плохо?

Священник оторопел. Он чувствовал, что идет время, от него ждут ответа на вопрос, а в голове ни одной путной мысли. Он начал молиться святителю Иоанну Златоусту, как делал всегда перед проповедью, или когда не знал, что сказать. Антиохийский философ и хитроумный словоплет, отправивший друга под омофор с красноречивым избеганием оного, ему представлялся единственным пособником в подобных случаях.

— Мы осведомлены о рисках, — почувствовав неловкую паузу, начал говорить парень. — Шансы зачать здорового ребенка у нас невелики, и это можно реализовать только под наблюдением врачей. Мы также рассматриваем вариант взять ребеночка из детдома. Моей племяннице девятнадцать, и у нас небольшая разница в возрасте — шесть лет. Конечно, родственники изначально приняли наши отношения в штыки, но…

— Да ты представляешь о чем говоришь? — разродился наконец отец Вискентий. — Это кровосмешение. Вы что, не осознаете всю серьезность вашего падения? Да вас от причастия нужно отлучать минимум лет на пятнадцать…

— Я не причащаюсь…

— Да вы представляете, какое вам уготовано наказание?..

— Я не верю…

Иеромонах приостыл. Хотя он и продолжал бой за неприступный пока ему оплот интеллекта, честь ему была не чужда. Он признал, что парень своими словами о потомстве выбил основные подпорки из-под негативного образа инцеста, обозначил все практические проблемы и… если сюда еще добавить пару слов о любви — вообще все понятия встанут с головы на задницу. О, нет, только не любовь, еще ее не хватало. Всегда она, как портовая шлюха, норовит оправдать самый откровенный грех.

— Как умерла ваша мама? — обозначил путь к примирению порядком уставший от философских мыслей отец Вискентий. — Была ли ее кончина мирной? — малопонятно продолжил он.

— Об этом я хотел бы вам сказать, батюшка, — неожиданно ответил молодой человек. — Мысль о ее смерти тяжким камнем лежит на моей совести.

Иеромонах молчал, предоставляя парню возможность говорить, что хочет. И тот продолжил:

— Последние пару лет она стала явно не в себе. То без причин отдавала кому-то из родственников накопленные ею деньги, то начинала кого-то преследовать будто бы за грех, требовать покаяния. Она шибко верующей была. Ходила в ближайший храм, что-то на службе там читала. Потом батюшка какой-то духовным отцом ей стал или как там у вас это называется. В гости ходил, ел, отдыхал у нас. А потом она сказала, что ему квартиру отпишет, типа дело богоугодное. А у самой инсульт перенесенный, того гляди приключится второй — и помрет. А в квартире две семьи с детьми еще, кроме нас. Отпишет — враз со смертью все бомжами станут. Знаете, какие у нас зарплаты в области. Нам-то ладно, мы бездетные, а родственникам, считай, смерть. А ее это забавлять, что ли, стало. Требовала одно, другое, типа не сделаете — не видать вам квартиры. Маразм. Остались мы с ней вдвоем как-то, никого в квартире не было. Попросила воды, таблетки запить. А я… я… я придушил ее подушкой… следствие не выявило ничего… а я… я мразь… и на душе камень…

Вискентий потрясенно молчал. Уже не уповая ни на что, просто по инерции он вслух произнес слова заповеди: «Почитай отца твоего и мать твою…»

— Да? — тут же среагировал парень. — А за что? А не в интересах ли только родителей такая идея? Это же первая заповедь эгоизма. Почему меня родили без моего спроса? Почему меня воспитывали так, как считают нужным, не вникая в мои интересы? Нравится рисование? Да хрен тебе, пойдешь на бокс, а то еще, не дай бог, патлатым пидором с кисточкой и мольбертом вырастешь. Почему меня тыкают тем, что я должен, потому что я христианин, хотя я не выбирал эту религию? Почему мне ставят в вину то, что в меня вложены время и средства, ведь я не просил об этом? Да подавитесь вы своим временем, своими чертовыми средствами, своим поганым эгоизмом. Родители лелеяли опыт своего просранного впустую времени на мне, пытаясь взрастить светлое будущее. Стакан воды им, видите ли, подать будет некому. Эгоистичная мелкая цель никчемных людей…

Отец Вискентий стащил епитрахиль с головы исповедуемого и побрел в сторону алтаря.

— Я чуть позже сам отпою вашу маму, от вас ничего не требуется, — пробормотал он, смущенно отводя взгляд. Смотря под ноги, он споткнулся о ступеньку солеи, привычно чмокнул крыло архангела на вратах и завалился в святая святых. Задумчиво разматывая шнурок поруча, он смотрел в окно, на нарождающуюся там внизу майскую зелень деревьев и трав. Растительная жизнь, привычно мыслимая примитивной, щербила асфальт, покрывала бетонные плиты и скрывала собой металлический забор. Невзирая на идеи и возможности людей, жизнь шла своим чередом, превращая в ничто любое человеческое дело.

«А как бы меня сейчас оценил Антоний Великий? — вяло думал иеромонах. — Компьютерные игры, джин, изысканная еда. Все не так. И ведь никто из братии не тянет на исполнение обетов. Машины, поездки домой, в гости, сериалы, фильмы, борьба с ГМО, паспортами, прививками, абортами. Застолья, лесть начальству, карьера, взятки конвертами, ложь, мирские песни хором, перемывание костей друг другу. Вот человек признался на исповеди, что нарушил кучу заповедей, но кто я такой, чтоб судить его? Осудит ли его Бог? Ведь если честно подумать — он прав. О Господи, да что я думаю такое! Нет, это… это… Надо идти в магазин… Все это неправильно… Смелости не хватает принять… Боже, Боже, умоляю Тебя, даруй мне… о, Господи, я не прошу прощения, мне бы просто забыться!..»

¹ сосуд для святой воды

² прокачку, усиление параметров

³ временные усиления параметров персонажа за деньги в онлайн-игре

⁴ максимальная покупка в игре

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: