Ахилла

Эту статью я начала писать незадолго до того, как начались [Роскомнадзор] действия российской армии на территории суверенной Украины. Первоначальной, до [Роскомнадзор], целью работы над статьей было предпринять попытку анализа причин тех очевидных поражений, которые претерпела демократия в России в течение последних ста с лишним лет. И сделать это не столько с политической, сколько с антропологической позиции, нарисовав картину мироздания, определив ценности и мотивы, характерные для человека с новым измененным сознанием, проживающего в основном на территории Российской Федерации.

Но события опередили меня со страшной силой, показав сразу чудовищный финал этого процесса изменения сознания и одновременно повысив градус актуальности моих размышлений. Плод созрел и упал – гнилой, ядовитый, смертоносный. Что делать, чтобы не дать семени прорасти вновь?

Итак, по моей версии Россия уже более ста лет находится во власти некоей силы, которая меняет название и облик, оставаясь внутри себя однородной и определенной. Я никому не навязываю эту версию, просто делюсь. Если у кого-то есть другая гипотеза, высказывайте.

Трудно подобрать одно слово, один термин, который бы полностью охватил содержание этого социального явления. Условно назовем это большевизмом – и по исторической преемственности, и по признаку преобладания силового решения вопросов в ущерб диалогу, а также деградации и разрушения в ущерб качеству и развитию.

История термина восходит к периоду с 17(30) по 10(23) августа 1903 года, когда на II съезде Российской социал-демократической рабочей партии, который проходил   сначала в Брюсселе, потом в Лондоне, на выборах в ЦК большинство мест получили сторонники радикальной линии. Не имея возможности пространно излагать все перипетии дальнейших отношений между большевиками и меньшевиками, скажу только, что шаг за шагом сторонники диктата, насилия и криминальных подходов в политической борьбе одерживали верх над сторонниками выборности, консенсуса и легитимных методов получения власти. Нередко с помощью обмана и подтасовок.  Власть, окончательно захваченную ими в октябре 1917-го, они держат до сих пор. Упустили ее лишь на короткий период с августа 1991 года по октябрь 1993.

В чем их сила и привлекательность? Надеюсь, уже ни у кого не повернется язык назвать  в качестве ответа идеи справедливости и благоденствия.

Считаю, что большевизм  — это одновременно религия и идеология посредственности, что в значительной мере роднит его с фашизмом. Но есть и существенные различия. Позволю себе для начала процитировать собственную заметку «Фашизм как состояние души» 2012 года. «Я бы сказала (если бы меня спросили, конечно), что фашизм  — это союз посредственностей, объединенных экзистенциальным страхом и интеллектуальной ленью. В различных формах «порядка» и агрессии эти люди пытаются  найти иллюзорную защиту от тех законов бытия, которые требуют мужества и неутомимых размышлений».

К 2012 году я все еще не прочла выдающуюся лекцию Ольги Александровны Седаковой «Посредственность как социальная опасность», написанную и опубликованную в 2005-м, где дается исчерпывающий анализ  тех неожиданных проблем, которые влечет за собой культ «маленького человека», характерный для всей Европейской цивилизации последнего времени, но имеющий в России свою особую историю и свое преломление. Возможно, совпадение терминологии вызвано тем, что заголовок лекции долгое время был на слуху. Теперь я прочла, и уже могу сослаться на этот замечательный текст, я бы сказала, базовый для размышлений о некоей новой реальности, обозначившейся в XX – начале XXI века.

Ольга Седакова  подчеркивает, что под посредственностью подразумевает не человека, лишенного талантов или удачливости, но человека, совершившего осознанный выбор в сторону опосредованности, лжи, внутренней мертвости. «Посредственность – не врожденное свойство человека, это его выбор» (О. Седакова). 

Если мы вспомним крылатое словосочетание Юрия Афанасьева «агрессивно-послушное большинство», прозвучавшее на первом съезде народных депутатов в 1989 году и примененное к сторонникам сталинско-брежневского режима, то, возможно, в нашем сознании сложится пазл из понятий  большинства, большевизма, агрессии и послушания. Да, характерной чертой большевизма является именно коллективная агрессия и привычка затаптывать (захлопывать, закрикивать, закидывать) оппонента вместо ведения дискуссии, вместо победы с помощью логики или осведомленности. Привычка побеждать числом, а не умением (компетентностью, профессионализмом, трудолюбием). Одновременно с  догматом беспрекословного подчинения начальству, вождю или иным высшим силам.

 Бесполезно искать эту идеологию в книгах и манифестах. За время своего существования данная партия (группа, когорта, хунта) сменила множество официально провозглашаемых идеологий: от всей власти советам и марксизма с диктатурой пролетариата до  вертикального либерализма с квасным православием на закуску. И каждый раз официальная идеология была фейком, ширмой, перфомансом — не более. Важнейшая вера большевиков – это что слова не имеют значения, ну разве только для того, чтобы пудрить мозги «масс». Значение для большевистского сознания имеет лишь физическая сила, или количество, или опора на кого-то могущественного.

Если бы я сегодня писала заметку на тему «Большевизм как состояние души», то там могла бы быть следующая формулировка:  «Большевизм  — это союз посредственностей, объединенных алчностью, экзистенциальным страхом и интеллектуальной ленью. В различных формах  имитаций, перфомансов и подмен, в условиях обесценивания слов и физического уничтожения оппонентов, при небрежении  правом отдельного человека или небольшой группы  эти люди пытаются  найти иллюзорную защиту от тех законов бытия, которые требуют мужества и неутомимых размышлений».

Итак, опора на силу, обесценивание отдельного человека и малых групп, презрение к слову и общественному договору, подмена слова имитацией.

Как отразилось преобладание этого типа сознания на истории современной России? К сегодняшнему дню накопилось уже без счета теорий, раскрывающих причины  поражения здесь демократического движения. Все объяснения грешат одним недостатком: под оппозицией  режиму понимаются некие безупречные люди, не совершающие промахов, не изменяющие идеалам и потому не имеющие нужды что-то пересматривать в своем прошлом, делать выводы и учиться на ошибках. Судя по соцсетям, большинство оппозиционно настроенных граждан не желают признавать и анализировать свои ошибки, сваливая вину за провал демократии на неразумный «народ», порочную «власть» и «заблуждающихся» соратников.

Между тем,  демократически настроенные оппозиционеры в нашей стране болеют теми же болезнями менталитета, что и «глубинный народ». 

Процедура vs «целесообразность»

На заре перестройки стал популярен лозунг «Демократия – это процедура». Но потом он как-то стерся и потускнел. А в 1993 году и вовсе был отменен. Знаменитым указом Ельцина № 1400 о роспуске Съезда народных депутатов и Верховного Совета, который, согласно принятому вслед за этим шагом заключению Конституционного суда, не соответствовал ряду положений действовавшей Конституции.

 Ельцин предложил силовое решение вопроса взамен процедурного.

И был поддержан большинством, включая демократическую интеллигенцию. Дальше уже все развивалось по совсем иному, чем ранее предполагавшемуся, сценарию. И Чечня, и бандитизм, и «преемник»  — это  в той или иной мере следствие попрания процедур. Потому что кто один раз выбрал «целесообразность» в ущерб процедуре, будет и дальше поступать так же. А ведь цель,  как и «сообразные» ей действия, могут меняться в зависимости от ситуации и субъективных качеств действующих лиц. Оставим историкам решать, что было причиной стартового попрания Конституции. Действительно ли была столь велика опасность со стороны праворадикальных группировок, или просто «красные» регионы брали верх в парламенте, грозя помешать шоковой терапии и планам по переделу собственности. Главное сейчас – Конституция была нарушена с одобрения демократической части общества.

Поневоле вспоминается «революционная целесообразность» большевиков, это их законоподобное объяснение произволу. Ельцин в 1993 году поступил совсем как матрос Железняк в 1918-м, когда тот разогнал Учредительное собрание. Но, кажется, никто  не заметил сходства, не провел параллели, все аплодировали. А дальше пожинали плоды криминальной и чекистской целесообразности, где и цели прикрыты, и  официальный образ этих целей меняет личину каждый день.

Гражданское общество в любой цивилизованной стране  стратифицировано по политическим взглядам и имущественному положению, но единодушно разделяет уважение к процедурам. Потому что это единственный способ примирить противоположные точки зрения и выработать консенсус. Это, может, не идеальный, но единственный пока найденный способ объективной оценки происходящего и единственное препятствие субъективным «хотелкам» отдельных личностей. Юристы хорошо знают цену процедуре: не случайно человечество придумало процессуальные кодексы и они имеют такое большое значение для судебно-разрешающихся споров.

То, что происходит сегодня во многих оппозиционных партиях и движениях, говорит о том, что оппозиция готова и дальше наступать на те же грабли. Не буду называть никого конкретно, так как примеры и доказательства займут слишком много места, но факт остается фактом: склонность попирать процедуры «ради правого дела» по-прежнему в силе. Мол, все эти крючки и закавыки – они для бюрократов. Мы-то понимаем, как сейчас надо. Такая парадигма не может не означать, что организации находятся во власти страстей и заблуждений отдельных лидеров (а возможно, и «агентов влияния»). 

Это говорит о том, что даже если власть сменится в лице персоналий, на смену не придет ничего нового по сути. И колесо российской сансары продолжит свое верчение.

Патерналистское мышление

Или иначе – «вождизм». Особенности такого мышления если не вытекают напрямую  из пренебрежения к процедуре, то являются оборотной стороной этого пренебрежения.

Во всем расчет на «вождя», обладающего некоей мифической безупречностью. Самое главное — найти его и выбрать, большего ничего не требуется. Далее надо будет только слушаться.

Именно так пропустили мимо носа  и антиконституционные действия Ельцина, и Чеченскую войну, и сомнительную кадровую политику, и многое другое. В начале своей карьеры Ельцин ездил в троллейбусе города Свердловска на работу, чем вызвал умиление масс, в 1991-м он стоял на БТРе и проливал слезу, прося прощения за то, что не уберег всех дорогих россиян. Плюс владение набором лозунгов демократического характера. Этого оказалось достаточно для карт-бланша на будущее. Для того, чтобы все дальнейшее уже не подвергалось сомнению. И это не его субъективная вина, т.к. он был всего лишь человек, а не существо высшего порядка. Это вина патерналистского мышления масс, и патерналистского же мышления оппозиции, не проявившей способность вовремя отмежеваться и дать надлежащую оценку действиям своего кумира.

Христианская антропология предполагает слабость человека перед лицом обстоятельств и собственного подсознания. «Всяк человек ложь» (пс.115), «Не надейтеся на князи и на сыны человеческие» (пс.145), говорит Священное Писание. Слова  Писания органично входят в архетип европейского мышления, так как, несмотря на секуляризацию, там продолжают быть востребованными воскресные и конфессиональные школы, а также практикуются клятвы на Библии в ответственные моменты. Люди могут не быть верующими в высшую силу и вполне себе материалистами по официально провозглашаемым взглядам, но при этом иметь глубинный нравственный императив, основанный именно на заповедях Христа.

В архетип российского сознания христианство не вошло, как бы странно это ни звучало. Россия при внешней религиозности никогда по-настоящему христианской страной не была, так как купола, проруби и «святыньки» здесь всегда были сильной и побеждающей альтернативой сути  христианского учения. А впоследствии и «святыньки» были уничтожены большевиками. Кодекс строителя коммунизма заменил христианскую этику. Возрожденная в девяностых церковность, быстро поставленная на службу сильным мира сего, тоже никакой этики не возродила.

Что касается атеистической культуры европейского Просвещения, или восточного Конфуцианства, которое оказало большое влияние на мыслителей Просвещения, на развитие европейской этики, то эта культура пришла к нам в виде поверхностного внешнего антуража (табакокурение, камзолы, парики) и до широких масс и во времена оны не дошло практически ничего, а впоследствии тем более ничего не осталось.

Россия  на сегодня  осталась без этики. Без единого теоретически оформленного рамочного понимания, что такое хорошо и что такое плохо. Общество не договорилось по этому вопросу. И не собирается договариваться. Всяк трактует тему по-своему. Часто в соответствии с «целесообразностью». Государственной, корпоративной, партийной, профсоюзной и просто частной. А эклектичная смесь криминальных «понятий» с фальшивым православием никак на этический кодекс не тянет.

Именно поэтому гениальная комедия Гоголя «Ревизор» по-прежнему необычайно современна. Потому что по сей день любой прощелыга, вооружившись парой-тройкой «правильных» лозунгов и уверенной манерой себя подавать, может рассчитывать на абсолютное доверие  как со стороны «народных масс», так и со стороны отдельных «избранных» представителей интеллигенции. Главное, подобрать точные лозунги и отработать уверенные жесты и мимику. Далее можно проводить любую политику. 

Россия – фантастическая страна списанных диссертаций, купленных дипломов, украденных научных исследований, присвоенных текстов и дутых «имиджей». Здесь человек с уголовным прошлым может делать беспрепятственную политическую карьеру, а в движениях за лучшую жизнь для всего народа могут присутствовать акторы с нарциссическим расстройством личности. Здесь любой социопат может стать «эффективным менеджером» именно потому, что социопаты весьма искусны в подстройках под любые правила игры, не имея  внутри себя никаких правил. 

В этом этическом хаосе и постоянной игре без правил патерналистское мышление выигрывает как наиболее рациональное, роднит правых и левых, демократов и консерваторов. Вождь, личность – это опора в хаосе. Разница только в персоналиях «вождей».

Разобщенность и нелюбовь

У А.И. Солженицына в первом томе романа «Архипелаг ГУЛАГ» есть знаменитая фраза: « Даже самые емкие из нас способны объять лишь ту часть правды, в которую ткнулись собственным рылом». Это не новость, конечно. Нас раздражают любители «советского пломбира», которые избирательно не помнят расстрелы и лагеря. Но не менее раздражающи и воздыхатели по «свободе девяностых», избирательно не помнящие голодные обмороки и бандитизм – кстати, явления, которые и свели на нет в итоге, слегка пробужденный поначалу, интерес населения к демократии. Каждый утыкается только в свою часть правды, не имея такой любви, чтобы  хотя бы мысленно поставить себя на место человека, попавшего в совсем иные обстоятельства.

В девяностые картина солидарности населения была такой: кто-то прикуривал от стодолларовой купюры или мыл машину коньяком, ошалев от быстрых денег, но кто-то не мог позволить сливочное масло больному ребенку. При этом шел поток гуманитарки (частично разворовываемой по дороге) из-за границы, но нигде не было ни приютов, ни бесплатных кухонь за счет «новых русских». Для меня лично это был первый звонок сомнения, а туда ли мы идем. Может, имей в то время демократы и либералы чуть больше эмпатии, чуть больше христианского милосердия, глядишь, мы бы и не пришли к той катастрофе, к которой пришли. Но, повторюсь, христианство, как образ жизни, никогда не было частью российского нарратива (купола-свечки не в счет). 

Большевизм только отшлифовал эту веками накопленную пустоту на  месте, где должно быть «сердце милующее». 

Многочисленные мифы и сказки о доброте русских уже не могут прикрыть суровую реальность. Она проглядывает как «проговорка по Фрейду» тут и там. Даже популярные детские стихи Агнии Барто часто задевают своей жесткостью и отчуждением. Не говорю уже о детских мультфильмах. Жесткость, холод, ложь и равнодушие — плоть и кровь нашего менталитета. 

В двухтысячных стали появляться волонтерские  движения, приюты, благотворительные фонды. Это не может не радовать. Но этого пока очень мало, чтобы изменить мышление нации. А жестокая государственная политика в части сокращения социальных выплат – политика чистого большевизма. Но для многих правозащитников социальная повестка долгое время продолжала оставаться чем-то второсортным по сравнению с политической, и тем самым далеко отвела правозащитников от тех самых «масс», чьи права они вроде бы защищали.

Уместно вспомнить и полное отсутствие разума, приведшее оппозицию к бесконечным спорам по вопросам второго порядка и не позволившей общественным движениям объединиться перед лицом общечеловеческой опасности. Склонность к склокам и разделениям, кстати, умело используемую спецслужбами в их жизненно важном деле тотальной зачистки политического поля в России. 

Сегодня, когда мы плачем на наших реках Вавилонских, вспоминая ту Россию, которая блеснула нам на миг в начале девяностых, чтобы исчезнуть, надо полагать, навсегда, очень уместно было бы разобрать по косточкам все ошибки и понять, что мы делали не так. Очень важно прийти к покаянию. Только после покаяния может возникнуть надежда на строительство чего-то нового и хорошего на том духовном (а возможно, в недалеком будущем и фактическом) пепелище, до которого мы дожили. Надо уничтожить вирус большевизма. Надо определиться с этикой, которая объединила бы нас опять в единый народ. Или хотя бы половину населения объединила бы в единый народ.

Я надеюсь, что всем читателям понятно: автор причисляет себя к тем, кого критикует. Автор просит прощения у Бога и людей за все, вольно или невольно, сотворенное, что привело к мировой катастрофе и продолжает уносить тысячи жизней.

Источник

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: